Книжная лоция

Ольга Мяэотс

Большие проблемы «малой» литературы

В чем миссия детской литературы? На этот вопрос есть несколько ответов. И все они, наверное, правильные. Но, перечисляя самые разные задачи, мы, несомненно, отметим как главную – связь поколений, наследование культурного и жизненного опыта. Традиционно взрослый выступал в детской книге, как сильная личность, тот, кто принимает решения и несет ответственность, учит и даже поучает. Диалог шел как бы сверху вниз.

Но со второй половины ХХ века ситуация начала меняться: решительные, активные дети все чаще стали «устанавливать свои права» и приходить на помощь рефлексирующим и разочарованным взрослым. (Вспомним героев книг Кристины Нёстлингер или Астрид Линдгрен.) И тогда взрослые вдруг почувствовали себя оставленными и непонятыми. Оказалось, что миссия детской литературы – не только развлекать, опекать и поучать. Детская книга – уникальное средство общения между поколениями, она передает не только знания, но, что еще важнее, огромный заряд любви, в которой в равной степени нуждаются и взрослые и дети. А любви необходимо понимание и уважение.

И вот в последние годы наметилась тенденция к равенству ролей: дети и взрослые в книгах все чаще выступают заодно, стремятся понять друг друга, не изменить, а принять такими, как есть. Они вместе решают непростые вопросы и преодолевают трудности, вместе постигают мир и самих себя. Среди детских книг появляется все больше «книг на все возрасты», изначально адресованных и детям и взрослым. Подростковая книга и даже книжка-картинка все чаще входит во взрослое чтение. Книги все труднее разделить «по возрасту», главным критерием становятся художественные достоинства. Наверное, это единственно верный подход.

Современные детские книги – это уже не тихая заводь, в которой уютно, безопасно и весело. Авторы книг о подростках, появившихся в последние годы, ведут с читателем разговор о сложных проблемах – об одиночестве и непонимании, болезнях, смерти. Темой детской книги может стать история философии или сравнение различных религий.

Необычная (даже по форме), удивительно мудрая, деликатная и глубокая, веселая и одновременно щемяще грустная книга английского писателя Марка Хэддона «Загадочное ночное убийство собаки»¹, буквально взорвала казалось бы привыкший к любым неожиданностям английский книжный мир. Ей зачитываются и взрослые, и дети.

Выбрав жанр классического детектива, Марк Хэддон главным героем (и одновременно рассказчиком) делает пятнадцатилетнего подростка, больного аутизмом. Именно он ведет расследование загадочного убийства соседской собаки и, подражая классическим литературным образцам, пишет свой детективный роман: тщательно фиксирует факты, настойчиво пытается разобраться в недоступной его пониманию жизни здоровых людей.

Кристоферу Буну, так зовут мальчика, куда легче и спокойнее в царстве цифр, подчиненном логическим законам, чем в зыбком и лишенном четких правил мире людей. Для Кристофера возможны только определенные «да» и «нет», «черное» и «белое», «плохое» и «хорошее». Ему нравятся списки, таблицы, схемы, он уверен, что правда – ясна и конкретна. Мальчик тщетно пытается уяснить, упорядочить хаотичный и непонятный мир, полный загадочных нюансов, полуправды, лжи во спасение. Но, начав расследование, он выходит за рамки привычной среды: дома, где его опекает беззаветно любящий отец, и школы, где с ним занимаются специально обученные учителя.

Марк Хэддон прекрасно освоил столь любимую литературой постмодернизма игру в цитаты и перепевы. Книга изобилует ссылками на литературные произведения, исторические и научные факты, географические детали. Кристофер подкрепляет ими свое «расследование», но автору они позволяют расширить рамки повествования и вывести его на более высокий уровень художественного обобщения – так смешная и грустная история о больном подростке превращается в притчу о людской разобщенности и непостижимости мироустройства.

За два десятилетия до появления книги Марка Хэддона мир потряс фильм «Человек дождя», в котором знаменитый Дастин Хофман сыграл смешного и трогательного человека, больного аутизмом. В этой картине чудаковатый «псих» неожиданно «перевоспитывает» заносчивого и эгоистичного здорового брата. Взаимная настороженность сменяется чувством близости, потребности друг в друге. Этот мудрый фильм исполнен светлой грусти.

