Открывшаяся страница
Наполеон и просвещение
Михаил Загоскин. Рославлев,
или Русские в 1812 году
– О чем мы с вами говорили, барон? –
продолжала Радугина. – Ах, да! Представьте себе!
Monsieur le baron уверяет меня, что мы должны желать, чтоб
Наполеон пришел к нам в Россию. Боже мой! Как это
страшно! Скажите, неужели мы, в самом деле, должны
желать этого?
Рославлев едва усидел на стуле.
– Как, сударыня! – вскричал он…
– Pardon? princesse! – сказал хладнокровно
дипломат, – вы не совсем меня поняли. Я не говорю,
что русские должны положительно желать прихода
наших войск в их отечество; я объяснял только вам,
что если силою обстоятельств Россия сделается
поприщем новых побед нашего императора и русские
будут иметь благоразумие удержаться от народной
войны, то последствия этой кампании могут быть
очень полезны и выгодны для вашей нации.
– Извините, барон, мое невежество, –
сказал Рославлев, – я, право, не понимаю…
– Не понимаете? Так спросите об этом у
голландцев, у всего Рейнского союза; поезжайте в
Швейцарию, в Италию; взгляните на утесистые,
непроходимые горы, некогда отчаяние несчастных
путешественников, а теперь прорезанные широкими
дорогами (…), спросите в Террачине и Неаполе, куда
девались бесчисленные шайки бандитов, от которых
не было проезда в Южной Италии; сравните нынешнее
просвещение Европы с прежними предрассудками и
невежеством и после этого не понимайте, если
хотите, какие бесчисленные выгоды влечет за
собою присутствие этого гения, колоссального,
как мир, и неизбежного, как судьба.
– Неизбежный, как судьба!.. – повторила
почти набожным голосом хозяйка дома, поднимая к
небесам свои томные глаза...
– Не глядите так высоко, княгиня! –
прервал Рославлев. – Наполеон невысокого роста.
– Да, ростом он меньше вашего великого
Петра, – сказал насмешливо путешественник.
– И ростом, и душою! – возразил
Рославлев. – Граф не может понимать всю
великость гения, преобразователя России – он не
русский; так же как я, не будучи французом, никак
не могу постигнуть, каким образом просвещение
преподается помощию штыков и пушек. Нет, господин
барон! Если мы и нуждаемся в профессорах, то,
вероятно, не в тех, которых все достоинства
состоят в личной храбрости, а познания – в уменье
скоро заряжать ружье и метко попадать в цель.
Позвольте вам напомнить, что в этом отношении
Россия не имеет причины никому завидовать…
<…>
– Мы отбились от нашей материи, –
сказал дипломат. – Вам кажется странным
просвещение, распространяемое помощию оружия;
согласитесь, по крайней мере, что порядок,
устройство и общеполезные работы, которые
гигантским своим объемом напоминают почти
баснословные дела древних римлян, должны быть
необходимым следствием твердой воли,
неразлучной с силою. Для приведения в действие
высоких предначертаний, коих польза постигается
только впоследствии, нужно всемогущество,
которым обладает Наполеон, необходимы его
бесчисленные войска... И если Россия желает
продвинуться вперед…
– И, господин барон! – прервал с
улыбкою Рославлев, – что вам за радость
просвещать насильно нацию, которая одна по своей
силе и самобытности может сделаться со временем
счастливой соперницею Франции. Предоставьте это
времени и собственному ее желанию – сравниться в
просвещении с остальной частию Европы. Россия и
без вашей насильственной помощи идет скорыми
шагами к этой высокой цели всех народов.
Поглядите вокруг себя! Скажите, произвели ли ваши
предки в течение многих веков то, что создано у
нас в одно столетие?.. Это появление
великолепного Петербурга среди непроходимых
болот и безлюдных пустынь севера?
– Да неужели вы думаете, сударь, что
ваш Петербург может назваться европейским
городом? И, полноте!.. В нем все начато и ничего не
кончено. Ваши широкие улицы походят на площади,
ваши площади –
на какие-то незастроенные пустопорожние места,
ваши длинные невысокие дома – на фабрики… Есть
ли в Петербурге хоть одна порядочная церковь? Что
такое ваша Казанская? Огромная куча материалов,
под которою зарыты некоторые опрятно отделанные
части, не выкупающие нимало всю нестройность и
безобразие целого. Если французы придут в
Петербург, то, верно, не позавидуют вашему
Казанскому сбору, а увезут, может быть, с собой
его гранитные колонны.
В материале «Фирменное блюдо с
прологом и эпилогом» (№ 2–2003) нами, авторами, Л.
Муравьевой и Т. Рудишиной, при ответе на вопрос о
цветных мостах ошибочно вместо реки Мойки
указана река Фонтанка. Приносим читателям свои
извинения.
Авторы
______________
Цитируется по: Загоскин М. Рославлев,
или Русские в 1812 году. – Минск: «Мастацая
литература», 1988. |