Час тихого чтения

Наталья Тумашкова

А ты умеешь прыгать через лужи?..*

В предыдущих номерах мы познакомили вас с серией книг «Мы вместе». Сегодня представляем новую книгу.

Я читала эту книжку давно. И прежде чем перечитывать, попробовала вспомнить, что же у меня от нее в голове осталось. Австралийский буш. Буш — это такая экзотическая местность, по которой скачут кенгуру, продираясь сквозь колючий кустарник. Или нет, это Братец Кролик, обманывая Братца Лиса, просит не бросать его в колючие заросли. Да, точно, там много кроликов и зайцев. На них охотятся дети. И дети могут сами ходить на ночную рыбалку. И объезжать лошадей. Там есть девственные леса и бывают страшные засухи и лесные пожары. Там необыкновенные запахи влажной листвы, перемешанные с запахом засохшей глины и сена.

Люди, которые живут трудно, но не жалуются. Они уверенные, спокойные, иногда «бешеные», но без зависти и злобы. Они ничего не боятся и уважают человека за то, что он есть, а не за то, чем старается казаться. Все краски отчетливые и яркие. Даже ночью. А еще я помню ощущение радости и счастья. Доверчивого заинтересованного взгляда — пристального и доброжелательного. Ощущение движения, просто-таки физическая радость от того, что ты делаешь руками, ногами...

Это мир мальчика, у которого детский паралич: он переболел полиомиелитом и теперь у него одна «плохая» нога, которую он совсем не чувствует, и другая «хорошая», на которую он может слегка опереться, когда ходит на костылях.

У него много друзей — взрослых и детей. И он не понимает, когда некоторые взрослые смотрят на него со странным жалостливым выражением в глазах и называют его «бедняжка». И слово «калека» — это тоже не про него.

Нет, не то, чтобы я забыла, что эта чудесная светлая живая книжка про мальчика-инвалида. Просто не могу поймать себя даже на чувстве малейшей горечи: ах, если бы этому мальчику еще и нормальные здоровые ноги... Да есть у него все! Все, что ему нужно, чтобы жить полноценной мальчишеской жизнью. Я хорошо помню: он делает то, что делают другие, не давая себе спуску, не жалуясь. Ему иногда это дается большими усилиями, зато он умеет делать некоторые вещи, которые не удаются никому. Например, он единственный научился по-настоящему плавать. Он умеет ездить верхом — ему просто пришлось найти особенный способ управлять лошадью. Он даже спускается с мальчишками в кратер потухшего вулкана, ездит на лесоповал со старым лесорубом, охотится на кроликов и участвует в драках на палках на заднем дворе школы. Никто не относится к нему снисходительно. У него даже есть преимущества — не две ноги, а «четыре», самые сильные во всей округе руки, бесстрашие и мужество, открытость и умение слушать.

А когда он вырос, он стал отцом двух девочек, знаменитым путешественником, защитником прав австралийских аборигенов и писателем, повести и рассказы которого переведены на многие языки мира. И дожил до глубокой старости.

А теперь я открываю книгу, чтобы ее перечитать. Теперь я, взрослая, хочу понять, как удалось ему вырасти таким здоровым и счастливым человеком, от которого веет радостью и полнотой жизни. Что уберегло его от хныканья над своей «злосчастной судьбой», от озлобленности, просто от серой несчастливости.

Алан Маршалл уделяет этой, как я бы ее назвала, «теории полноценного развития» всего несколько страниц, но очень определенно говорит о том, что брезгливые взгляды исходят только от людей, которые сами ощущают себя физически неполноценными. Здоровые люди не сторонятся немощи, относятся к ней как к особенности, с которой надо считаться. Они могут помочь, но не навязывают жалость.

«Ребенок-калека не понимает, какой помехой могут стать для него бездействующие ноги. Конечно, они часто причиняют неудобства, вызывают раздражение, но он убежден, что они никогда не помешают ему сделать то, что он захочет, или стать тем, кем он пожелает. Он начинает видеть в них помеху, лишь если ему говорят об этом».

Окружающие — простодушные люди — по-разному относятся к маленькому мальчику на костылях. Одни его откровенно жалеют и даже пытаются «сюсюкать» над ним. Другие от неловкости посмеиваются. Есть те, которые восхищаются его мужеством и уважают. Им кажется, что он бесстрашно несет свой тяжелый крест.

