Библиотека, и без прилагательного? Уж больно звучит одиноко, строго, официально и даже холодно.

Прилагательное уже есть – школьная, а значит: нужная, безотказная, родная, уютная (как домашний халат!). Какой-то симпатичный живой организм получается.

Открыла толковый словарь, чтобы уточнить, что же такое «прилагательное». «Прилагательное – это часть речи, обозначающая признак (качество, свойство) предмета».

Видишь, дорогая, «часть речи». И мы тоже часть очень важного и нужного учебно-воспитательного процесса в школе. А уж коли «часть», то разве не прилагаемся к этой доминанте? Или я не права?

А может быть, это не «школьная» – прилагательное, а мы, библиотекари, и есть основное прилагательное и к библиотеке, и к учебно-воспитательному процессу? Как ты думаешь?

Ведь от каждого из нас зависит, какого качества будет это прилагательное. Библиотека может быть необходимой, важной, удобной, а может – чужой, закрытой, злой…

Я согласна с тобой, у нас все не по плану. Приходишь утром и не знаешь, что вдруг свалится тебе на голову.
И чаще всего срочно и немедленно приходится работать с целым классом, занимать ребятишек делом, пользуясь случаем (когда-то до них еще доберешься?!), читать интересное, проводить обзоры новых журналов и книг, знакомить со справочным аппаратом библиотеки и т.п.

Согласна с тобой, что нет никому дела до наших отчетов, списаний, плохого самочувствия, санитарного дня… Кому это, милая, интересно?

Объясняется это просто. Когда мы забегаем в магазин, чтобы на ходу купить хлеб и молоко, разве нас не раздражает отсутствие продавца? И что нам за дело, сдает ли она деньги, получает ли продукты или у нее заболел живот?.. Нам – вынь да положь. У нас свои планы. И так везде.

Поэтому я против того, чтобы ученики, учителя или кто другой, прежде чем зайти в библиотеку школьную, думали, а не заняты ли мы своими очень нужными делами, не помешают ли они нам, таким сильно занятым тетям?

Ведь фокус нашей работы, я думаю, заключается в необходимости сиюминутной. Какое чудное прилагательное! Очень надеюсь, что тебе, человеку творческому и расторопному, оно тоже симпатично. Или ты думаешь не так?

Всегда охотно (или с пониманием) заменяю заболевшего учителя. Такая сумасшедшая жизнь научила меня иметь под рукой несколько тематических папок с материалами для таких случаев. В школьной же библиотеке каждую минуту как на пороховой бочке. Порой неделя пролетает… и все «не по плану».

В штате школы сколько библиотекарей? «Одын, совсем одын». В больших школах – два. Вот и крутимся. Периодику (а мы, слава богу, выписываем больше сотни названий) расписываю дома, сценарии пишу дома, карточки вливаю в каталоги после рабочего дня…

Вот такие мы «прилагательные», дорогая. Хорошо бы только, чтобы прилагательное это было еще и качественным. Но это уж очень индивидуально, кто как прилагается…

Мне кажется, что ты, дружище, как-то очень серьезно относишься к тому, что мы – хранители книг. Это, конечно, правда. Коль уж библиотека – хранилище книг, то библиотекари – хранители. Но не собаки же мы на сене, не рычим на куче книг. Думаю, что это ужасно скучно – быть просто хранителем.

Какая динамика в других словах: «приручатель к книге», «влюблятель в книгу»… Здорово, правда!

Чего хранить-то?! Уж лучше все-таки влюблять в Чехова и Довлатова, Успенского и Чижикова… И еще… и еще…

А еще я ворчала на тебя по поводу твоего отношения к проверяльщикам «эффективности привития любви»… Что ты так серьезно к этому относишься?! Мало ли дураков на белом свете… Или тебя до сих пор достают этой «эффективностью»? Времена вроде бы уже совсем другие.

Ну, дорогая, а какой у меня был восторг по поводу описания походов за учебниками с кошелками-сумками в другие школы – не передать! Нахохоталась от души. Похоже-то как! Везде одно и то же разгильдяйство «от Москвы до самых до окраин».

Вот тебе и «твоя роль на земле».

Пиши, Людочка, очень жду твои статьи. Читаю всегда с удовольствием: восхищаюсь, удивляюсь, спорю, ворчу по-стариковски…

До свидания. С обожанием. Старая, больная женщина – Людмила Александровна.

Сны в унисон

Разговор в дверях на тему «Что же есть истина» с однокашниками из первой библиотечной школы

– Одни – кошки, а другие – нет.

