Книжная лоция

Анна Годинер

Вкус плодов вековой давности,
или Зачем нам старые книжки про детей?

Заметки читателя

Разложила я вокруг себя старые детские книжки, те, что переиздавали в последние двадцать лет – Чарскую, Шмелёва, Бернетт, Лукашевич, Портер и многих других – и задумалась. С одной стороны многие из них я полюбила всем сердцем, хватаюсь за каждое новое переиздание, чтобы рука об руку с ребенком, живущим во мне, пройти, пережить вместе с героями их беды, омыть душу радостью преодоленных скорбей – той, что созидает гармонию бытия – мир в сердце и мир с людьми. Наверно, я не одинока в таком восприятии старых книг?

С другой стороны, некоторые люди считают их чтением, недостойным внимания, слишком сентиментальным, где с первых страниц все кажется придуманным, украшающим действительность, далеким от «правды жизни», где слишком нарочито вылезает «мораль». Эти книги в учебниках обычно называют «массовой литературой» и отделяют ее от «художественной».

Примем эти точки зрения и постараемся понять: почему же, почему так живучи эти книжки? Ведь давно уже схлынул восторг от того, что можно печатать все недозволенное при советской власти, а их по-прежнему выпускают, теперь уже солидные издательства¹, и даже включают в серии. С чем же связан такой устойчивый спрос, неугасающий интерес?

________________

¹ См. библиографию, там в осн. изд. последних лет.

Попробуем оттолкнуться от ключевой мысли эссе Честертона «В защиту дешевого чтива»: «В такого рода литературе нет, в сущности, ничего дурного. Она воплощает в себе привычное сочетание героики и оптимизма, тот трюизм, без которого невозможна человеческая жизнь». Честертон писал прежде всего о приключениях и детективах, но, думаю, его слова можно отнести и к подобным книгам для детей.

Если присмотреться, старые книги объединяет как раз «сочетание героики и оптимизма», но поняты они иначе, чем было принято в недавнем прошлом, когда «героику и оптимизм» пробовали объявить уделом «передового класса» или «нации», отказать в праве на них каждому человеку, независимо от его происхождения или убеждений.

В свойственных героям этих книг стойкости, бодрости и осознании радости жизни, как в капле воды отражается еще и христианский взгляд на мир, на историю мироздания, на жизнь по обе стороны смерти и на отношения между людьми.

Что же важно для нас в этом взгляде применительно к детскому чтению?

Христианский взгляд на мир прежде всего – любовь к Богу и милосердная любовь к человеку и всему, что сотворено Богом.

Христианский взгляд на мир – прощение своих врагов, когда сердце болит о том, чтобы все, творящие злые дела, отвратились от них.

На рубеже двух прошлых веков жизнь потворствовала буйному цветению революционных взглядов – а после октября 1917 года право распоряжаться чужими судьбами, «казнить и миловать», насаждалось открыто, и пользовались спросом книги для детей, всячески утверждавшие эти взгляды.

Были строго-настрого запрещены, изъяты из библиотек или отправлены в спецхран книги – прежде всего Чарской, но и многих других, взывающие к милосердию читателя, способные пробудить жалость и заронить мысль о том, что те, кого мы считаем «плохими» и «чужими», тоже люди, и у них тоже есть право на жизнь как у нас, «хороших» и «своих».

Слово «милосердие» после революции было практически изгнано из жизни и обиходного языка, оно вызывало раздражение и брезгливость, представлялось, как и жалость, унижающим, его, в большинстве случаев, вытесняла однобокая справедливость для «своих» – вспомните, например, показательные школьные суды над литературными героями. Да и в других хороших книгах о детстве, о «жизни при царе» не говорилось ничего доброго («Динка» Осеевой, «Повесть о рыжей девочке» Будогоской, «Дорога уходит в даль» Бруштейн).

Разве мы все не хотели бы милосердного отношения к себе и своим поступкам? Жалость – одно из начал милосердия, а принесет ли она плоды или уйдет как «пар в свисток», человек выбирает сам.

