Вольнолюбивая лирика

Людмила Воронова

Теплый ветер Соранг

Мысли школьного библиотекаря при взгляде на пожелтевшие листочки с ответами Павлику Лернеру из газеты «Пионерская правда». Послание из 1949 и 1950 годов в год 2003-й.

...Эти листочки принес сам уважаемый Павел Лернер в редакцию газеты «Библиотека в школе».

Зачем? А вот в этом-то все и дело! Сам он, вероятно, тоже этого не знает.

А я, школьный библиотекарь Люда Воронова, кажется, знаю. Вернее – догадываюсь. Наверняка тут не узнаешь.

Я расскажу свою версию происшествия. Сказочного, замечу... И сказка эта – про всех нас. И даже – про школьную библиотеку.

***

Раньше газеты отвечали на письма своих читателей. А «Пионерская правда» – особенно.

Это сейчас – какое издание ни открой, везде тут же наткнешься на радостное сообщение: «Присланные в редакцию рукописи не рецензируются и не возвращаются». «И не читаются» – скромно забывают добавить уважаемые «толстые» журнальчики...

У «них» – «своя игра» и «своя команда»... А тут еще «чужие» с улицы с «нетленками» в окна норовят... Ну, публика!

***

...Оглянись... Оглянись... Вспомни....

Вот он – ты... В твои 12 лет…

И ты отправляешь письмо со своими рассказами, статейкой или с «просто написалось» в ... (скажем, в «Пионерку» или «Костер»).

Потом… Каждое утро ты удивляешь маму или бабушку скоростью, с которой уплетаешь свой завтрак, и своей вдруг прорезавшейся готовностью сбегать за почтой на лестницу к ящику:

«Мам, дай ключик от почтового ящика!» – скороговоркой тарахтишь ты...

Потом... Эта лестница... Эта стенка... Эта «картинка», намалеванная на побелке... И «Пионерская правда» в руках...

Дыхание останавливается в тот момент, когда ты разворачиваешь номер газеты... один, другой, пятый... (зато почти ежедневно!)

Листы хрустят под пальцами. Взгляд охватывает всю газету разом и даже «с той стороны», нарушая законы световой дифракции, да и любые физические законы...

Коленки подкашиваются.

Нет!

Нет!

Нет! Тебя в газете – нет... И сегодня тоже...

Потом – конверт... Простой маленький конверт... На нем гриф «Пионерская правда». А в конверте – типовой бланк ответа...

Это в редакции – типовой... А для тебя он – единственный!

И на этом бланке, вместе с ответом на письмо твое, напечатана также и «Памятка деткора». Вот кто ты, оказывается, – детский корреспондент! Но из всей этой памятки до тебя доходит лишь это: «Присылай в редакцию свои рассказы, стихи, рисунки. Лучшие из них будут напечатаны в газете».

Конечно! Лучшие! Я же, выходит дело, – совсем не лучший... Кольнет завистливое чувство при взгляде на материалы других деткоров... Чем это они-то – «лучшие»?

Школьный библиотекарь во мне сейчас грустно вздохнет при взгляде на того мальчишку с письмом на лестнице. Нельзя сравнивать ...не надо... это – опасно...

* * *

Зато у газеты можно было в 1950 году спросить даже о том, как появилась жизнь на Земле. Газета знает все!
Это – бесспорно...

И «Пионерка» не спорит. она отвечает: «Дорогой Павлик! В подшивке “Пионерской правды” за 1949 год в 49-м номере ты сможешь найти статью “Как появилась жизнь на земле”».

Более того, газета вдобавок намекнет и на то, что знающие взрослые – всегда рядом, ведь не зря «Пионерская правда» деткору предлагает: «Поговори также по интересующему тебя вопросу с преподавателем биологии».

Тебе отвечали!

Тобой интересовались: «Напиши нам, как ты учишься, работает ли в вашей школе кружок юннатов, состоишь ли ты его членом?»

* * *

Конечно же, сотням Павликов писалось такое!

Но ведь они получали письма из газеты, в которую написали!

И это было сладкое, тягучее, кружащее башку счастье...

«Зам. зав. отд. писем Стрелец» – написано в конце письма.

О! Стрелец... он все знает про тебя...

И ты, конечно, как и «зам.-зав.», понимаешь: «Разорить гнездо белки из баловства это плохой, злой поступок». ...И очевидно, что пионеру «нужно объяснять своим товарищам, насколько они неправильно, нехорошо себя ведут». «Пионерская правда» – авторитет!

...Письма из «Пионерской правды» написаны для Павла Лернера более 50 лет назад. Они пожелтели. Но бережно сохранены.

Наверняка «Пионерка» печатала потом деткора Лернера...