Из детского

На лестнице, как у нас обычно все и бывает – в дверях, обернувшись, ты и произносишь самое главное... А мы говорили про СОЮЗ РЫЖИХ... Союз выпускников Библиотечных школ при нашей газете. Про хмурое утро, которое мы можем превратить в светлое и доброе. «И тогда никакое утро уже не покажется вам хмурым»² .

Но хочется все же и «гавкнуть» в свое оправдание для Людмилы Александровны.

Когда я называю библиотекаря Хранителем Книг, то вовсе не имею в виду кастеляншу из «Республики Шкид» с каким-то немыслимым прозвищем типа «американская вонючка»... Нет!

Это «метафизика... возносящая мета», по определению Льва Карсавина... Это то, что «выходит за пределы естества».

КНИГА – это культура и память. Я настаиваю на хранении традиций несмотря на любые электронные новшества, суть чтения все та же – человеческое братство.

Мне очень не хватает БИБЛИОТЕКИ в нашей школьной библиотечке.

С тишиной, точностью, профессионализмом в библиографии и каталогизации... Некой, подчас непонятной прочим людям, щепетильностью: где ставить тире в описании книги – до или после... На это ведь нет у нас времени... Мы чаще с детьми, чем с фондом… Но фонд – он живой... Разве вы этого не чувствуете?

Я радуюсь успехам коллег, их блестящим урокам и обзорам. Как они артистичны и заразительны! Людмила Александровна Прокопенко просто покоряла на первой Школе своей радостной талантливостью буквально всех!

Никто не поверит, что она дважды в день ходила на перевязки после операции. И при этом с ходу сочиняла стихи, частушки, была неотразима! Для меня это просто колоссальный человеческий урок…

Я радуюсь ее запальчивому: «Чего хранить-то?! ...Уж лучше влюблять в Чехова и Довлатова»... Радуюсь.

Но не понимаю, как специально можно «влюбить». Только любя, конечно, того же Сергея Донатовича. Ведь он так снисходителен к нашим слабостям и так слаб, почти как мы сами... Только не скрывает этого. Вечный блудный сын Довлатов... Как его не хранить? Хотя бы в сердце... Сын на пути к Отцу... И многие книги – живые... А библиотека – их дом, но не тюрьма, конечно... ПРИСТАНИЩЕ. Маяк… А мы при нем... Хранителями...

Хотя многие библиотекари и капитаны – будь здоров! Вот и Вера Викторовна Репина пишет мне в своем весеннем письме: «Ты знаешь, я снова возобновила свой литературно-театральный кружок. Пока проводим театрализованные библиотечные уроки. В данный момент мы готовимся принять в библиотеку новых читателей-первоклашек. Готовим сказочную программу. В основном мои коллеги – школьные библиотекари говорят, что это очень трудоемко. А мне нравится!»

И я рада и горда за моих однокашников… А Любовь Ананьева! А Ольга Степанькова! А Вера Репина! А Ирина Коткина! И!.. А также… Мои уважаемые коллеги и друзья. Как здорово они умеют это – устраивать общий праздник.

А я – нет... Но суть моей (возможно, что не только моей) проблемы заключается в том, что именно ЭТОГО от библиотекаря в школе как раз и хотят – «займи», «почитай», «замени заболевшего учителя». ВЫСТУПИ, ПОКАЖИ.

Утренник, елку, неделю, месячник, смотр... и несть этому конца.

А кто же за библиотеку-то заступится?

Честь и слава коллегам, что это мастерски делают...

НО НЕЛЬЗЯ ЭТО ДЕЛАТЬ ОБЯЗАННОСТЬЮ БИБЛИОТЕКАРЯ...

А хотят. Очень часто именно этого и хотят в школе.

А я, Люда Воронова, не хочу... Я мечтаю, в первую очередь, о библиотечном фонде, организованном и укомплектованном так, что он может ответить на любой вопрос читателя.

Я хочу разговора, пускай с глазу на глаз, с ОДНИМ читателем про книгу. Для меня это важней, нежели потрясающий ВСЕШКОЛЬНЫЙ праздник, который запомнится надолго многим.

