«Мы просто заслужили друзей да облака»

Неюбилейное к юбилею Якова Акима

Жанр юбилейной статьи почти неизбежно предполагает присутствие традиционных торжественных фраз. Но не каждому юбиляру это подходит. Несколько раз начинала я статью о поэте Якове Акиме и всякий раз откладывала работу: вроде и все правильно, а все же не то.

Судите сами. «Замечательный детский поэт Яков Аким празднует свое восьмидесятилетие». Все верно. Но прочтешь и сразу видишь: высокий, красивый Поэт с умными добрыми глазами склоняется к ребятишкам, треплет по головкам, исподволь учит доброму и прекрасному. Но как не похоже это на Якова Акима! Конечно, умный, высокий, красивый – это про него, но вот чтобы с кем-то (даже с самым маленьким ребенком) разговаривать свысока, поучая – нет, невозможно себе это представить! С любым читателем поэт ведет разговор «на равных», честно и открыто говорит о самом главном, о том, что волнует его самого. Поэтому многие стихи Якова Акима и детские и взрослые одновременно. Вот послушайте…

Треплет ветер за окном
Дерево без листьев,
Воробей сидит на нем,
Перышки почистив.
Погляжу на воробья –
Весело качается!
Понимаем – он и я, –
Что зима кончается.

Когда грустно и безнадежно, я всегда вспоминаю эти на первый взгляд незамысловатые строчки и тоже верю, заставляю себя верить: зима кончится и все наладится.

В юбилейной статье нельзя избежать упоминания и о том, что Яков Аким – фронтовик и прошел всю войну. Только вот Яков Лазаревич не любит рассказывать о том времени. Ни разу не слышала от него воспоминаний о героическом прошлом, а вот одна история всплывала в наших беседах не раз.

Как-то зимой полуголодные и замерзшие солдаты нашли мертвую лошадь. Разожгли огонь и сварили нехитрую похлебку. И вот, когда варево было уже готово, к костру вышел политрук. Заметив нарушение устава, он, не долго думая, носком сапога перевернул кипящий котелок. Ему – сытому и холеному – было все равно, что по жестокости и глупости он оставил голодными солдат. У каждого – своя война. Для кого-то это – героическое прошлое. А для Якова Акима война – это, прежде всего, унижение человеческого достоинства, она античеловечна – любая. И главное стремление – сохранить, уберечь людей. Может быть, поэтому много десятилетий спустя «военная тема» вернулась, чтобы воплотиться в стихотворении-раздумье о судьбе уходящего поколения.

Лавиною большого отступления
Не роты, не полки – а поколение
Поспешно отступает. Наш черед.
Как время года, отошла пехота,
Да и тебе пора сменить кого-то
В цепочке, прикрывающей отход.

Еще принято писать о «высокой гражданской позиции» юбиляра. Не спорю, и «Жадина» и «Неумейка», несомненно, имеют свою «воспитательную ценность». Но лично я помню их с детства за то, что они веселые. Но не жадничать и не лениться тоже стараюсь, твердо запомнила – это стыдно.

А вот стихов о старом рыбаке, вернувшемся из лагерей и на склоне лет оказавшемся один на один с горькой неприкаянной старостью, я ни в детстве, ни в юности не читала. И, может быть, так и не узнала бы, если бы не... Анна Ахматова. В безбрежном поэтическом потоке она разглядела строчки совсем еще молодого неизвестного поэта и отметила их созвучность своему отношению к тем безвинно осужденным, которые так и не дождались «реабилитации».

Он вышел. Нелепый, безвестный,
Как в сказке, очнувшись от сна.
Узнал он, что в царстве небесном
Свой срок отбывает жена,
Что в этом расчетливом мире
Покрывшихся коркой сердец
Он нужен, как в тесной квартире
Давно позабытый жилец.
И снова сановное барство
Его не пускает вперед,
И снова мое государство
Вины на себя не берет.
Пуст угол рыбацкого сруба,
Пусть гордого кормит река…
Товарищ, сжимаются зубы,
Как вспомню того старика
И всех, кого тайно и долго
Гноили в бетонных гробах.
…Штормит, поднимается Волга.
Под парусом вышел рыбак.
Он стар, но не может иначе,
Он шапку ломать не привык.
Улова тебе и удачи,
Попутного ветра, старик!