Всего лишь один пример:

«Стоим с мамой у проволоки, мимо идет красивая женщина. Она остановилась возле нас по ту сторону и говорит маме: “Как мне вас жалко”. Мама ей отвечает: “Если вам жалко, возьмите мою дочь к себе”. “Хорошо”, – задумывается женщина. Остальное они договаривают шепотом. <...> Привезли на хутор, посадили на длинную лавку. В этой семье, куда я попала, было четверо детей. И они взяли еще и меня. Я хочу, чтобы все знали имя женщины, которая меня спасла, – Олимпия Пожарицкая из деревни Геневичи Воложинского района. Страх в этой семье жил столько времени, сколько я там жила. Их могли расстрелять в любую минуту... Всю семью. И четверо детей... За то, что они укрывают еврейского ребенка. Из гетто. Я была их смертью... Это какое надо иметь великое сердце! Нечеловеческое человеческое сердце...»²

^{__________________}

² Алексиевич С. Последние свидетели. (Соло для детского голоса), «Как будто она ему дочь спасла...» – Б-ка М. Мошкова http://www.lib.ru/NEWPROZA/ALEKSIEWICH/swideteli.txt К сожалению, в одноим. книге моск. изд-ва «Пальмира» (2004) текст сокращен.

Свидетельство это неизбежно подводит к вопросу: «А хотим ли мы вырастить наших детей с такими сердцами?»

Если да – то и книги из далекого прошлого могут, наряду с другими, стать для взрослого и ребенка пищей, способствующей росту души в любви и милости.

К теме милосердия одним из первых обратился Чарльз Диккенс – его герои, умеющие жалеть и миловать, с великой силой показали путь к человечности. Эту тему подхватили и продолжили большинство писателей, о которых мы говорим.

Книгами Диккенса утешался, живя на волосок от смерти, отец Анны Франк, а дети, вывезенные из блокадного Ленинграда «...попали в интернат и оказались там под опекой доброй женщины, из того поколения, что выросло на Чарской. Лишенные книг, измученные пережитым, они с жадностью слушали в ее пересказе любимые ею повести, и до сих пор он, ленинградский блокадник, сохранил к имени Чарской самое теплое чувство»³.

_____________________

³ Путилова Е. О забытых именах, или О «феномене Чарской» // Детская литература, 1989, № 9, с. 31.

Я знала женщину, пронесшую через сталинские лагеря детскую любовь к «Маленькой принцессе» Ф. Бернетт – какой радостью озарялось ее лицо, когда она вспоминала Сару Кру!

В начале прошлого века, когда все христианское не было еще под запретом, многие из этих книг упрекали в «неестественности, натянутости, неправдоподобности»⁴. Но почему-то в годы испытаний именно эти «несовершенные» книги помогали людям выстоять.

____________________

⁴ Рихтер В. «С. Джемисон. Леди Джэн» // Что и как читать детям, 1916, № 5–6, с. 167.

«А вот еще помню. Мне лет восемь. Василий Иванович поднимает с кушетки в нашей классной книжку из серии Bibliotheque Rose. Вдруг, блаженно застонав, он находит в ней любимое им в детстве место: “Соня не была хороша собой...”; и через сорок лет я совершенно так же застонал, когда в чужой детской случайно набрел на ту же книжку о мальчиках и девочках, которые сто лет тому назад жили во Франции... Ощущение предельной беззаботности, благоденствия, густого летнего тепла затопляет память и образует сверкающую действительность. ...Все так, как должно быть, ничто никогда не изменится, никто никогда не умрет» (В.Набоков. Другие берега).

Выделенные мною слова, как я думаю, один из ключей к востребованности этих книг: в них проступает гармония вечности в надежде на то, что после смерти нас ждет счастливая жизнь, где правят милость и истина, и будут отерты все слезы печали и горя.

