Февраль над Петербургом

Многие юбиляры февраля 2003 года неразрывно связаны с Санкт-Петербургом. Они жили, творили, создавали этот неповторимый город: Августин Августинович Бетанкур (1758–1824) – гениальный инженер, изобретатель, создатель первого большого арочного моста; Василий Андреевич Жуковский (1783–1852) – поэт и царедворец, наставник будущего императора Александра III; Федор Петрович Толстой (1783–1873) – скульптор, график, живописец, личным приказом Александра I назначенный на службу в Эрмитаж, медальер монетного департамента; Адольф Федорович Маркс (1853–1904) – книгоиздатель, создатель первого в России массового еженедельного журнала «Нива».

Город на Неве волею судеб и прежде всего неукротимым стремлением своего создателя стал на многие годы активным каналом, по которому в загадочную снежную Московию перекачивались идеи, технологии и высочайшие достижения Западной Европы. Немало выдающихся европейцев нашли здесь свою вторую родину. А непостижимая страна принимала или отвергала их деяния, перемалывая судьбы, таланты, личности, добавляя их, как необходимые ингредиенты, в причудливую смесь Запада и Востока, что и поныне зовется Россией…

В 1742 году в Санкт-Петербург прибыл четырнадцатилетний племянник императрицы Елизаветы Петровны герцог Карл Петер Ульрих Голштейн-Готторпский. Матерью его была родная сестра императрицы Анна Петровна, отцом – Карл Фридрих, герцог Голштейн-Готторпский. С рождения маленькому Карлу Петеру Ульриху была предназначена одна из корон: либо шведская, либо российская, потому и дали ему соответствующие имена: «Карл» – для шведской короны, «Петер» – для российской. Анна Петровна умерла вскоре после рождения сына, простудившись на празднике. Она не успела передать маленькому сыну ни язык, ни песни, ни сказки далекой Родины. Поэтому, несмотря на происхождение, в Россию прибыл настоящий голштинец, заносчивый, упрямый и не скрывающий своего недовольства. Он бы, конечно, предпочел Швецию. Но с русскими самодержцами не поспоришь. Тетка уже объявила свою волю, и 7 ноября того же года лютеранин Карл Петер Ульрих переменил веру на православную и стал именоваться Петром Федоровичем.

В 1745 году его женили на немецкой принцессе Софии Фредерике Августе Ангальт-Цербстской. Худенькая девочка из заштатного немецкого княжества приглянулась Елизавете Петровне, тем более что приходилась племянницей умершему жениху императрицы, с которым та была помолвлена после смерти Петра Великого. Как пишет Екатерина, «этот брак не состоялся, потому что принц умер от оспы через несколько недель после обручения; императрица Елизавета сохранила о нем очень трогательное воспоминание и давала тому доказательства всей семье этого принца».

Неудивительно, что Петр Федорович Россию не любил. Нежеланная корона, брак по выбору всесильной тетки, а самые лучшие воспоминания, самые близкие друзья остались там, в Голштинии… Он ожесточенно спорил со своим наставником в православии относительно каждого пункта новой веры, в церковь ходить не любил, устраивал в своих покоях военные учения с кучкой приближенных. Мечтал заточить супругу свою в монастырь и жениться на графине Воронцовой, которая была умна, но на редкость некрасива. Ну и что? Он сам после перенесенной оспы стал далеко не красавцем.

У его жены, принцессы Софии Фредерики, по прозвищу Фике, добрых воспоминаний о покинутой родине не было. Блеск императорского двора, ласковое обращение великой императрицы начисто стерли из памяти убогое бедное княжество. Вот она-то постаралась понять и полюбить Россию. И это ей удалось.

Елизавета Петровна скончалась 25 декабря 1761 года. Против Петра не раздалось ни одного голоса, и он воцарился спокойно при общем горе и унынии двора и народа, потерявших любимую царицу. Екатерина сама в своих записках описывает эти первые дни царствования Петра. По ее словам, Петр III был недоволен, что его тетка умерла на Святках и своей смертью помешала ему веселиться. Ужин во дворце уже был накрыт, когда наступил час смерти императрицы, и Петр приказал не снимать ужина, и ели через комнату от того покоя, где лежала Елизавета.

