Друзья честных людей

Денис Иванович Фонвизин, Александр Ефимович Измайлов, Иван Иванович Козлов

Вторая половина ХVIII века – время, когда просветительские идеи еще воздействовали на общественное мнение, честность считалась гражданской добродетелью, а писатели показывали честного человека как пример для подражания. Одним из таких литераторов был Денис Иванович Фонвизин.

Юность Фонвизина во многом типична для людей его круга: университетская гимназия, затем философский факультет Московского университета, служба в Коллегии иностранных дел и первые литературные опыты – переводы немецких басен. Позже Фонвизин переводит много, даже трагедию Вольтера «Альзира», но все это бесцветно по сравнению с замечательными явлениями оригинальной фонвизинской комедийной драматургии.

В «Бригадире» (1769) на сцену выходит «благородное российское сословие», то есть русское дворянство в разных лицах: отслуживший свое военный, отставной гражданский чиновник, их жены – светская пустышка и пожилая провинциальная простушка, «модный» мальчик, нахватавшийся «просвещения» от француза кучера, а для контраста – честные люди: разумный сын помещика и благонравная девица.

Советник – взяточник и ханжа, Советница – мотовка и распутница. Бригадир – грубиян, а его почтенная супруга – дура. Все они, за исключением, пожалуй, Бригадирши, которая дальше носа не видит, охотно подсчитывают сучки в чужих очах и весьма снисходительны к собственным бревнам. «Положительных» персонажей лишь двое – Добролюбов и Софья, но им счастье не улыбается: достойный юноша пока не настолько богат, чтобы жениться по сердечной склонности, а девушка вынуждена слушаться отца, хотя о своем предстоящем замужестве так и говорит: «Здесь никакого риску нет, а есть очевидная моя погибель…»

Расчетливый Советник неволит дочку замуж за балбеса, который, согласно господствующей моде, преотважно волочится за Советницей; супруг же ее, твердя о чести, сам подъезжает к простодушной Бригадирше, чей муж по-военному прямо «делает свой кур» Советнице, а та охотно принимает ухаживания бригадирского сына, не желающего жениться на порядочной девушке... Короче, все при деле, все в амурах, только «их любовь смешна, позорна и делает им бесчестье».

Однако талант Фонвизина проявляется в том, что его персонажи – не плоские карикатуры, «пороки в лицах», а вполне живые люди, которых можно и понять, и даже пожалеть. Например, Советница вполне справедливо отзывается о муже («не пропускает ни обедни, ни заутрени и думает... что будто бог столь комплезан, что он за всенощною простит ему то, что днем наворовано»), в недалекой Бригадирше проявляется заботливая, рачительная хозяйка, да и сын ее, когда не дурит, способен проявить даже находчивость и остроту соображения.

Говорят, что после чтения «Бригадира» приятель, видный литератор, сказал Фонвизину: «Умри, Денис! Лучше не напишешь». А только Денис взял и не умер! Взял и написал новую комедию, еще лучше! Образ недоросля Митрофанушки так выразителен, что самое имя его стало нарицательным.

Анализируя в комедиях семейные отношения, драматург заодно прошелся и по проблемам в других сферах – от словесности и просвещения до армии, судопроизводства и придворной жизни. Есть основания предполагать, что тем самым Фонвизин заслужил личную обиду просвещенной государыни, которая именно в этих отраслях не слишком умело наводила порядок.

Известно, что Фонвизин уничтожил многие свои «опасные» сочинения, да и за те, что были напечатаны, приходилось ему оправдываться – мол, «некоторые стихи являют тогдашнее мое заблуждение». И все же при Екатерине не удалось напечатать собрание сочинений Фонвизина, не удалось организовать выпуск журнала «Друг честных людей, или Стародум». И это понятно! В 1760-е годы, когда некоторые высокопоставленные особы переписывались с европейскими мыслителями, лирический герой «Послания к слугам моим…» спрашивал, «на что сей создан свет», не у профессоров и философов, а у дядьки, кучера и лакея. И через двадцать лет Фонвизин со страниц журнала «Собеседник любителей русского слова» терзал монархиню пристрастным допросом: «В чем состоит наш национальный характер?» – и обличал лесть у трона, глупость в чинах, взяточничество и несправедливость. Вопросы «Собеседника…» актуальны и сейчас, да и прочие сочинения Фонвизина – скажем, «Придворную грамматику» (в ней доказывается, например, что успехов достигают преимущественно безгласные и согласные) – не так уж трудно применить к нынешнему дню. 14 апреля – 260 лет со дня рождения Д.И.Фонвизина (1744–1792).

Времена менялись, но гражданский пафос эпохи Просвещения остыл не сразу. Взять, к примеру, представителя следующего литературного поколения – Александра Ефимовича Измайлова.

Сын небогатого помещика и ученик Горного кадетского корпуса, в двадцатилетнем возрасте он начал литературную деятельность с романа под названием «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» (1799–1801). Забавно: Саша Пушкин еще лежал в колыбели, а испорченный Евгений уже вошел в литературу!

