Ради торжествующей Минервы

В развеселые июньские дни 1762 года крепкие руки орлов-гвардейцев усадили на российский престол решительную супругу «низведенного» Петра Третьего.

Гвардия присягнула новой правительнице. Отслужили в Казанской церкви молебен, и Екатерина в сопровождении свиты отправилась в Зимний дворец, где уже дожидались ее представители Сената и Синода.

Настало время торжественно обратиться к собравшимся с манифестом. Некто из свиты государыни вышел вперед, развернул бумагу и хорошо поставленным голосом зачитал: «Мы, Божиею милостию Екатерина Вторая, императрица Всероссийская, вступили на престол…»

Кончив читать, он свернул лист и передал его государыне. Торжественная церемония завершилась, и Екатерина хотела отдать распоряжение, чтобы документ переписали начисто. Она развернула полученную от чтеца бумагу…

Ни одного слова не было на ней.

Оказалось, находчивый оратор читал «манифест» с чистого листа.

Если это и неправда, то хорошо придумано! Еще и не на такое был способен актер и режиссер, основатель первого в России профессионального драматического театра Федор Григорьевич Волков. 20 февраля исполняется 275 лет со дня его рождения.

Молодой человек, который не только оказался причастен к воцарению Екатерины Второй, но и выручил ее в столь ответственную минуту, не был ни вельможей, ни потомственным царедворцем. Мать его, костромская купчиха, овдовев, вышла замуж за пожилого вдового купца в Ярославле. Отчим, разумный и рассудительный, поощрял склонность старшего пасынка к наукам, даже определил его в московскую Славяно-греко-латинскую академию, которая давала разностороннее образование.

В Академии впервые Федор увидел спектакль, поставленный силами школяров, и – отдал себя театру. Он стал пробовать свои силы на сцене, помогал писать декорации, изучал машинерию – словом, учился театральному делу. После академического учения Федор сделался коммерческим посредником отчима в Москве, а затем и в Петербурге. Бывая в столицах, умело исправляя дела, Волков посещал театральные спектакли, знакомился с иноземными гастролерами, жадно расспрашивал их обо всем, учился, учился...

В 1750-м Федор Волков организовал в Ярославле любительскую театральную труппу. Первыми спектаклями были «Евдон и Берфа» (переложение романа – «куриозной истории» о кавалере и девице) и мистерия «О покаянии грешного человека» Димитрия Ростовского. При поддержке горожан удалось даже обустроить театральное здание. Слух о ярославской труппе пошел по Руси... и достиг Санкт-Петербурга.

Императрица Елизавета Петровна весьма заинтересовалась новинкой, и некто «сенатской роты подпоручик Дашков» (это какой же?) лихо перевез волковскую труппу в Петербург, затем – вслед за двором – в Москву.

На основе ярославской труппы был создан в 1756 году первый в России профессиональный публичный театр. Основу репертуара составляли трагедии А.П.Сумарокова.

На яркий театральный спектакль похожа была вся жизнь Федора Волкова. Театральной оказалась и его смерть. На масленицу 1763 года он устроил в Москве уличный спектакль – «Торжествующая Минерва, общенародное зрелище, представленное большим маскарадом». Успех театрализованного шествия был огромен, пришлось повторить его. В морозный день, вновь лично распоряжаясь маскарадом, руководя и наблюдая, Волков простудился, слег в горячке и после внезапного осложнения скончался тридцати пяти лет от роду. «Расстался Волков наш со мною, и с тобою, // И с музами навек…» – написал другу Сумароков. А царствование «российской Минервы» пошло своим чередом.

Среди заговорщиков – вдохновителей и отчасти исполнителей государственного переворота – не последнее место занимала тезка и приятельница Екатерины, дочь генерал-аншефа Романа Воронцова, молодая жена князя Дашкова.

Крестной матерью Екатерины Воронцовой была Елизавета Петровна, крестным отцом – принц Карл Петр Ульрих. Мог ли он тогда предположить, что его крестница, «ребенок» и «маленькая дурочка», подружится с великой княгиней и поможет столкнуть его с престола?

Впрочем, в двухлетнем возрасте потеряв мать, девочка воспитывалась в доме дяди – канцлера М.И.Воронцова, деятельного участника дворцового переворота, благодаря которому началось правление «дщери Петровой». Кстати, и ее поэты хотели видеть «росской Минервой» на троне.

Катерина Воронцова была охотницей до просвещения, в юности жадно читала и очень страдала, не имея достойных собеседников. Так что нет ничего удивительного в том, что великая княгиня Екатерина, супруга наследника престола, отличила начитанную девушку от прочих, приблизила к себе и охотно беседовала с нею о серьезном.

Пятнадцати лет Катерина вышла замуж за князя Михаила Дашкова, в угоду новым родственникам стала прилежно изучать русский язык (иностранным и древним языкам ее обучили хорошо, а русскому – не очень), родила дочку, однако, в стремлении к великим деяниям, не желала ограничивать жизнь домашним кругом.