И с этой надеждой можно посмотреть вместе с детьми на страдания и особенно смерть не как на подрезанные крылья жизни и внушающий ужас конец всего, а как на трудный и трагичный отрезок жизненного пути...:

«Поллианна всхлипнула. – Я... я просто никак не хочу поверить, что папа больше нужен Господу и ангелам, чем мне. ...А четверть часа спустя в маленькой каморке на чердаке одинокая девочка лежала, уткнувшись лицом в подушку, и тело ее сотрясалось от беззвучных рыданий.

– О, папочка, – сквозь слезы шептала она. – Я сейчас совсем не могу играть в нашу игру. Совсем не могу. Но, боюсь, даже ты не смог бы мне сказать, чему радоваться, когда спишь в темной страшной комнате, и еще совершенно одна. Ах, если бы я была хоть чуть-чуть поближе к Нэнси, или к тете Полли, или хотя бы к кому-нибудь из Женской помощи! Тогда, наверное, я смогла бы радоваться» (Э.Портер. Поллианна).

...и пережить его вместе с ними... На мой взгляд, об этом прекрасно сказано в «Княжне Джавахе» Чарской, там, где Нина проводит последние часы с умирающим Юлико.

Многие писатели тех времен не боялись говорить с детьми о смерти, не уменьшали ее мук и страданий разлуки, просто они знали, что: «Смерть окончанье – лишь рассказа, за гробом радость глубока...»⁵ и умели передать свое упование.

____________________

⁵ М. Цветаева. Памяти Нины Джаваха (1909).

Гармония вечности проступает и в надежде на счастливое разрешение трудных обстоятельств жизни – вот другой ключ к востребованности этих книг. Счастливым концом становится, к примеру, возможность всех простить, примириться и уйти со спокойной душой:

«Напишите графу, что я не перестаю молиться за него и за всех его близких. Я прощаю всех, кто заставил меня страдать, и молюсь особенно горячо за ту, что причинила мне столько горя, сама не ведая, что творит. Скажите ему, что я покидаю этот мир без сожаления, я слишком страдала в этой жизни. Я ухожу туда, где слезы – это только слезы радости» (Графиня Ростопчина. «Красавица, Умница и Добрая Душа»).

Или остро почувствовать общее горе, и понять, что разлука не вечна – помните разговор маленького Вани с Горкиным на похоронах папашеньки? (И.С.Шмелев. «Лето Господне»).

Эти книжки пробуждают сострадание. А еще – помогают ребенку понять христианский взгляд не только на смерть, но и на жизнь. Что стоило мистеру Кэррисфорду, разбогатевшему на алмазных приисках, жить припеваючи, а не терзаться о судьбе потерявшейся дочки умершего друга-совладельца, не искать ее упорно, как иголку в стоге сена, чтобы отдать ей отцовскую долю прибыли? (Ф.Бернетт. «Маленькая принцесса»).

В жизни так бывает нечасто, но люди помнят и из уст в уста передают истории о том, как человек героически прорывается к лучшему в себе самом.

Счастливые концы старых книг утверждают: несмотря на все трудности, в мире есть истина, добро и красота. Не секрет, что дети могут быть лишены этого опыта как в семье, так и в обществе.

Еще один голос очевидца:

«“Леди Джен”, которую я прочитала шести лет, вынесла часть тридцатых, сороковые, пятидесятые, шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые годы. Дай Бог, чтобы вашим детям не выпали уж настолько враждебные этой книге времена, но “мир сей” всегда враждебен добру, красоте и правде, так что – очень хорошо, если и у нынешних читателей останется, как сказали бы теперь, модель или эталон прекрасного, чистого, справедливого мира. Поддержите их в этом, не мешайте им, не смейтесь над ними»⁶.

_______________________

⁶ Трауберг Н. Размышления для родителей // С. Джемисон. «Леди Джен». – Одесса : Два Слона, 1992, с. 245–246.

