Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Библиотека в школе»Содержание №24/2006


Остров сокровищ. Выпуск 10.
Вкладка в «БШ» № 24 (180). 16-31 декабря 2006 года

Постраничное плавание

Евгений Клюев

Разговоры на ёлке

Можете не сомневаться: эта срубленная где-то далеко в лесу и немолодая уже Ель знала, что такое жизнь, и знала, что жизнь прекрасна. А потому ей нисколько не льстила роль избранницы, которой полагалось блистать на самом великолепном из праздников в году. Она спокойно слушала перезвон стеклянных и перешептывание картонных игрушек, висевших на ее ветвях: их непрерывная похвальба не вызывала у нее ничего, кроме улыбки.

Огромный Сиреневый Шар медленно и церемонно поворачивался на шнурке – в нем отражались комната и дети, танцующие свой простой танец.

– Вот сколько во мне детей! – поминутно восклицал Сиреневый Шар. – В прошлом году их было не в пример меньше – и они, помнится, не были так красиво одеты, как теперь. В прошлом году вообще все было гораздо хуже. Меня тогда довольно плохо укрепили на ветке, и я просто запретил себе вращаться: ужасно боялся упасть! Расстаться с такой жизнью, как у меня, было бы непростительной глупостью: поверьте, мне совсем не хочется походить на воздушные шары-однодневки! Они хоть и гораздо больше, и летать умеют, да все равно лопаются каждую минуту... А я уже который год занимаю на ёлках самый высокий пост и должен беречь себя: без меня никакого праздника не будет!

Рисунок автора– И без меня не будет! – подхватывала Картонная Хлопушка. – Во мне все семь цветов радуги – и я, конечно, очень украшаю праздник. Может быть, у моих родственниц, хлопушек с конфетти, более шумная жизнь, но век их так недолог! Бедняги: вот одна хлопнула, вот другая... бух, бух – и кончено. А потом дети выбрасывают пустые гильзы в мусорное ведро и забывают о том, как цветные кружочки осыпали гостей. Меня же вешают на елку каждый Божий год – и я уже столько праздников на своем веку перевидала, что просто тошно!

Тут Картонная Хлопушка заплясала на шнурке: она была совсем пустая внутри и потому очень легкая.

– А я и вспомнить не могу, сколько их всего было – праздников этих! Меня с незапамятных времен вешают и вешают на ёлку. – Стеклянная Сосулька потупилась – как бы в смущении. – Вчера, когда меняли шнурочек, на меня просто не могли наглядеться: такая я тонкая, длинная и серебристая! Мне очень жаль настоящие сосульки на улице: они, конечно, покрупнее и висят на более видных местах... но они тают! Представляете себе, какой ужас! Растаешь – и никто о тебе не вспомнит... Все-таки быть стеклянной гораздо, гораздо надежнее.

– Конечно, надежнее! – откликнулась Слюдяная Бабочка. – Я, хоть и не из стекла, а всего-навсего из слюды, но тоже не нарадуюсь, что мне не надо порхать с цветка на цветок в поисках пищи. Может быть, оно и увлекательно – порхать, но ведь сколько опасностей! Того и гляди – поймают сачком... В прошлом году, когда меня повесили рядом со свечой, я и то чуть не умерла от страха: все боялась вспыхнуть – а на лугу... там смотри в оба! И потом, настоящих бабочек – их на сколько хватает? На одно лето. Я же помню еще те времена, когда родители, чьи дети сегодня отплясывают внизу, сами вовсю отплясывали... слюда – тоже прочный материал.

Слушая эту стеклянную, картонную и слюдяную похвальбу, Ель только тихонько покачивала ветвями. Она-то знала, что такое жизнь, и знала, что жизнь прекрасна.

– Да-а-а, – с ленцой протянула Стеклянная Сосулька, ловя какой-то случайный отблеск свечи, – а вспомните, сколько ёлок было на нашем веку, друзья мои! И все осыпались, все исчезли, все пропали.

– Между прочим, – в никуда сказала Картонная Хлопушка, – давно уже изобрели нейлоновые ёлки: вот они служат долго! Каждый год такую ёлку разбирают и складывают в коробку. А к следующему празднику достают опять – и тогда она снова появляется в доме на самом почетном месте.

– Дорогая Ель! – участливо обратился к Ели Сиреневый Шар. – Скажите, Вы очень несчастны?

Ель сначала хотела только качнуть ветками, но неожиданно для себя произнесла:

– Почему же несчастна? Я счастлива!

Игрушки с недоумением переглянулись, а она продолжала:

Рисунок автора– Видите ли, я знаю, что такое жизнь, и знаю, что жизнь прекрасна. Она прекрасна именно потому, что так хрупка, так недолговечна... Скоро, например, кончится этот праздник, самый великолепный из праздников в году, а вместе с ним кончится и моя история. Но то, что моя история имеет конец, как раз и делает меня счастливой. И я говорю себе: запомни этот праздник, он единственный в твоей жизни – такого никогда прежде не было и никогда больше не будет. Запомни каждую мелочь: она неповторима...

Игрушки переглянулись снова: им все-таки казалось, что Ель очень несчастна.

– А сейчас, – вздохнула она, – простите меня. Я, к сожалению, не могу больше разговаривать: дорога каждая секунда – я ни одной из них не хочу пропустить даже за приятной беседой. Желаю вам... желаю вам, чтобы с вами аккуратно обращались. – И Ель улыбнулась, расправив ветви.

Праздник, между тем, на сегодня заканчивался. Детей отправили спать, да и взрослые уже поклевывали носами.

...Ночью из большой комнаты, где стояла Ель, вдруг раздался легкий звон, которого не услышал никто из спящих. Это Сиреневый Шар, собрав все свои силы, прянул к потолку, но не долетел и, сорвавшись, с хохотом раскололся о паркет. Картонная Хлопушка, улыбаясь, как дура, напыжилась и оглушительно хлопнула, оставив в воздухе еле ощутимый запах пороха. А Стеклянная Сосулька начала таять и истаяла вся, образовав внизу на паркете крохотную прозрачную лужицу.

Вот и Слюдяная Бабочка со счастливым смехом выпорхнула в открытую форточку – и ее закружила и унесла куда-то пурга...