Книга Марка Хэддона резче и трагичнее. Местами смешная, где-то тревожная, она ведет читателя к неожиданной развязке. Кристофер Бун узнает, что мама, которую он считал умершей (так сказал ему отец), на самом деле жива. Она не выдержала обрушившейся на нее трагедии и, бросив сына, уехала в Лондон. Отец скрывал от сына измену матери, потому что боялся нанести ему серьезную психологическую травму. Увы, мальчик не в состоянии понять благородство отцовского поступка, оценить мужество, с которым этот человек в одиночку справляется со своей бедой.

Для Кристофера отец – «лжец», он не способен простить его. Мальчик бежит к матери и отказывается вернуться назад. Но наша жизнь – столь непонятная для Кристофера – все же состоит из нюансов и почти не знает окончательных решений, и отец не теряет надежду вернуть доверие сына.

– Кристофер, послушай... Так больше не может продолжаться. Не знаю, как ты, но я... мне очень больно. Ты приходишь в этот дом, но отказываешься со мной разговаривать... Ты должен научиться доверять мне... И неважно, сколько времени это займет. Пусть будет хотя бы минута в один день, две в другой, три в следующий... и все вместе займет год – не имеет значения. Потому что это важно. Важнее всего на свете.

Кристофер остается жить с мамой. Родители понимают, что им необходима поддержка друг друга. Трудно предугадать, как сложится их судьба, но то, что они нашли в себе мужество забыть обиды и мудрость нести трудности вместе, внушает надежду, пусть совсем слабую, как едва различимый огонек в конце долгого-долгого пути по темной ночной дороге.

Повесть Марка Хэддона была сразу же отмечена и читателями, и критиками, получила ряд литературных премий, что свидетельствует о том, как нужна была обществу именно такая книга, где привычная жизнь и заведенный миропорядок словно выворачиваются наизнанку. И разом летят в тартарары все наши расхожие взгляды и представления о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо». А благополучная налаженная жизнь, увиденная под иным углом зрения, оказывается несовершенной и полной опасностей. И единственный ориентир – наша мудрость, терпимость и любовь. Значит, жить надо на свой страх и риск, «по совести» – это и есть свобода, но, оказывается, быть свободным очень и очень непросто. Мы свободны ошибаться, но обязаны исправлять свои ошибки.

Или вот еще пример. Одно из самых ярких событий театральной жизни 2005 года – моноспектакль великой Алисы Фрейндлих «Оскар и Розовая Дама», поставленный по одноименной книге (и пьесе) французского писателя Эрика-Эмманюэля Шмитта². Вряд ли только желанием весь вечер наслаждаться игрой замечательной актрисы объясняется интерес зрителей к пьесе о мальчике, умирающем от рака. Здесь другое: в нашей нескладной и тяжелой жизни нам хватает проблем, и реальная трагедия – да еще трагедия ребенка – тяжелое испытание для измотанных нервов. Но жизнь так устроена, что в ней крепко-накрепко связаны именно противоположенности. Поэтому, говоря о смерти, мы невольно говорим о жизни. Так случается и с мальчиком Оскаром и его удивительной сиделкой Бабушкой Розой. Именно она, Розовая Дама, сумела выманить из раковины бесконечного отчаянья и озлобленности в конец измученного болезнью и лечением мальчика. И привести его к Богу. Но и в данном случае перед нами не сусальная история.

То, что человек открывает для себя постепенно на протяжении долгих лет – несовершенство и «несправедливость» жизни, восторг любви и горечь утраты, мудрость принятия неизбежного и мужество борьбы за обреченное дело – Оскару предстоит постичь всего за двенадцать предрождественских дней, вместивших десятилетия его будущей жизни, которым не суждено воплотиться.

Встретив в больничной палате испуганного и отчаявшегося мальчика, пожилая санитарка представляется  ему как бывшая цирковая артистка: «Я занималась борьбой, кэтчем, выступала на арене... Меня прозвали Душительницей из Лангедока». Именно такая – неукротимая, бесстрашная и всесильная подруга и нужна Оскару, который не может найти поддержки ни у врачей, бессильных помочь ему, ни у родителей, едва справляющихся с собственным страхом утраты.

Розовая Дама не только отвлекает мальчика удивительными рассказами из своего «героического прошлого», но и ведет с ним честный разговор о том, что его волнует больше всего – о несправедливости выпавшей ему судьбы.

Бабушка Роза предлагает Оскару писать письма Богу. Мальчик считает его такой же выдумкой, как и Деда Мороза, но все же он соглашается попробовать. От письма к письму Оскар учится разбираться в своих мыслях и чувствах, учится понимать себя и окружающих, ценить жизнь и принимать ее такой, как она есть.