К пониманию того, что в мире есть истина, добро и красота ведет и «игра в радость» Поллианны. Эта игра утверждает веру в то, что в любых, самых трудных обстоятельствах, можно найти чему порадоваться, чтобы поддержать свои силы и не впасть в отчаяние. В нее бывает не так просто играть, но она приводит к мысли, что есть ценности, перекрывающие страдания.

Злу противостоит ответственность за свои деяния – плод зрелости души, нравственно предполагающий то, что было записано еще в клятве Гиппократа: «воздерживаться от причинения всякого вреда и несправедливости». Но нелегко вырастить человека сострадающего, который, понимая возможные последствия, противостанет царящему в мире злу.

Обратимся теперь к дороге в царство истины, добра и красоты, и посмотрим, как она пролегает по нашим книжкам.

Обычно на дорогу выводят родители или те, кто заменяют их. И маленькие путники с самого начала идут не налегке – невидимый груз «отцовских заветов» большей или меньшей тяжестью ложится на их душу.

Дорога «отцовских заветов» в этих книгах вымощена христианским взглядом на мир, предполагающим следование наставлению. Это прекрасно описано в книге Амичиса «Сердце»⁷, где любовь взрослых своей неподдельностью превращает каждое наставление в живую воду, исцеляющую сердце ребенка не только от ран, но и от того плохого, что есть в нем.

_________________________

⁷ Амичис Э. де. Сердце. Записки школьника. – М. : Камея, 1993.

Семья (иногда – школа, приют, институт) – несущая опора этих книг, и в них всегда есть герои, не только воспринявшие «заветы отцов», но и достойно идущие с ними по жизни, как, например, Люда Влассовская, девочки Марч, Джуди и Салли, капитаны Уиллоби, Аня Ширли и многие другие.

Горячие и верные «стражи любви» в наших книгах – дети-сироты. Их жизнь поначалу почти всегда нерадостна – взрослые или чересчур суровы, или просто не хотят обременять себя. Но, узнав историю сироты, они впускают его в свое сердце, как это было с Аней Ширли. (Л.М.Монтгомери «Аня из Зеленых Мезонинов»).

Сирота – один из ликов страдания, взывающего к миру о помощи. Почему в конце XIX – начале ХХ веков в детском чтении появилось так много книг о сиротах, снова и снова утверждающих право каждого ребенка на любовь взрослых? Не было ли это неосознанным предчувствием ожесточения изрядного количества взрослых, вскоре бросивших детей на растерзание кровавой борьбе за власть или своему эгоизму?

В наших книжках сирота, жаждущий любить и быть любимым, и те, на чьем попечении он находится, со временем становятся семьей, где правят истина, добро и красота. Суровые же, «из чувства долга» воспитатели сирот, тетя Полли, мисс Миранда, Марилла и другие однажды прозревают и видят, что те, о ком они заботятся, одаряют их гораздо большим...

«Любовь! Услышав это слово, мисс Полли вдруг вспомнила, чем руководствовалась сама, беря девочку в дом. ...И вот изголодавшейся по любви девочке вдруг предлагают любовь, скопившуюся за двадцать пять лет одиночества! Неужели она нашла в себе силы отказаться от такого? И только мисс Полли подумала об этом, как у нее все опустилось внутри, ибо именно сейчас она отчетливо поняла, что без этой девочки жизнь для нее утратит всякий смысл» (Э.Портер. Поллианна).

Иногда за деревьями бывает не видно леса:

«Знаете, что меня немного покорежило во всех этих книгах? То, что все главные герои в них – СИРОТЫ! Скажите, разве это нормально? Ну почему так? Где пример жизни в семье?» – возмущалась пару лет назад девушка семнадцати лет.

Есть, есть в этих книгах семьи, прекрасные семьи, где умом и сердцем понимают, что не эгоистичная, не ищущая своего и понимающая любовь – среда обитания, где вернее всего, свободно и творчески, обретут себя и ребенок, и взрослый. Наши авторы, как правило, сами росли в таких семьях и густо населили ими свои книги: стоит только вспомнить о матушке Соуэрби, сестрах Марч, докторе Карре или семье Пенрода Скофилда...