Я видела такие удивительные вещи! Люди, умеющие это делать, меня и воспитали по большому счету. Но отнюдь не вдохновили делать что-то подобное. Я не Антон Макаренко с его педагогическими технологиями массового воспитания. Я – ключница Пелагея с индивидуальным аленьким цветочком для каждого отдельно взятого Аксакова. Дети у меня почему-то не пляшут, а сказки пишут в библиотеке. У праздничной, яркой массовой работы в библиотеке (а как же без нее?) всегда много помощников и сочувствующих. ЕЕ ВИДНО!!! А собственно библиотечной работы в школе обычно не знают, да и знать не хотят. На первых порах моей работы в школьной библиотеке я пыталась вести методическую тетрадь. Завуч, увидев это, долго смеялась:

– Так вот на что у тебя рабочее время уходит! На эту глупость…

БИБЛИОТЕКА! Библиотека, а потом уж школьная... Буду настаивать я.

Я провожу эту межу с упорством раненого солдата, я сражаюсь за БИБЛИОТЕКУ в школе. Ведь школа часто подминает библиотеку под свои сиюминутные нужды. Например, такие: «Пускай у тебя маляры раздеваются и кисточки свои оставят, ладно?»

И я очень хочу эту межу сохранить... Костьми ложусь:

Я – библиотекарь, а не вожатая и не организатор воспитательной работы. Я – «другое дерево», я – «малэ-э-энькая, но гордая птичка» – отстаиваю свой суверенитет.

И то обстоятельство, что Людмила Александровна меня на первой Библиотечной школе увидела «кошкой, гуляющей сама по себе», – для меня колоссальное достижение, итог моей девятнадцатилетней работы в школьной библиотеке. Не собираюсь я быть Марсианином Рэя Бредбери, который был для каждого и погибшим сыном, и потерянной дочкой. Помните, он погиб в результате от подобной «доброты» собственной... Так и лежал – рука от девочки, пол-лица от любимого сына. А сам – мертвый… Никто из землян не помилосердствовал и не задал вопроса пришельцу, а кто он сам и кем хотел бы быть?.. Может быть – он библиотекарем хотел быть... Да кто же его слушать станет, марсианина?.. Иди на замену урока или на продленку – сказочку почитай... Можно и спеть, конечно.

Мы, библиотека в школе, конечно же, и друг, и брат, и сестра, и помощник каждому читателю... Но для этого себя надо сохранить как достойную библиотеку, куда будут читатели идти и за книгой, и за советом, и за сочувствием, и чтобы поиграть в занятную библиотечную игру, которую вы вместе придумаете.

Но стихотворной заповедью моей навсегда останется эта:

ДАРУЙ МНЕ ТИШЬ СВОИХ БИБЛИОТЕК...

«Тишь» – это мечта, конечно, для школьной библиотеки. ...Но это тоже мое право и право тех ребят, которые затем и приходят в библиотеку.

– У вас здесь тихо… Я посижу?

«Посижу в тишине» – совсем не убедит ваше школьное начальство. «Тишиной» не отчитаешься, ее не запланируешь.

...Совместное с читателем молчание и каждый при своем деле – не это ли лучшее воспитание и наибольшее доверие? Не надо слов... Давайте почитаем просто так… А потом поговорим, если захочется. А за спиной – фонд. И я –Хранитель книг. Библиотекарь.

ХРАНИТЕЛИ – так называется одна из книг «Властелина колец»... А хранили они кольцо ВСЕВЛАСТИЯ – власти над миром. И оно не должно было стать достоянием зла...

Хранители – так называют Божьих ангелов...

И никогда они не спорят из-за статуса. Я – не слышала.

«С обожанием. Старая, больная женщина – Людмила Александровна» – заканчивает теплое письмо из города Зеленогорска, что в Красноярском крае, школьный библиотекарь Прокопенко.

Конечно... Это – болезнь… Школьный библиотекарь – это диагноз, ибо рационального объяснения не имеет. Ни тебе денег, ни ратной славы, ни статуса, ни выслуги педагогической…

Одно слово – инфекция… Ибо поражены уже многие…

«Вас уже много, 68 человек», – сказала главред «Библиотеки в школе» Ольга Громова про выпускников первых трех Библиотечных школ. «И даст бог, будут новые группы», – добавила она. «Мы мечтаем перезнакомить всех, очно или заочно, чтобы всех наших читателей объединял пароль – газета “Библиотека в школе”».

Так. Пароль мы уже знаем... Дело – за читателями. За нами…

И начнем с пожелания Людмилы Александровны Прокопенко организаторам замечательных наших Библиотечных школ: «Нарушать КЗОТ нельзя».

Присоединяюсь.

Люда Воронова. Школа номер РАЗ.

Но все-таки – нас адски мало... Поэт прав, как всегда...

Поэтому – окликнем друг друга...

______________

¹ Воронова Л. Мы – не прилагательное! Мы – библиотека! // Библиотека в школе. № 3–2001. – С. 15.