А кем для него была эта чужая, нелюбимая женщина и плачущая над ней челядь? Умерла, и то не вовремя…

Однако начал он свое царствование энергично и с немецким деловым подходом. К числу его важнейших дел можно отнести упразднение Тайной канцелярии; секуляризацию церковных земель; поощрение торгово-промышленной деятельности путем создания Государственного банка; принятие указа о коммерции, в котором содержится требование бережного отношения к лесам как одному из важнейших богатств России; указ, разрешавший заводить фабрики по производству парусного полотна в Сибири; указ, квалифицировавший убийство помещиками крестьян как «тиранское мучение» и предусматривавший за это пожизненную ссылку. В числе важнейших документов, принятых Петром III, – Манифест о вольности дворянства. Не так мало за те 186 дней, которые были ему отпущены для управления империей.

Но то, что было бы встречено достаточно лояльно в Европе, в России воспринималось в штыки. Решение вопроса о церковном имуществе вызвало бурю возмущения среди духовенства. Вольность дворян, отныне освобожденных от обязанности служить государству, вызвала ропот среди крестьян. Их неволя до этих пор оправдывалась дворянской неволей – все должны служить: помещик – Отечеству, крестьяне – помещику. А что же теперь? Об указе, запрещающем убийства крестьян, почему-то никто при этом не вспомнил… Внешняя политика Петра, заключившего невыгодный мир с Фридрихом, вообще вызывала всеобщее негодование. Да вдобавок говорили, что император хочет отвоевать у Дании Шлезвиг для родной Голштинии русскими штыками и ценой русской крови.

Императорский двор глухим ропотом встречал каждую выходку Петра Федоровича.

Подумаешь, опальных вельмож возвратил, а гвардейцев мучит прусской муштровкой и обзывает янычарами! Продымил весь дворец дешевым кнастером, устраивает буйные пирушки.… Словно забыли придворные, что Петр Федорович – все же внук Петра Великого, а грозный дед еще не такие ассамблеи закатывал, да и табак курил – тот же горлодер.

Стройный силуэт принцессы Софии Фредерики, будущей императрицы Екатерины II, словно тень, стоял за спиной Петра Федоровича, и эта тень сводила на нет все его разумные нововведения. А сам он, не любя и не понимая страну, которой был вынужден править, с каждым шагом приближался к собственной гибели.

Очередной парадокс России – немецкая принцесса, сумевшая внешне приспособиться к законам и обычаям страны, и внук великого царя, гения, реформатора и организатора, в частной жизни не менее крутого и запальчивого…. Казалось бы, что тут выбирать? Да и Петр III был уверен в своей избранности. Не зря он пытался показать придворным, кто истинный царь. Он однажды оскорбил супругу при всех на торжественном обеде: Екатерина не встала во время тоста в честь императорской фамилии и на вопрос Петра объяснила, что не встала потому, что сама принадлежит к этой фамилии. За этот ответ Петр громко обозвал ее бранным словом и грозил арестом. «Ну вспомните же вы, – как бы говорил он, – кто я и кто она!»

Но страна выбрала Екатерину.

Указы Петра III надолго пережили его самого. 28 июня 1762 года произошел дворцовый переворот. Заговорщики с ведома Екатерины II арестовали императора и увезли его в Ропшу, где он и умер при загадочных обстоятельствах неделей позднее. Он оставил нелюбимой державе новые пути к дальнейшему процветанию и сына Павла, который тоже будет убит заговорщиками…

Коварный Санкт-Петербург перехитрил помазанника Божия, вынудив его принять непопулярные, но необходимые решения, а затем ославил как «невежественного», «слабоумного», «поклонника всего прусского», «холуя Фридриха II Прусского», «ничтожнейшего человека», угрожавшего России новой «бироновщиной». А был он всего-навсего юным голштинским герцогом, мечтавшим о шведской короне и о женитьбе на некрасивой, но умной Елизавете Воронцовой… И его указы так никто и не подумал отменить.