И эти семьи, и те, что складываются вокруг сирот, крепки внутренним единством, что позволяет им стойко переносить житейские невзгоды и быть источником милости и прибежищем для обездоленных. Хотим ли мы, чтобы у наших детей были такие семьи, и сейчас, и в будущем?

Любовь трудна и часто, вольно или невольно, подменяется «чувством долга» – долг укладывается в понятные и четкие границы, долг проще исполнить, он не требует отдачи сердца, – но может незаметно иссушить его, как, например, у мисс Минчин (Ф.Бернетт. Маленькая принцесса ), или превознести человека в собственных глазах, как тетю Полли.

Вспомните, мисс Офелия из «Хижины дяди Тома» тоже поначалу «была слепой рабой долга». И потерпела крах, пытаясь воспитать глубоко запущенную негритянскую девочку, подаренную ей Сен-Клером, потому что «негры мне неприятны, а эта Топси в особенности». Так было до тех пор, пока она не увидела, как любит Топси маленькая Ева:

«– Топси! Бедная девочка! Я тебя люблю! – воскликнула Ева с внезапным порывом нежности, кладя руку на плечо Топси. – Я люблю тебя за то, что у тебя нет ни отца, ни матери, ни друга; потому что ты была заброшенным ребенком, с которым дурно обращались. Я тебя люблю и хотела бы, чтобы ты была хорошей. ...Разве ты не знаешь, что Христос любит всех одинаково? Тебя Он любит так же, как и меня»⁸.

____________________

⁸ Бичер-Стоу Г. Хижина дяди Тома. – СПб. : Библия для всех, 2001. – с. 195, 348, 369.

И понемногу суровое «чувство долга» растворилось в любви, которую мисс Офелия, глядя на Еву, впустила в свое сердце. Долг, переплавленный в горниле любви, сдвигает горы эгоизма и себялюбия внутри человека.

«Мама, я не хочу быть девочкой девятнадцатого века, не хочу все время думать, что хорошо, что плохо», – сказала недавно девочка 12 лет, прочитав «Каникулы» графини де Сегюр.

И это тоже вопросы к нам, взрослым – хотим ли мы, чтобы дети с ранних лет учились ответственности? Отдавали себе отчет в своих действиях и умели вовремя остановиться, трезво оценив, к чему это может привести? Да еще попросить прощения?

Мальчики и девочки тех времен, герои наших книг, в отличие от сегодняшних, как правило, поздно обретали самостоятельность, свободу действий и передвижений. Но с малых лет они привыкали к ответственности – взрослые пробуждали ее своим примером, нежной любовью, лаской и объяснениями без скидок на возраст, почему нужно делать так, а не иначе. Плохие поступки называли плохими, при раскаянии прощали, разумного наказания не отменяли, никогда не восхваляли, и как можно раньше приучали владеть собой, показывали, как пагубна мысль о том, что все «мне должны», как радостно любить без корысти и быть благодарным.

Особенно хорошо это видно в трилогии графини де Сегюр, где повседневная жизнь детей, с ее забавами и происшествиями, представлена в высоком напряжении нравственных коллизий, взывающих к разрешению во имя правды, милости и любви. Наверно, при бережном и рассудительном возвращении, такое воспитание могло бы для кого-то быть плодотворным и в наши дни⁹.

_____________________

⁹ См. также Муравьева О. С. Как воспитывали русского дворянина. Нева», 2001 и Честерфилд Ф. «Письма к сыну» – М. : ЭКСМО-пресс, 2000.

Помните, как патер Браун говорил о Вселенной: «У нее нет пространственных границ... но за границы нравственных законов она не выходит».

«Да? – недоверчиво спросит наш современник. – Разве люди в ХХ веке не растерли эти границы в пыль?»