Ни врачи, ни Бабушка Роза, ни даже Господь Бог не в состоянии отвести неизбежную трагедию, но удивительной санитарке удается сделать так, что последние дни жизни Оскара наполнены не отчаяньем, страхом и жалостью к самому себе, а познанием и любовью. И радостью.

Я понял, что ты был здесь, – пишет Оскар Богу. – И открыл мне свою тайну: нужно каждый день смотреть на мир, будто видишь его в первый раз.

И еще, уже перед самым концом:

Чем старше становишься, тем сильнее проявляется вкус к жизни. Нужно быть эстетом, художником. Какой-нибудь кретин в возрасте от десяти до двадцати лет может играть жизнью по собственной прихоти, но в сто лет, когда уже не можешь больше двигаться, тут уже следует использовать интеллект.

Перед нами словно новый вариант рождественской истории – но чуда не происходит: Оскар умирает.

Нет, пожалуй, я не права: ведь сложнее всего – изменить самого себя. И это тоже чудо. Именно так – «печально и светло» звучат последние страницы книги. Теперь уже Богу пишет Бабушка Роза.

У меня болит душа, на сердце тяжело, там живет Оскар, я не могу прогнать его... Спасибо, что мне выпало узнать Оскара. Ради него я старалась быть забавной, выдумывала разные небылицы. Благодаря ему, я познала смех и радость. Он помог мне поверить в тебя. Меня переполняет любовь, она жжет мое сердце, он дал мне ее столько, что хватит еще на много лет.

Оскар преобразил жизнь любивших его людей. Значит, мы, люди, созданные по образу и подобию божьему, способны творить чудеса. И в этом взаимном преображении – великий смысл жизни.

Меняется наш мир – и детская литература меняется вместе с ним. Мы все яснее сознаем, что не способны оградить мир детства от несовершенства и трагедий современной жизни, в которой больше проблем и вопросов, чем решений и ответов. Это реальность, и бесполезно пытаться от нее укрыться. Необходимо научиться жить, сознавая собственные недостатки и несовершенство окружающего нас мира. Научиться жить ВМЕСТЕ, прислушиваясь друг к другу и превыше всего ценя человеческую индивидуальность.

Классическая сказочная тема борьбы добра со злом в современной сказке сменяется темой не только вечного противоборства, но и вечного сосуществования: они неразрывно связаны. Особенно ярко эта мысль звучит, пожалуй, в знаменитой сказочной эпопее о Гарри Поттере. Именно этой важной идеи (сродни современной политической теории о глобальном мышлении) не заметили многочисленные хулители этих книг, и может, именно эта, инстинктивно воспринятая, «правда жизни» сделала эти книги столь популярными – и у детей, и у взрослых.

Долгие годы от детской литературы требовалось, чтобы она «учила жить» и давала правильные ответы на волнующие детей вопросы. Вечный спор о том, что первично в детской литературе – воспитательная компонента или художественное мастерство, то есть педагогика или искусство, – представляет еще одно неразрывное противоречие. Детская литература – это и то, и другое. Детская книга, действительно, урок жизни, но как произведение искусства она призвана отображать жизнь в художественных образах: меняется реальность – неизбежно меняется отражение, такова особенность зеркала. Детская литература сближает взрослых и детей, преодолевая угрозу тотального разобщения, учит, что понимать важнее, чем судить.

Мы все еще жаждем готовых решений... которые кто-то примет за нас и возьмет на себя ответственность. И чем сложнее наша жизнь, тем больше тяга к простым ответам.

И вот тут личность детского писателя приобретает черты почти героические: потому что в детской литературе компромисс и «вранье» разоблачаются почти сразу. Автор не может позволить себе «ложь во спасение», и открытая концовка, часто честнее и правдивее, чем придуманный «правильный» ответ.

Настоящая книга всегда вызывает споры. Книга французской писательницы Мари-Од Мюрай «Oh, Boy!»³ обречена вызвать бурю. Или быть обойденной стыдливым молчанием. Книга бросает вызов всем расхожим штампам современного общества. Выбрав беспроигрышный сюжет, способный «растравить душу» и «прошибить слезу» – усыновление несчастных деток-сирот (в памяти невольно всплывают картины из американских фильмов) – автор широкими мазками расписывает роли: старший брат Симеон – настоящий вундеркинд, но болен лейкемией, младшая сестренка Венеция – красотка, способная своим лепетом растопить любое сердце и вывести из себя даже самого терпеливого, средняя девочка Моргана не блещет красотой, но ей в наследство досталось золотое сердце и недюжинное мужество. Такая вот троица отверженных – каждый читатель найдет себе героя по душе. Писательница сознательно подводит свой рассказ к опасной грани, за которой – неизбежное падение в слащавую сентиментальность, и, балансируя на самом краю, переворачивает всех и вся с ног на голову – что и говорить, опасный кульбит!

