Надежда Коган

Живая история

26 октября – 390 лет со дня изгнания из Москвы польских интервентов (1612 год)

22 октября – 300 лет со дня взятия русскими крепости Нотебург (Орешек, Петрокрепость, Шлиссельбург), что было важной вехой русско-шведской войны (1702 год)

Фрагмент крепости Орешек. На самом верху – ключ от крепости

Текут по лесам бывшей Кинельской волости прозрачные ручейки – Некушка, Черемушка, Каменка. Мало кто из местных жителей помнит ласковые названия этих речек, мало кто знает, что вон тот овраг назывался Шиловым, а за ним простирался Орефин луг. Хорошо, что старожилы в 70-х годах ХХ ве-
ка еще успели рассказать приезжему историку-археографу, как назывались урочища, земли да заброшенные деревеньки меж березовых рощ, густых дубрав и сырого осинника.

И есть в этих лесах поляны, к которым сходятся полузаросшие дороги, есть неподалеку от селищ старинные пруды. Местные жители называют такие поляны «осёлками» и связывают с ними предания о деревнях, существовавших до «литовского разорения». Даже некоторые названия сохранились в народной памяти: Курицыно, Никитино, Кулаково… Земли, давно уже побежденные лесом, когда-то обрабатывались, звенел здесь детский смех, в прудах плескалась рыба.

Что мы знаем о гибели маленьких деревень во время великой Смуты? Ни страницы истории, ни «Сказание Авраамия Палицына» не сохранили так живо трагедию русской земли, как вот эти «осёлки» – молчаливые памятники вотчинникам, убитым интервентами или ушедшим на защиту Троице-Сергиева монастыря и умершим там от цинги во время двухлетней Троицкой осады. Может, кому-то из них и посчастливилось дожить до изгнания поляков из Кремля, но не вернулись они к звонким своим речушкам и светлым рощам…

Да и о самом Смутном времени неохотно говорят историки и писатели. Почти тридцать лет разброда, два Лжедмитрия, потом еще третий и четвертый появились… И такой же разброд в Думе и в душах русского дворянства… Разве что в романе М.Н.Загоскина «Юрий Милославский» чуть-чуть приоткрыта для широкого круга читателей завеса над этим таинственным временем. То присяга польскому царевичу Владиславу, то отказ Сигизмунда III Вазы отдать русский престол своему сыну, то интриги гетмана Жолкевского… А уж к кому только боярская Дума не обращалась – и к императору Священной Римской империи Рудольфу II, и к шведскому королевичу Филиппу-Карлу…

Народ лет двадцать с интересом наблюдал, как дерутся паны, но когда интервенты стали грабить и убивать россиян, по городам начали создавать ополчения. Первой отпор польско-литовскому войску в 1608 году дала Троице-Сергиева лавра, закрывая захватчикам путь на север и в среднее Поволжье. Затем в 1610 году древний Смоленск отбил первый приступ войск Сигизмунда. В этом же году в Калуге был убит Лжедмитрий. Эта смерть словно смела паутину лжи и вины, опутавшую Россию. В 1611 году, во время второй осады Смоленска, предатель указал врагу слабое место в обороне и осаждающие ворвались в город. Тогда уцелевшие жители Смоленска взорвали себя вместе с одним из храмов города. Для освобождения России на рязанской земле собралось ополчение под командованием Прокопия Ляпунова. По дороге к нему присоединились войска под командованием князя Димитрия Трубецкого и Иоанна Заруцкого. Подошли владимирские, суздальские, костромские, ярославские отряды.

Москвичи не разделяли боевого настроения приближавшегося ополчения, избегая кровопролития, однако после изоляции патриарха Гермогена, сильной ссоры в Китай-городе и начатых поляками грабежей на Сретенке закипел сильный бой. Туда с первым отрядом ополчения прибыл князь Дмитрий Пожарский и отбросил поляков в Кремль и Китай-город.

В Москве начались пожары. Жители бежали к Троице-Сергиевой лавре, Владимиру, Коломне. Только войско Дмитрия Пожарского стояло неколебимо, пока князь не получил серьезную рану. Его отвезли в Троице-Сергиеву лавру, а поляки принялись грабить город и царскую казну. Тем временем новгородские земли грабили шведы, на Псковщине лютовал гетман Лисовский, по всей России не упускали своего казаки. Ими был убит Прокопий Ляпунов. Казацкий атаман Заруцкий даже попытался провозгласить себя регентом при сыне Марины и Лжедмитрия – младенце Иоанне.