Пробовали, но не смогли. Вселенной правит «любовь, что движет солнца и светила»¹⁰. Эта любовь начертала границы нравственных законов. Ею они держатся, и попытка уничтожить их обречена на провал, потому что всегда находятся люди, готовые откликнуться на зов любви и встать на защиту этих границ.

____________________

¹⁰ Алигьери Данте. Божественная комедия. Песнь 33, стих 145, пер. М. Лозинского, любое изд.

В каждой из наших книг есть дети и взрослые, день за днем, незаметно, или каким-то одним поступком стоящие на «страже любви» – герои ежемесячных рассказов Амичиса, шмелевские Горкин и честный купец «папашенька», дядя Том и Симеон Холлидей у Бичер-Стоу, тетя Леля из «Приюток» Чарской; эти герои есть у Круглова, Лукашевич, Опочинина, в рассказах из «Тропинки», «Незабудки», «Добрых душ». Такой может быть и сама жизнь, как она описана у того же Шмелева, Никифорова-Волгина, Авенариуса, Сливицкого – всего не перечислить...

Когда вчитаешься в старые книги, то как веяние тихого ветра приходит радость бытия, укрепляющая душу и расширяющая горизонты жизни... Эти книги писались изнутри христианского опыта поколений, передававшегося напрямую и тогда еще, по большей части, не отвергнутого обществом.

Мне хотелось рассказать, почему эти книги, с их счастливыми концами, с вызывающими недоверие и смущение взглядами на жизнь, отношениями между людьми и выражениями чувств – не лгут. Плоды вековой давности не потеряли вкус и правдой своей могут сослужить добрую службу в наши дни.

¹¹ Библиографическое описание приводится в сокращенном варианте по ГОСТ.

Авенариус В. Листки из детских воспоминаний. – М. : Приход храма Св. Духа сошествия ; Изд-во сестрич. во имя святит. Игнатия Ставропольского, 2004.

Амичис Э. де. Сердце : Записки школьника. – М. : Камея, 1993

Анненская А. Зимние вечера. – Л. : Дет. лит. Ленингр. отд-ние, 1990.

Романтические истории для девочек : Бернетт Ф. Маленькая принцесса / пер. Рождественской А.Н. Чарская Л. Записки маленькой гимназистки. Сибирочка. – М. : ЭКСМО, 2004, 2005.

Бернетт Ф. Маленькая принцесса; Заповедный сад / пер. с англ. Н. Демуровой. – Калининград : Янтар. сказ, 2002.

Бернетт Ф. Маленький лорд Фаунтлерой; Таинственный сад: повести – М. : НФ «Пушкин. б-ка», 2004; Эксмо, 2004.

Бичер-Стоу Г. Хижина дяди Тома. – СПб. : Библия для всех, 2001.

Джемисон С. Леди Джен / пер. с англ. Е. Сысоевой ; совр. ред. Н. Трауберг. – Одесса : Два Слона-Вариант, 1992.

Добрые души : рассказы. – М. : Отчий дом, 2002.

Круглов А. Друзья : рассказы. – М. : Отчий дом, 2001.

Кулидж С. Что Кейти делала ; Что Кейти делала в школе ; Что Кейти делала потом / пер. с англ. М. Батищевой. – СПб. : Лениздат, 1999.

Лукашевич К. Мое милое детство. – М. : Рус. духовн. центр, 1994.

Лукашевич К. Ясное солнышко и др.рассказы и повести. – М. : Рус. Хронографъ, 2004.

Лукашевич К. Босоногая команда : повести и рассказы. – Рязань : Зерна, 2005.

Малеин И.М. Устинушка – М. : Приход храма Святаго духа сошествия, 2005.

Монтгомери Л. Аня из Зеленых Мезонинов; Аня из Авонлеи; Аня с острова принца Эдуарда; Аня из Шумящих тополей; Анин Дом мечты; Аня из Инглсайда / пер. с англ. М. Ю. Батищевой. – СПб. : Лениздат, 2000.

Незабудка : рассказы и стихи. – М. : Отчий дом, 1998.

