Открывшаяся страница
Рубрику ведет Юлия ФРОЛОВА
Это такая особенная страница…
Страница медленного чтения. Все тексты здесь
неоднозначны, даже противоречивы… А нам бы как
всегда – разделить все на черное и белое,
правильное и неправильное? Так не бывает. Давайте
вместе с детьми или каждый для себя искать смысл.
Не единственно верный, а свой.
Вадим Шефнер
Имя для птицы
Давным-давно я то ли прочел где-то, то
ли услышал от кого-то не то сказку, не то притчу о
человеке, который захотел придумать имя для
птицы.
Человек этот жил в избушке на берегу
озера, и каждое утро из-за озера прилетала птица и
садилась на ветку дерева, что росло перед окном.
Человек не знал, как называется эта
птица, и решил придумать для нее имя. Но это
оказалось задачей нелегкой. Иногда, прилетев,
птица начинала весело петь; иногда она прилетала
с грустной песней; иногда она и вовсе молчала.
Иногда она казалась доброй, иногда равнодушной,
иногда сердитой. Иногда она была в белом
оперении, иногда – в сером, иногда – в черном.
Иногда человеку чудилось, что она очень молодая,
иногда не очень, а иной раз она представлялась
ему и совсем дряхлой.
Человек привык к ней и всегда
радовался ее прилету. В дни, когда она пела
весело, он радовался очень; в дни, когда она
казалась серой, он тоже радовался, но меньше; и
даже в дни, когда она молчала или казалась совсем
черной, он тоже чуть-чуть радовался.
Но имени для нее придумать он не мог.
И отправился он к мудрецу за советом.
– Странная птица прилетает ко мне,
помоги мне дать ей имя, – сказал он ему и начал
перечислять приметы птицы.
– Подобная птица и ко мне прилетает, –
прервал его мудрец.
– Какое же имя ты ей дал?
– А ты сам подумай.
* * *
Древние считали, что мир стоит на трех китах, а
если поразмыслить, он стоит на одном ките, а имя
сему киту – Память. Именно память объединяет
людей в Человечество, и именно память создает
каждому человеку его внутренний мир, не схожий с
другими.
Печатается по изданию: Шефнер В. Имя для птицы.
– Л.: Советский писатель, 1984. – 512 с.
Михаил Веллер
Паук
Беззаботность.
Он был обречен: мальчик заметил его.
С перил веранды он пошуршал через
расчерченный солнцем стол. Крупный: серая
шершавая вишня на членистых ножках.
Мальчик взял спички.
Он всходил на стенку: сверху напали! Он
сжался и упал: умер.
Удар мощного жала – он вскочил и
понесся.
Мальчик чиркнул еще спичку, отрезая
бегство.
Он метался, спасаясь.
Мальчик не выпускал его из угла перил и
стены. Брезгливо поджимался.
Противный.
Враг убивал отовсюду. Иногда кидались
двое, он еле ускользал.
Не успел увернуться. Тело слушалось
плохо. Оно было уже не все.
Яркий шар вздулся и прыгнул снова.
Ухода нет.
В угрожающей позе он изготовился
драться.
Мальчик увидел: две передние ножки
сложились пополам, открыв из суставов когти
поменьше воробьиных.
И когда враг надвинулся вновь, он
прянул вперед и ударил.
Враг исчез.
Мальчик отдернул руку. Спичка погасла.
Ты смотри...
Он бросался еще, и враг не мог
приблизиться.
Два сразу: один спереди пятился от
ударов – второй сверху целил в голову. Он забил
когтями, завертелся. Им было не справиться с ним.
Коробок пустел.
Жало жгло. Била белая боль. Коготь
исчез.
Он выставил уцелевший коготь к бою.
Стена огня.
Мир горел и сжимался.
Жало врезалось в мозг и выжгло его.
Жизнь кончалась. Обугленные шпеньки лап еще
двигались: он дрался.
...Холодная струна вибрировала в
позвоночнике мальчика. Рот в кислой слюне. Двумя
щепочками он взял пепельный катышек и выбросил
на клумбу.
Пространство там прониклось его
значением, словно серовато-прозрачная сфера.
Долго не сводил глаз с незаметного шарика между
травинок, взрослея.
Его трясло.
Он чувствовал себя ничтожеством. |