Накануне кончины Елизаветы Петровны Дашкова объявила мужу «о твердо принятом решении послужить родине и спасти великую княгиню». В кругу друзей и родственников выбирала она единомышленников, уговаривала, простодушно интриговала, угадывала и предусматривала возможности защитить Екатерину от немилости «августейшего» супруга, а впоследствии... В конце концов, говоря словами Дашковой, «по мановению руки Провидения, исполнившего расплывчатый план людей, мало связанных между собой, не понимающих друг друга, объединенных лишь одним желанием, выражавшим желание всего общества», свершился переворот, и новая императрица смогла оценить «необыкновенное усердие и самопожертвование» молодой подруги.

Однако был у Катерины Дашковой серьезный недостаток. С самого начала она невзлюбила (не без взаимности, надо сказать) Алексея Орлова и его братьев, которым императрица оказывала явное внимание. Отчасти поэтому отношения двух Екатерин не были ровными. Екатерина Великая редко отказывалась от чистосердечной помощи в государственных делах, но не любила, когда кто-то стремился влиять и воздействовать на нее лично. А Екатерина Малая не любила, когда с ней не считались и не прислушивались к ее мнению.

Стечение домашних и придворных обстоятельств (кончина мужа и взаимное раздражение двух Екатерин) заставило Дашкову удалиться от двора в Москву, затем в свое имение – Троицкое Калужской губернии, где полуопальная княгиня сумела скопить достаточно средств, чтобы расплатиться с долгами покойного мужа и отправиться в заграничное путешествие.

Уехав в 1769 году, Дашкова провела три года в Европе, где осматривала достопримечательности, общалась с просвещенными людьми – Вольтером, Дидро, Адамом Смитом и прочими. Вернувшись в Россию, провела некоторое время при дворе, не прижилась и опять удалилась за границу – «чтобы довершить образование сына». Однако путешествия были и ее собственным «университетом». Не пополнив в эти годы своих знаний, она бы не справилась с возложенными на нее в дальнейшем обязанностями.

В 1783 году она руководила Петербургской академией художеств, тогда же взяла на себя еще более ответственную роль. Екатерина Романовна возглавила новоорганизованную Российскую академию – научно-исследовательское учреждение, задачей которого было изучение русского языка и словесности. Бессменным президентом Академии Дашкова оставалась до 1796 года (то есть до нового императора).

Некоторое время Дашкова издавала общественно-политический и литературный, как бы мы теперь сказали, журнал «Собеседник любителей российского слова» (1783–1784) – была и составителем, и редактором, и постоянным автором. При ее деятельном участии выходили «Новые ежемесячные сочинения» (1786–1796) и сборники «Российский Феатр». Под ее руководством готовился к печати и выходил шеститомный «Словарь Академии Российской» (1789–1794). Первый российский толковый словарь сыграл значительную роль в установлении лексических норм русского языка, и не случайно Пушкин с почтительной иронией упоминает его в связи с иноязычными заимствованиями своего времени – «заглядывал я встарь в академический словарь».

Именно Дашкова затеяла публичное чтение академических лекций (на русском языке), именно она принялась за издание русскоязычных трудов по различным отраслям науки, прежде всего Ломоносова, творца «Российской грамматики».

Когда же на престоле оказался долготерпеливый Павел, Дашкова, как и многие другие, отовсюду уволенная и исключенная, была выслана в Троицкое. Более ко двору она не возвращалась, разве что ненадолго, при воцарении Александра Павловича: хозяйствовала, «лаконичным и страстным», по собственному определению, стилем писала воспоминания и закончила свои дни в 1810 году. А так как родилась она в 1744-м, то 28 марта исполняется 260 лет со дня рождения Екатерины Романовны Дашковой.

…В год восшествия Павла на престол членом вышеописанной Российской академии стал 42-летний Александр Семенович Шишков. Выпускник Морского кадетского корпуса, в молодости он ходил на фрегате «Северный орел» из Кронштадта в Черное море. В 1790-м, в конце войны со Швецией, командовал фрегатом «Николай» (а флотом руководил адмирал Чичагов).

При Павле I Шишков получил множество чинов и должностей, затем, как водится, оказался в опале, но при Александре Павловиче вновь оказался в чести. В годы Отечественной войны не кто иной, как Шишков, сочинял правительственные манифесты, приказы по армии от императорского имени.

В 1813 году Шишкова назначили президентом Академии, кроме того – ввели в Государственный совет; через десять лет он оказался на посту министра народного просвещения.

Прежде быв военным и обратившись к научно-просветительской деятельности, Шишков в полной мере отдал дань Минерве, уважая обе ее ипостаси. Блестящий моряк и активный государственный деятель не только не чуждался изящной словесности, но, напротив, полагал ее чуть ли не основным своим призванием. Его перу принадлежат многочисленные оды, переложения псалмов, а также пьесы, повести для детского чтения, критические произведения. Да-с, это тот самый Шишков, один из отцов-основателей (в 1811) и руководитель «Беседы любителей русского слова».