Всегда находятся желающие поговорить о том, что «общество сломало», «среда заела». Чем дольше живу, тем меньше в это верю. И тем больше ценю в людях чувство собственного достоинства, не позволяющее кривить душой, гнуть спину и отмалчиваться, видя неправду. И Яков Аким именно такой.

Сколько известных людей рассказывали нам о том, как опасно было даже проходить у дома «опального» Бориса Пастернака. А уж тех, кто открыто решился вступиться за него, – единицы. Вся страна, не читая, протестовала и осуждала. Но были и те, кому чувство собственного достоинства не позволило молчать. Мало кто знает, что среди не молчавших был и «детский поэт» Яков Аким.

На совести твоей, Россия,
Обычай старого старей –
Ты сталкиваешь не впервые
Своих поэтов и царей.
Разрешено твоим сатрапам
Вершить расправу,
Брать нахрапом,
Гонять поэзию этапом,
А если что – и наповал…
Его никто не убивал.

И еще:

Покойнику в гостиной тесно
И неудобно на столе,
Он жил раздольностью окрестной,
Живою верностью земле.
Лежит он, на коня похожий,
Ничуть не сдавшись, не устав.
Рояль. И пироги в прихожей
Под полотенцем, на листах.
Ни слез, ни погребальной грусти,
День откровенно величав.
Отсюда мы уходим в устье
Рубить поэзии причал.
И сдерживать толпу не в силе
Кладбищенская городьба,
И ветви клонятся к могиле,
И дышит почва и судьба.

Как важно и ценно это воспоминание, оставленное нам поэтом! Это свидетельство гражданской позиции и доказательство того, что человека нельзя сломать, что сопротивление возможно – всегда. Нет, Яков Аким не был диссидентом, не боролся, не участвовал, не состоял… Но поступал – по совести.

Хочу прожить аристократом,
Готовым к безрассудным тратам
В кругу товарищей моих –
Троих, двоих – все меньше их!
Мы с ними денег не копили,
Нас костью жирной не купили,
И у людей мы не в долгу –
Со всеми вместе бедовали,
И, как умели, воевали,
И замерзали на снегу.

Он так жил и живет. Превыше всего ценя дружбу, верность.

Не так давно Яков Аким выступал перед маленькими читателями своего родного города Галича. Надо сказать, земляки принимали поэта как настоящего героя, в моем детстве так радостно и восторженно встречали только космонавтов.

– Скажите, а есть у вас хобби? – спросил во время встречи в библиотеке вихрастый мальчик и, смутившись, спрятался за спины товарищей.

– Мое хобби – дружить с приятными мне людьми, – серьезно ответил Аким. – Стихи для меня – это письма к дорогим мне людям.

И сразу вспомнилось:

…А листок в конверте чист,
Нет на нем ни букв, ни строчек.
Пахнет осенью листочек –
С дерева опавший лист.
Только адрес твой да имя
На конверте напишу.
Синий ящик отыщу,
Свой листочек опущу.
Ты письмо мое получишь
И обрадуешься вдруг:
Жить на свете много лучше,
Если друга вспомнил друг.
Сразу мне ответ пиши!
А кончаются чернила –
Просто перышко вложи,
Что синица обронила.

Дружба, считает Яков Аким, главное богатство, накопленное им за долгую жизнь. Он не стремится к славе, не рвется вперед, расталкивая всех на своем пути. Он живет ярко, но достойно и несуетно, как и подобает истинному поэту. И наградой ему была дружба замечательных людей – писателей Юрия Коваля и Юрия Сотника, поэтов Давида Самойлова и Булата Окуджавы, художника Евгения Монина.

Удивительное стихотворение посвятил Аким Виктору Драгунскому

Что мы с тобою жили
Не будут знать века,
Мы просто заслужили
Друзей да облака…
Мы слов боялись громких
И взглядов неживых,
Мы знали о потомках,
Но верили в живых.
И потому мы жили
Не впрок, не на века,
А просто заслужили
Друзей и облака.

И наверное, это огромное счастье, что и мы с вами заслужили радость встречи с поэзией Якова Акима. И знакомство это еще сулит нам не одно удивительное открытие…

Да, еще один штамп остался напоследок – «радостная весть пришла накануне юбилея». Но весть и в самом деле радостная – библиотеке города Галича присвоено имя Якова Акима. Удивительный подарок!

С днем рождения!