Никифоров-Волгин В. Дорожный посох; Земля именинница – М. : Ставрос, 2004.

Никифоров-Волгин В. Серебряная метель. – М. : Изд-во сестричества во имя свт. И. Ставропольского: Рус. миссия, 2005.

Олкотт Л. М. Маленькие женщины / пер. с англ. А. Иванова, А. Устиновой. – М. : Планета детства и др., 2000 ; Глобулус, Изд-во НЦ ЭНАС, 2002.

Олкотт Л. Маленькие женщины ; Хорошие жены / пер. с англ. М. Ю. Батищевой. – СПб. : Лениздат, 2000.

Опочинин Е. Одни в старом доме. – М. : Отчий дом, 2003.

Портер Э. Поллианна / пер. с англ. А. Иванова, А. Устиновой. – М. : Астрель, 2001 ; Глобулус, 2002.

Портер Э. Поллианна / пер. с англ. М. Батищевой. – М. : Астрель, АСТ, 2002,2004; Пушк.
б-ка, 2005.

Рид Т. Капитаны Уиллоби / пер. с англ. М. Шишмаревой ; нов. редакция, предисл. В. Приходько. – М. : Планета, 1994.

Ростопчина гр. Красавица, Умница и Добрая Душа.– Одесса – М. : Два Слона – Дуэт, 1993.

Сегюр гр. де. Проделки Софи; Примерные девочки; Каникулы .– Одесса : Два Слона, 1994.

Сегюр гр. де. Постоялый двор «У Ангела-хранителя». – Одесса : Два Слона, 2001.

Сливицкий А. Добрые уроки : рассказы. – М. : Отчий дом, 2001.

Cпири Й. Хайди / пер. с нем Е. Вильмонт. – Одесса : Два Слона, 1996.

Спири Й. Волшебная долина/ пер. с нем. Е. Вильям-Вильмонт. – М. : Астрель, АСТ, 2000. В оригинале книга называется «Хайди».

Таркинтон Б. Приключения Пенрода; Пенрод и Сэм. Пенрод – сыщик / пер. с англ. А. Иванова, А. Устиновой. – М. : Глобулус, Изд-во НЦ ЭНАС, 2002.

Тропинка : рассказы. – М. : Отчий дом, 1999.

Уиггин К. Ребекка с фермы Солнечный ручей ; Новые рассказы о Ребекке / пер. с англ. М. Батищевой. – СПб. : Лениздат, 1999.

Уиггин К. Ребекка с фермы Солнечный Ручей / пер. с англ. М. Батищевой. – М. : АСТ, Астрель, Ермак, 2004.

Уэбстер Д. Длинноногий дядюшка/ пер. с англ. Н. Трауберг. – Одесса : Два Слона, 1998. М. : Астрель : АСТ, 2001; Глобулус, Изд-во НЦ ЭНАС, 2003.

Уэбстер Д. Длинноногий дядюшка ; Дорогой враг/ пер. с англ. М. Батищевой. – СПб. : Лениздат, 1998.

Уэбстер Д. Милый недруг/ пер. с англ. Н. Трауберг. – Одесса : Два Слона, 2002 ; М. : Глобулус, Изд-во НЦ ЭНАС, 2003.

Чарская Л. Княжна Джаваха. – М. : Астрель : АСТ, 2001.

Чарская Л. Записки институтки. – Калининград : Янтар. сказ, 2001.

Чарская Л . Записки сиротки ; Приютки ; Лишний рот. – М. : ЭКСМО, 2003, 2005.

Чарская Л. Люда Влассовская; Вторая Нина. –М.: Захаров, 2002.

Чарская Л. Сибирочка; Записки маленькой гимназистки. – М. : Дет. лит., 2004.

Чарская Л. Волшебная сказка. – М. : Лепта-Пресс, 2005.

Шмелев И. Лето Господне, любое изд. без сокр.

Шмелев И. Рассказы; Детям. – М. : Круг чтения, 2002, 2004.