Нет, Мюрай не нужно легких слез умиления, она заставит нас плакать, но очень часто это будут слезы смеха. Писательница учит защищаться смехом и держаться за него, когда все летит к черту и почва уходит из под ног. Жизнь – это вам не кино!

Автор намеренно снижает пафос описываемых событий: хотите оплакать смерть несчастной матери-одиночки – пожалуйста! Но, учтите: не так-то просто проникнуться жалостью к женщине, покончившей с собой выпив жидкость для чистки туалета. Мюрай сознательно обращает трагедию в трагифарс: смехоанестезия позволяет ей проникнуть глубже в суть проблем, а не уйти от них.

Писательница уважает читателя и доверяет ему: нанизывая одну смешную ситуацию на другую, она дает нам право выбрать «глубину погружения». Мы можем быстренько добежать до счастливой развязки, а можем задуматься, задержаться, и тогда нам откроется новый смысл, еще один уровень, и герои вдруг сменят маски и представят нам совсем иную историю. И так снова и снова. Настоящая литература неисчерпаема, как сама жизнь.

Оказавшись в приюте, троица Морлеванов со страхом ждет, что «бессердечные взрослые» раздадут их на усыновление в разные семьи, и готовится к борьбе за право оставаться вместе. Но вот какое дело: взрослые в этой книге – даже самые прожженные чиновницы – кажутся бессердечными лишь на первый взгляд. Да, у всех у них масса своих проблем, и каждый справляется с ними по-своему: заедает шоколадом горький привкус одиночества судья по делам несовершеннолетних Лоранс Дешан, преуспевающий офтальмолог Жозиана Морлеван прячет за внешним лоском тоску по собственному ребенку, уходит с головой в работу удивительный доктор профессор Мойвуазен, а повеса и раздолбай (да к тому же еще и гомосексуалист!) сводный брат Морлеванов Бартельми, бравирует своей инфантильностью, чтобы улизнуть от жизненных трудностей.

Но постепенно все эти люди, дети и взрослые, вдруг начинают чувствовать, что нужны друг другу. Забота о сиротках из неожиданной обузы превращается в потребность. Вот уже Жозиана и Бартельми всеми силами пытаются завоевать любовь детей. И мы вдруг понимаем: уловки Жозианы, пусть, порой, и нечестные, вызваны страстным желанием иметь ребенка. И верим, что непутевый Бартельми сможет стать прекрасным опекуном для своих сводных братьев и сестер: ведь именно он, преодолев безмерный эгоизм, ухаживал день за днем за больным братишкой так, что заслужил уважение врачей и самого строгого профессора Мойвуазена.

Надо сказать, что и детям предстоит непростой выбор: благополучный, но холодный дом Жозианы, которой полюбилась лишь младшенькая Венеция, или неустроенный быт бесшабашного, но веселого и любящего Барта. «Педика».

Худож. Н.Шаховской

Пожалуй, это первая в нашей стране детская книга, коснувшаяся данной темы. И надо возблагодарить судьбу за то, насколько мудро и достойно это сделано. Нет, автор не стремится разобраться во всех сложностях этой проблемы, она просто позиционирует ее – так есть, такое случается. Все люди разные. Понять можно только то, что любишь. Если вы полюбили Бартельми, значит, уже немного поняли, что к чему. И вы не одни в своих раздумьях. Вот и строгая судья госпожа Лоранс Дешан не может, не покривив душой, отказать старшему брату в праве на опекунство из-за его нетрадиционной сексуальной ориентации. И мы понимаем, что проблема-то эта реальна, и догадываемся, почему так волнуется Барт, перед сеансом семейной психотерапии, который должен решить судьбу его опекунства. И сочувствуем ему.

Судья по делам несовершеннолетних сочла, что... посредничество психолога могло бы положить конец вражде между Бартом и Жозианой. Лоранс сама позвонила Бартельми и известила его о встрече у психолога. Барт сделал вид, что все понял, хотя на самом деле не понял ничего, и решил, что его хотят подвергнуть какому-то психологическому тестированию на вменяемость.