А это мальчик, «у которого нормальный ум и восприятие жизни нормального ребенка». Он не думает о своей «неполноценности» и не понимает, чему умиленно удивляются эти взрослые: «Подумать только! Он, кажется, чувствует себя счастливым!» И когда с ним попытались обращаться как с существом, отличающимся от товарищей по играм, то у него «развилось противодействие этим влияниям извне», чтобы они не могли «искалечить... душу».

Таких ошибок никогда не делали его родители. Папа Алана был лучшим наездником и объездчиком лошадей. Человек честный и прямой, может быть, не очень образованный, но с удивительным даром понимания и любви к жизни, И, наверное, гениальный воспитатель от природы: «Мне повезло, что у меня такой сын уродился». — «А как я уродился у тебя, папа?» — спросил я, чтобы поддержать дружеский разговор. — «Твоя мать немного поносила тебя в себе, а затем ты появился на свет. Она говорит, что ты расцветал у нее под сердцем, как цветок». И еще он говорил: «Когда ты будешь смотреть на других, старайся вместе с ними и драться, и бегать, и скакать верхом, и орать благим матом. А о ногах своих забудь. Я с этой минуты намерен о них забыть».

И мама у Алана тоже была необыкновенная. Она не боялась необъезженных лошадей. Она иногда зажмуривалась, чтобы удержать слезы — и не удерживать сына. От рискованных вылазок в горы. От честной драки. От поездки со взрослыми грубоватыми лесорубами на неделю в «девственный лес».

А еще была миссис Кармайкл, мама его лучшего друга Джо. «Она, казалось, никогда не замечала моих костылей. За все годы нашего знакомства она ни разу не упомянула о них. Она никогда не смотрела ни на них, ни на мои ноги, ни на спину. Она всегда смотрела на мое лицо. Миссис Кармайкл говорила со мной так, словно не знала, что я не могу бегать, как другие ребята. “Сбегай, приведи Джо”, — обращалась она ко мне; или: “С вашими кроликами и разными затеями вы с Джо избегаетесь до того, что от вас только кожа да кости останутся. Сейчас же садитесь поешьте чего-нибудь”». И Алан мечтал, чтобы случился пожар, а он бы кинулся в огонь и спас миссис Кармайкл.

И, наконец, у Алана были настоящие друзья.

Джо Кармайкл, с которым ловили кроликов и лазали по деревьям, который не бросался поднимать Алана, когда тот падал, а спокойно ждал, пока друг полежит и отдохнет, чтобы идти дальше. Но был всегда рядом.

Мэгги Мулигэн, рослая девочка, которая знала «три страшных проклятия, а если ее разозлить, говорила их все подряд». Она катала инвалидную коляску Алана и возила его на спине, когда играли с ребятами в «брыкающихся коней». Она никого не боялась. И спасла Алана, когда на дороге на них кинулся чужой бык. Все удрали, кроме Мэгги, которая не выпустила ручку коляски и оттащила ее с дороги.

Фредди Хоук, «который все умел делать лучше других и слыл героем школы», несколько лет собирал картинки от папиросных коробок серии «Оружие Британской империи». А когда собрал все 50, оказалось, что он собирал их для Алана.

А еще Алан все время думал о животных и птицах. И даже воображал себя охотничьей собакой. «Полет птиц действовал на меня как музыка. Когда я смотрел на бегущих собак, мне делалось почти больно — так красивы были их движения, а при виде скачущей галопом лошади меня бросало в дрожь от волнения... Я не понимал тогда, что, преклоняясь перед всяким действием, воплощавшим силу и ловкость, я как бы возмещал свою собственную неспособность к такого рода действиям. Я знал лишь, что подобное зрелище наполняет меня восторгом».

Он уходил в лес и, прижимаясь лицом к земле, вдыхал ее аромат.

С доброжелательным любопытством он слушает рассказы бродяг и других странников, которые заходят к Маршаллам на ферму. Он никого не боится и всем верит. И его никто не обижает.

Сколько людей вырастают с обидой на жизнь: и там им что-то не додали, и здесь не доплатили. «Если бы меня вовремя отдали в балетную школу», — говорят одни. «Если бы у нас были тогда такие возможности», — говорят другие. «Меня неправильно воспитывали», — говорят третьи.

Да и родителям иногда кажется, что они заслужили более одаренных детей. А уж послушных!..

Я вспомнила! Вот что — главное — я вынесла из этой книги: «Всегда можно преодолеть препятствие, если не одним способом, так другим».

И это имеет непосредственное отношение к любви, уважению и вере в себя.

И не имеет никакого отношения к костылям.

_______________

* Впервые опубликовано в качестве послесловия в книге: Маршалл А. Я умею прыгать через лужи. – М.: ОГИ, 2003. – 370 с.