Надо помнить, что в «Беседу...» входили не только граф Хвостов, но и гораздо более талантливые люди. Наравне с Шишковым главой общества считался Гаврила Романович Державин, первостепенный поэт. «Колкий Шаховской», автор многочисленных водевилей, отнюдь не был старым занудой, а соавторства с ним не чуждался даже Грибоедов. Н.И.Гнедич переводил не только древнего Гомера, но и Шекспира, Шиллера и даже Вольтера. Крылов – тот вообще классицизму отдал честь, однако, его литературного новаторства, прежде всего лексико-интонационного, отрицать никто не рискнет. Что же касается руководителя «Беседы...» – все ли знают, что в 1805 году Шишков сделал перевод «Слова о полку Игореве», сопровождаемый подробными комментариями?

Но с легкой руки задорных «арзамасцев», дразнивших «любителей» – «губителями», начитавшись дерзких эпиграмм Сверчка и прочих шалунов, привыкли мы считать Шишкова замшелым ретроградом, этаким «хорошилищем в мокроступах», и напрочь забываем о его заслугах. Не время ли вспомнить о них? 20 марта исполняется 250 лет со дня рождения Александра Семеновича Шишкова.

Пример Шишкова – моряка и словесника – не единственный. Вот еще один герой, которому Минерва покровительствовала неизменно – Алексей Иванович Мусин-Пушкин. Благодаря его стараниям русская культура разом стала богаче... на одно только Слово... но как много им сказано!

Выпускник Артиллерийского училища в Петербурге, Алексей Мусин был назначен адъютантом графа Григория Орлова, который занимал тогда не последнее место при дворе, то есть при государыне, и, стало быть, его приближенным открывались широкие пути. Вот большими шагами и пошел молодой Мусин-Пушкин по служебной лестнице. Глядь – в 1794 году он уже обер-прокурор Синода (до 1799-го); одновременно же Мусин стал руководителем Академии художеств, сменив на этом посту княгиню Дашкову.

Когда закончился «случай» Орловых, Мусин легко вышел в отставку и отправился путешествовать по заграницам. Вернувшись из Европы, он опубликовал свои записки и презентовал книгу Екатерине, государыня же отнеслась к Мусину благосклонно и назначила его на какое-то теплое место. А в 1797 году, уже при новом императоре, Мусин получил графский титул и звание сенатора.

Однако государственная деятельность и европейские путешествия – лишь одна сторона жизни Алексея Ивановича Мусина. Со страстью и азартом (благо средства позволяли) путешествовал он и по России, по ближним и отдаленным монастырям, однако не столько за благочестием, сколько ради «собирания древностей». Благодаря археографу Мусину опубликованы старинные тексты: «Русская правда» Ярослава Мудрого, «Поучение» Владимира Мономаха, введены в научный обиход другие древние памятники письменности, в частности – Тмутараканский камень¹.

Около 1792 года Мусин-Пушкин купил в ярославском Спасском монастыре тетрадку, содержащую несколько значительных памятников древнерусской светской литературы, среди которых обнаружился единственный в своем роде текст – поэтическое изложение событий похода Новгород-Северского князя на половцев в 1185 году. С помощью друзей, лучших в то время специалистов по литературным древностям – Н.Н.Бантыш-Каменского, А.Ф.Малиновского и Н.М.Карамзина – Мусин подготовил произведение к печати, и в 1800 году в московской Сенатской типографии отпечатали «Ироическую песнь о походе на половцев удельного князя Новагорода-Северского Игоря Святославича, писанную старинным русским языком в исходе ХII столетия, с переложением на употребляемое ныне наречие».

Конечно, с точки зрения современной науки памятник издан небезупречно – с натяжками в толкованиях «темных мест», с перестановками и опечатками. Но если бы тогда публикация не состоялась да если бы не был сделан список «Слова...» специально по просьбе Екатерины, – по-иному развивалась бы вся позднейшая литература. Ведь рукопись «Слова...» погибла, когда горел в двенадцатом году московский дом Мусина на Разгуляе. Впрочем, дом этот, после многих переделок и реставраций, стоит и служит просвещению (там располагается Технический университет). А имя владельца означено на мемориальной доске. 27 марта – 260 лет со дня рождения Алексея Ивановича Мусина-Пушкина.

Но как же это понимать? Артиллерист занимается археографией, адмирал сочиняет стихи, купеческий сын идет в актеры и участвует в дворцовом перевороте, как и молодая мать семейства, которая утешается в житейских невзгодах, переводя трактаты Гельвеция... Ничего удивительного! Эти люди жили в России, служили Минерве и не помышляли ни о чем, кроме ее торжества.

______________

¹Тмутараканский камень – мраморная плита, найденная около 1792 года на Таманском полуострове. На камне выбита надпись, сообщающая о том, как в 1068 году «кнезь Глеб мерил море по леду», то есть производил измерение ширины Керченского пролива.