Лицо Серебряного века

Натан Альтман. Портрет Анны Ахматовой. 1914.
Холст, масло. 123,5 х 103,2. Государственный Русский музей

Замечательная русская поэтесса Анна Андреевна Ахматова (1889–1962) удостоилась внимания многих художников. Можно сказать, что в русском изобразительном искусстве существует целая портретная галерея Анны Ахматовой. Ее рисовал Амедео Модильяни. Увы, из сделанных им шестнадцати рисунков, которые художник просил ее окантовать и повесить у себя в комнате, у Ахматовой сохранился только один, зато он всегда висел у нее дома.

В том же 1911 году, когда Ахматову рисовал Модильяни, в Париже она познакомилась с Натаном Исаевичем Альтманом.

Позже они встречались с ней и в Петербурге, в кафе «Бродячая собака», и в 1913 году он предложил ей позировать. Сеансы проходили в мастерской художника на Тучковой набережной, в «голубой мансарде», воспетой впоследствии Ахматовой в «Эпических мотивах»:

...Там комната, похожая на клетку,
Под самой крышей в грязном, шумном доме,
Где он, как чиж, свистал перед мольбертом,
И жаловался весело, и грустно
О радости небывшей говорил.
Как в зеркало, глядела я тревожно
На серый холст, и с каждою неделей
Все горше и страннее было сходство
Мое с моим изображеньем новым.

Там же она выразила свое отношение к портретисту:

...Но чувствую, что Музы наши дружны.

Портрет был окончен в 1914 году, и Анна Андреевна его очень ценила.

Этот портрет – одна из лучших работ в наследии художника. Он создан, конечно же, под впечатлением стихов Ахматовой – тогда уже вышла книга «Вечер», и ее поэзия теперь была известна не только в литературных салонах.

На портрете Альтмана Ахматова запечатлена такой, какой она запомнилась многим современникам, – грустная молодая женщина, высокая и стройная, с чеканным профилем и неизменной челкой, с накинутой на плечи большой шалью. Он принадлежит к такого рода портретам, где индивидуальность героя формулируется акцентированным выявлением одного главного свойства, составляющего как бы пластический камертон образа. Здесь этим главным свойством оказывается стильность – качество, по сути, внешнее, однако в системе живописи модерна выдвигаемое на первый план. Обостренный стилизм модели определил тяготение художника к композиционной монолитности и парадному, постановочному блеску; Ахматова предстает здесь своего рода воплощением «женщины модерна».

Диагональное построение не сообщает полотну динамики. Уравновешены цветовые массы интенсивных оттенков – желтый, синий, зеленый. Ритму кристаллов пейзажа, на фоне которого изображена героиня, вторят изломы фигуры. Кубистическая «колючесть», игра режущих плоскостей, введенная в портрет, усиливает волну утонченности, идущую от модели. Художник создает в картине особым образом организованную пространственную среду. Объемы переданы только цветом и плотностью фактуры, светотень отсутствует. Свободная игра света выявляет формы предметов, сообщая им законченность и «непререкаемость». Альтман долгое время работал в витражной мастерской, и в портрете явственно ощущается его понимание цвета как окрашенного света. Характерно и внимание художника к фактуре изображения, где густой плавкий мазок просвечивает сквозь блеск лессировок, а матовые участки поверхности эффектно соседствуют с покрытыми лаком. Такая эффектность тоже «работает» на образ.

Этот образ, в сущности, отталкивается от поэзии Ахматовой. Ведь ее ранняя поэзия в значительной своей части и посвящена конструированию собственного образа, не отделяемого от облика и судьбы «лирической героини». Для нее характерна пристальность вглядывания в себя, в собственное лицо: «пророческие глаза», «надменные губы», «незавитая челка»... Образ слагается не только из жизненных коллизий, но даже из атмосферы вещественной: «узкая юбка» и «лиловеющий шелк» в поэтическом преображении перестают быть «просто вещами», то есть чем-то случайным, но наоборот – становятся постоянными атрибутами, вехами индивидуальной биографии.
И в портрете Альтмана присутствует эта «говорящая неслучайность» материальных предметов. Ярко-желтым пятном застыла на плечах модели знаменитая ахматовскя шаль, воспетая Блоком как «испанская», а Мандельштамом как «ложноклассическая». Сочетание этой желтизны с синевой платья, причудливые грани пейзажа, ломкий абрис утонченной фигуры сообщают портрету оттенок некой тревоги. Ахматова в данном «вещном» контексте – «роковая» дама из «Бродячей собаки», модная поэтесса, участница и героиня «действ» артистиче-ской богемы Серебряного века.

Конечно же, такое амплуа не выявляет всех свойств и культурно-исторических обличий Ахматовой реальной. Но портрет и не претендует на полноту представления о модели. Тем более что жизнь у нее была и долгой, и очень трудной, и в разные ее периоды она была другой, что и отразилось в ее портретах, созданных другими художниками.

Галина ЕЛЬШЕВСКАЯ