Но принес он не газету с публикацией... письма!

Между прочим, и я храню, например, грамоту за участие в слете юных корреспондентов.

...Мой пятый класс... Мои 12 лет...

Моя «белка» и «свисток».

О! Не похвалы ради... Не чтобы заметили. Ответили!.. Услышали!..

Рецензент обронил фразу: «Теперь я знаю, почему ты пишешь такие взрослые стихи». Так и написал. (Мне смешно! Разве это можно знать? Но это – сейчас!)

А тогда.

Тогда... О!

Кто-то

знает...

почему

я

пишу такие

вз-рос-лы-е... стихи...

(«Взрослые»? – хмыкнула я, уже далеко не девочка. Не бывает их – взрослых стихов. Взрослые стихов не пишут. Только «по делу»... Ну, гимн, скажем... Все... Все... Туда! В пятый «Б» класс вернемся.)

Кто-то, кто-то, кто? Кто-кто-кто! Ту-ту-ту-то-тук-тук!..

Это сердце бьется о подушку...

«Взрослые стихи»... А морда зарылась в эту подушку... Смеюсь? Плачу? Лечу? Падаю?

А конверт – шелестит...

В нем ответ газеты Павлу Лернеру:

«В стихотворении нет четкого ритма, нет рифм. О ритме, рифмах, об основных правилах стихосложения ты узнаешь, когда будешь учиться в 6, 7 классе...». И окончательный приговор: «Ты не продумал как следует содержание стихотворения».

...У Павлика в ответе «Пионерки» «сегодня» – это 22 марта 1952 года... Мне про мои стихи говорили где-то году в 1967-м...

Но все равно – нам с ним лет по двенадцать... Не больше...

И нам еще надо дожить до «основных правил стихосложения».

О! Это только в шестом или даже – в седьмом классе...

А в седьмом-то классе моя деревенская бабушка, Дуня Купренина, мне говорила: «Ты, Люда, уже взрослая... Семилетку закончила... Должна пример подавать».

И литконсультант Колосова из «Пионерской правды» говорит Павлику что-то подобное, вот только вкусной драчёной из русской печки, как меня баба Дуня, совсем не кормит, а даже наоборот...

Суровая женщина, литконсультант, так и говорит деткору Лернеру: «Есть и другие ошибки... Больше читай, Павлик, развивай свою речь». И в конце неизбежное: «С приветом».

Итак! Вот оно! Заветное: «Больше читай, Павлик».

Зачем? Зачем? И этот совет штампованный... И листочки пожелтевшие... И заметки в газете «Библиотека в школе»...

Только за этим! Больше читай, Павлик...

Затем, что только поэтому здесь, в этом тексте, мы с ним и другие дети, наверное пятиклашки, внезапно встретились. Павлик и Люда, Леха и Лена, Настя и Саша...

Из года 1949-го, 1967-го, а может быть, и 1799-го... Или 2003-го...

Они – вечны...

И сердце вновь стукнуло... И сделало паузу... И вновь пошло... Но как-то по-иному... Вровень с другим... Уже не чужим...

Это наши дети... Которые вдруг (а как еще? всегда – вдруг!) начинают писать. Творчество – как золотой ливень... Не знаешь, когда и накроет. «И – захлебнешься... И – вынырнешь... И поплывешь...»

И они – написали! И они пришли! И они принесли! И все равно – принесут, даже если еще не приносили свое.

И кто услышит их?

(Не будем про литобъединения... Сейчас – мы не про них! Там свои опасности и рифы...)

Но мы-то? Мы?..

– «Мой читатель написал стихи...» – с замиранием сердца призналась я как-то сидящей рядышком на совещании заведующей одной школьной библиотекой.

Библиотека – образцово-показательная. Там все хорошо с мебелью. Спецшкола. Там есть попечительский совет, поэтому они комплектуются новенькими книжками. Там есть компьютер и почти нет старых книг.

– И мне принес... стихи, – продолжила было я рассказ.

– Чего он тебе голову-то морочит? Когда нам? Небось не заплатят за индивидуальные часы работы с учеником... Ты лучше по литературе натаскивай к экзаменам... Почасово. Ты – грамотная – бери баксами.

* * *

Но они приходят все равно...

Дети... Павлики... Лехи... Насти... Ленки...

Разворачивают эти листочки. С этими каракулями. Позже будет уже компьютер. Они освоят его гораздо раньше, чем ты, уважаемый библиотекарь...

Но всегда они смотрят этими глазами на тебя.

И тогда!

Ты становишься настоящим библиотекарем-хранителем книг!

И ты говоришь правду! И ничего – кроме правды...