– Ну да, я педик. Таким уродился. И что, кому я мешаю?

Пожалуй, верно, что книга для детей должна быть жизнеутверждающей. И даже самый тяжелый конец должен оставлять надежду. Вот и повесть Мюрай на первый взгляд завершается настоящим киношным хэппи-эндом.

– Я хочу, чтобы все друг друга любили! – рыдает Моргана, у которой чуть что глаза на мокром месте.

И все выходит по ее.

Но торжество всеобщей любви автор снова сдабривает щедрой долей иронии, словно «встряхивает» получившуюся слишком сладенькой картинку. Как «встряхивают» саму Моргану ее доброхоты-родственничики.

К сожалению, Моргана испортила эффект, внезапно разразившись рыданиями...

– Зашибись! – громогласно восхитилась младшая представительница семейства Морлеван.

Итак, на наших глазах рождается семья – пока единство еще совсем хрупкое, но эти разные люди уже почувствовали, что нужны друг другу. И сделали первый шаг – навстречу.

«Юмор – это декларация достоинства, утверждение превосходства человека над тем, что с ним случается», – эти слова Ромена Гари Мюрай выбрала в качестве эпиграфа к книге «Oh, Boy!». Действительно, юмор не раз помогает героям справиться с обстоятельствами и не зацикливаться на проблемах. Он помогает им защищать свое достоинство и уважать чувства других людей. А писателю юмор дает возможность с кажущейся легкостью серьезно говорить об очень сложных вещах – не впадая в назидательность или сентиментальность, и находить неожиданные решения, казалось бы, неразрешимых проблем. Заканчивая свою смешную и одновременно грустную книгу, Мюрай не дает читателю никаких гарантий – жизнь непредсказуема, и ее герои только в начале пути. Мы учимся жить с постоянной тревогой за близких нам людей. Еще это называется чувством ответственности.

Взрослая литература постмодернизма вовсю играет с сюжетами и образами, пересказывая заново классику, добавляет в нее добрую толику мотивов современного искусства, дерзко смешивая формы и жанры. Долгое время детская литература сохраняла классическую консервативность. Но вот и она пустилась в новые эксперименты – чтобы идти в ногу со временем. В рассмотренных нами книгах новой и неожиданной является не только авторская позиция, но и его обращение с художественной формой произведения. Как и во взрослой литературе, мы без труда найдем в этих текстах следы «культурного наследия» – известные сюжеты, узнаваемые положения, знакомые характеры. Но всякий раз, словно в волшебной сказке, эти старые знакомые предстают нам преображенными. И если в «большой» литературе игра с формой частенько превращается в самоцель, детская литература использует игру, как и положено детям, во имя познания – жизни и себя самих. Детская литература все чаще становится литературой сложных вопросов, ответы на которые ищут и дети, и взрослые.

Каждый раз, открывая книгу, мы затрудняемся сказать – для кого она написана: взрослая она или детская. Авторы разбираемых книг, как и многие их коллеги, чьи работы остались за границами нашей статьи, ведут с читателем диалог сразу на нескольких уровнях – в каждом возрасте книга прочитывается по-своему. Так, желание детей Морлеван обрести новую семью – понятно и взрослым и детям, а вот горе Жозианы, не способной иметь собственных детей, открывается, пожалуй, только взрослым, так же, как и тревога Бартельми, сознающего свою исключительность – то есть выключение из устоявшихся расхожих норм этики и морали. И еще: сознательно выбирая для рассказа точку зрения ребенка, писатель учитывает, что этот взгляд – более непосредственный и зоркий – позволяет подметить в привычном то, чего мы, взрослые, частенько не замечаем.

Может быть, поэтому эти книги лучше читать вместе. Так достигается сверхзадача: автор не только приводит к единению своих персонажей, но и объединяет читателей – перенося идеи терпимости и уважения к чужой индивидуальности в реальную жизнь.

_____________

¹ Хэддон М. «Загадочное ночное убийство собаки» / Пер. с англ. А. Куклей. – М. : Росмэн, 2004. – «Премия Букер: избранное»).

² Шмит Э.-Э. Оскар и Розовая Дама / Пер. с фр. Г. Соловьевой. – СПб. : Азбука-классика, 2005.

³ Мюрай, Мари-Од. Oh, Boy! / Пер.с фр. Натальи Шаховской. – М. : Самокат, 2006.