В 1809–1811 годах Измайлов издавал журналы «Цветник» и «Санкт-Петербургский вестник»; тогда же в печати появились его первые басни. Этому жанру Измайлов отдал много времени и сил, веря в высокое предназначение нравоучительных стихов. Об этом говорит басня, которая так и называется — «Происхождение и польза басни». Здесь повествуется, как «...к царю в его чертог // Вошла вдруг Истина нагая!» — и ее, бесстыдницу, тотчас выгнали вон. Однако, поразмыслив, Истина вновь явилась к царю, но не нагишом, а «...в блестящей, дорогой одежде, // Которую на час у Вымысла взяла», и заговорила «с почтеньем». И таким-то путем она достигла цели: правитель прислушался к ее советам, все переменилось, «царь славу приобрел, и счастлив стал народ».

Живописуя истины, Измайлов апеллировал к честным людям, но как поэт не чуждался «низких» предметов, не смущался, рисуя весьма непрезентабельных персонажей:

Пьянюшкин, отставной квартальный,
Советник титулярный,
Исправно насандалив нос,
В худой шинелишке, зимой, в большой мороз,
По улице шел утром и шатался…

Современники, читая Измайлова, вспоминали фламандских живописцев, предпочитающих полнокровную жизненность изящной утонченности, пристрастных к грубоватой, «беспорядочной» натуре («фламандской школы пестрый сор» упоминает Пушкин в «Онегине»). По словам Белинского, Измайлов «создал себе особый род басен, герои которых: отставные квартальные, пьяные мужики и бабы, ерофеич, сивуха, пиво, паюсная икра, лук, соленая севрюжина; место действия – изба, кабак и харчевня».

Не оставлял Измайлов и собратьев по перу – исправно ругал графоманов, дураков и гонителей просвещения («Стихотворец и черт», «Ценсор и сочинитель»). Басни Измайлова были невероятно популярны в обществе и составляли серьезную конкуренцию, например, басням Ивана Андреича Крылова.

В 1818 году Измайлов основал журнал «Благонамеренный», на страницах которого публиковались видные авторы (Дельвиг, Баратынский, Орест Сомов) и велась общественно-литературная полемика. Однако журнальная деятельность почти не приносила дохода, а попытки Измайлова вернуться на государственную службу нельзя назвать удачными. В должности вице-губернатора в Твери или чиновника в Архангельске прирожденному баснописцу приходится нелегко: рука так и тянется исправлять, разоблачать… Чересчур ретивого деятеля оклеветали, отставили от должности, и более он не мог следовать своему призванию. 25 апреля исполняется 225 лет со дня рождения А.Е.Измайлова (1779–1831).

И все же благородное просветительство в литературе постепенно уступало место лирическому переживанию. То же самое поколение стало по-новому понимать задачи поэзии – и встретило сочувственное понимание читающей публики.

Тремя днями раньше Измайлова родился Иван Иванович Козлов. Как многие дворянские «недоросли», он был ребенком записан в гвардейский полк, однако девятнадцати лет, ни дня не прослужив по военной части, вышел в отставку и устроился на необременительную канцелярскую должность в Москве. Долгие годы жизнь его проходила исключительно в гостиных – современники аттестовали его как «молодого блестящего светского человека, украшение обществ Москвы и Петербурга». По счастью, в гостиных бывали не только светские краснобаи, но и честные люди, уважать и чтить которых Козлов научился охотно: Жуковский, братья Тургеневы, Батюшков, Крылов, Гнедич, а потом и Дельвиг, Баратынский, Пушкин…

В 1812 году Козлов участвовал в снаряжении народного ополчения; после войны переехал в Петербург и получил место в департаменте государственных имуществ. Тогда же, под влиянием друзей, он стал пробовать силы в поэзии. Поддавшись господствующему в литературе настроению, Козлов начал с «чувствительной» лирики. Ведь властителями дум были в эти годы Карамзин и Жуковский, которые вели русскую словесность к романтизму.

В начале 20-х годов жизнь Козлова решительным образом переменилась – ему отказали ноги, ухудшилось зрение, и полный сил, цветущий мужчина превратился в слепого инвалида. «Ужасно его положение, — записал Николай Тургенев, — но сам он говорит, что недвижимость его соединила напряжение сил душевных и возвысила его душу». Болезнь исключила Козлова из житейской суеты, обострила его чувства и заставила спасаться от отчаяния поэзией.

…Как черен был вчерашний день!..
Проснулся – день еще чернее!
Но вдруг из туч мне блещет свет,
Душе какой-то слышен голос…

<…>

И мнится: он небесный звук,
И на устах замрет роптанье,
И мило мне томленье мук, –
В них есть свое очарованье!

Лирические стихотворения и поэмы, переводы и «подражания» авторам, чье миросозерцание было созвучно поэту (Байрон, Мицкевич, Томас Мур), стали содержанием и оправданием жизни «слепого певца». «Байрон», «Ирландская мелодия», «Венецианская ночь», «Вечерний звон», «Плач Ярославны», «Бахчисарайский дворец», «Гимн Орфея» — уже по названиям стихотворений видно, что составляло мир поэта-романтика, который боролся с судьбой и благословлял ее.

В кабинете Козлова висела картина: дуб, надломленный молнией. О нем – и о себе – поэт написал стихи.

…И начал сохнуть дуб; но, долу не склоненный,
Он, ветви вознося, казал их облакам,
Как будто бы своей вершиной опаленной
Стремился к небесам.

22 апреля мы отмечаем 225 лет со дня рождения И.И.Козлова (1779–1840).