– Садись! Бери чашку с чаем! Будем читать твой текст...

И ты – знаешь (Откуда? Как? Тайна...) По таинственным обстоятельствам ты имеешь право говорить Леше и Насте, Павлику и Люде:

– Это – отлично! Потому что – правда... Это – ерунда. Сам видишь. А вот здесь – ты притворяешься и интересничаешь... Не ври! Текст отомстит тебе за пустое баловство со словом и гордыню твою. А тут… Ай! Умничка!

– Где? – вскрикивает отрок.

– А вот! Вот же! – и ты в нетерпении ткнешь пальцем с обломанным ногтем (пачки – тяжести – сами все знаете) в почти гениальную среди прочей сущей ерунды строчку какого-нибудь восьмиклассника.

Только текст. Неважно – семь лет тебе или сто. Литературе это – без разницы. Ей важно лишь одно – живое слово (оно светится) или мертвое (оно лишь декларирует).

И прошлых заслуг нет... И будущего тоже еще – нет.

Никогда не врите читателю: «Ах! Ты станешь писать». И про талант – не говорите. Это знает лишь Бог. А вы – не знаете. Настоящее писательство – дело фантастически страшное и прекрасное одновременно... Это – вечная неудовлетворенность.

Сейчас вернемся к детскому тексту, ладно?

Работаем! Только по тексту... Он – единственный аргумент и ценность, свидетельство. Дальше по строчкам...

И они бегут... летят...
спотыкаются....
спохватываются,

выпрыгивают, как заяц из кустов, как яблоки из корзины, подхватывают тебя, как теплый ветер Соранг, о котором писал Константин Паустовский. Этот ветер несет запахи неведомых стран. Несет и вас с читателем, с его текстом, школьным листочком, фондом и школой...

И рядом летят и охраняют этот детский листик из тетрадки в клеточку неизменными часовыми – наши писатели... Они такие же верные стражи «честного слова», как и тот замечательный мальчик из рассказа Леонида Пантелеева.

Так мы и летим – плечом к плечу, одним клином летим всегда, видите?

– Александр Пушкин и Юрий Коваль, Антон Чехов и Валентин Берестов, Клайв Льюис из страны Нарния и Юрий Казаков из страны Россия.

А потом. Дочитав. Долетав. Мы потрясенно оглядимся...

Увидим нашу библиотеку...

И я в который раз в жизни тихо выдохну:

– Больше читай, Павлик, развивай свою речь. Литература – это и есть ты, твоя Душа...

И мы засмеемся... Как звезды у Сент-Экса в сказке «Маленький принц»... И они зазвенят колокольцами.

Еще мы, библиотекари, в отличие от зав. отделом писем из «Пионерской Правды» 1950 года, знаем простую вещь, не бывает лучших рассказов и стихов. И даже – рисунков. Плохие стихи? – нелепость... Хорошие стихи? – дикость!

Есть стихи и рассказы... Живое не сравнивают. Еж не хуже белки (вы же сами что-то говорили как раз про гнездо белки, зам. зав. отдела писем под псевдонимом «стрелец», правда?)

Нет живому сравнения. Есть просто счастье быть вместе – читатель, библиотекарь и книга. Просто давайте слышать друг друга.

Да будет наша библиотека местом, где всегда отвечают детям любого возраста. Лучшие – не вырастают...

P.S. От ворчливой собаки таксы...

Ну их, господи, эти редакции! Ходите, дети, просто в школьную библиотеку. А то пристанут к вам всякие литконсультанты Колосовы: «Ты не продумал как следует содержания стихотворения». Чур меня! Чур!

Не знаю, отправился ли будущий ведущий научный сотрудник Российской академии образования Павел Лернер продумывать свои стихи? Вряд ли... Но Павлика из года 1950-го я сейчас хорошо вижу. Они, Павлики, и сейчас почти такие же... Я и сама – такая... «Неподвижно лишь солнце любви», – провидчески заметил Владимир Соловьев на этот счет... Поэт прав всегда...

А тебе, мой читатель, скажу лишь одно: верь в себя! А что плохо (несовершенно) в твоем стихотворении, я помогу тебе самому увидеть. И ты – увидишь.

А я откуда знаю?

– Откуда-откуда... – проворчала собака. – От Пушкина, конечно... Почитай... И тоже – узнаешь. А читай «не для развития своей речи». А просто – для Души. И потому что – интересно. Такое это удовольствие – хорошую книгу прочесть! «Настоящие писатели получаются из настоящих читателей», – утверждает Андрей Битов. И это – чистая правда!

Но и писатель – ничто без читателя... Почитаем? И – тьфу! – на ваши дурацкие баксы... «Самого главного глазами не увидишь».