Воззвание Минина к нижегородцам

Вот тогда-то в Нижнем Новгороде и поднялась последняя сокрушительная волна народного гнева. Возглавляли движение мясной торговец Кузьма Минин-Сухорукий и князь Дмитрий Михайлович Пожарский, который приехал сюда из Троице-Сергиевой лавры долечивать раны. Этот героический этап уже никем впоследствии не замалчивался. Хотя мало кто знает, что летом 1612 года казаки попытались убить воеводу ополчения. И даже в последний момент перед подходом ополчения к Москве Иоанн Заруцкий предпринял отчаянную попытку штурма Китай-города, чтобы одержать победу до прихода Пожарского. Штурм захлебнулся в крови. Заруцкий бежал. Действуя заодно, войска Пожарского и Трубецкого разгромили армию гетмана Ходкевича и начали планомерную осаду Кремля. Пожары и голод ослабили гарнизон крепости. Начались переговоры о сдаче. 22 октября 1612 года внезапным ударом казаков Трубецкого был взят Китай-город. 26 октября Москва была освобождена.

А пепелища разоренных деревень зарастали крапивой, лебедой, на околицы надвигался подлесок. В результате отчаянной драки за власть между сильными мира сего было разрушено 60% хозяйств России…

Прошло 90 лет со дня освобождения Москвы от польских захватчиков, и в 1702 году Россия дала отпор шведам, захватившим в Смутное время русскую крепость Орешек. От вольницы смутных десятилетий, от всенародного патриотического подъема, от разорения и обнищания страна пришла под власть династии Романовых.

Почему Петру I удалось то, что не получилось у Бориса Годунова? Ведь в средствах он не стеснялся. Может быть, оттого, что 90 лет не настолько долгий срок, чтобы заросли пустоши и забылись потери. И жива еще память о том, что возможность побузить на площадях слишком дорого обходится впоследствии. Наверное, не зря после таких катастроф появляются диктаторы.

Даже и сравнить трудно движение русского ополчения к Москве – с грызней воевод, попытками покушений, изменами, отступлениями – и легендарный марш пяти батальонов Преображенского и Семеновского полков по 170-километровой Осударевой дороге к неприступному Нотебургу, той самой крепости Орешек. Другое войско, другой народ… Здесь нет вдохновения высокого патриотизма, но есть четкое действие отлаженного механизма, полностью покорного руке властителя. Этот механизм способен на все: на непосильный труд по прокладыванию гатей в карельских болотах, на четкое исполнение приказов командиров, на дерзкие вылазки и отчаянные битвы. Меньше чем за год были построены два фрегата, множество гребных судов, а с весны 1701 года – 600 донских стругов.

Перед штурмом Нотебурга было проведено несколько боевых акций русских отрядов, лишивших крепость морской охраны. Тщательно подготовились к штурму крепости и на суше, и на Неве. Через лес по примеру Осударевой дороги была проложена просека, по ней на руках пронесли пятьдесят лодок. Тысячный отряд гвардейцев во главе с Петром переправился на противоположный берег Невы, захватив там плацдарм для удара по южной стене крепости. С 1 до 12 октября батареи вели непрерывный обстрел Нотебурга.

Ночью 11 октября (по старому стилю) отряды, набранные из добровольцев, начали штурм. Гвардейцы Семеновского отряда под командованием князя М.М.Голицына нанесли главный удар, отказавшись, несмотря на тяжелые потери, выполнить приказ об отступлении. На следующий день, после гибели большей части гарнизона, крепость сдалась.

Всего 90 лет – от вольницы до империи, от разброда до жесткого, осознанного порядка и дисциплины. Столько же лет прошло в Новом времени от России 1912 года до сегодняшних дней… Правда, в ХХ веке и события были спрессованы плотнее, и диктаторы появлялись быстрее. Война, революция, разруха, диктатор, еще одна война, еще одна диктатура и сегодняшний вялотекущий разброд… Но все еще бегут в лесах бывшей Кинельской волости прозрачные речки – Некушка, Черемушка, Каменка, просвечивают в чаще поляны с полузаросшими дорогами, зияют пустыми ямами старинные пруды, словно память о том, что история – это не только имена властителей и даты битв, но и звонкие голоса ушедших времен, и переломы в душе народа, и новые силы, и новые обезлюдевшие места…