Любите живопись, поэты!

Этюд третий

Провинциальный

Рачков Н.С. (1825–1895). А.В.Ступин Провинциальные художественные музеи. Они есть во всех губернских и многих уездных городах России. В них можно встретить шедевры русской, а порой и западно-европейской живописи. В барских усадьбах оседали полотна, купленные по случаю, или выигранные в карты, реже – написанные на заказ или привезенные из-за границы. Это была своего рода мода на просвещенный дух и изысканный вкус. Чаще – чудачество, реже – страсть коллекционера.

Нижегородский музей потрясет вас коллекцией Кустодиева, Серпуховской – русским авангардом, музей в Иванове удивит западно-европейской живописью, Тульский – зачарует Борисовым-Мусатовым… А в уездном Арзамасе вы узнаете, что в 1802 г. там была открыта «Школа живописи и рисования академика Ступина» – первая частная художественная школа в России. Она просуществовала почти шестьдесят лет (пока был жив ее создатель). Из 112 мальчиков и юношей, обучавшихся в школе, 56 были крепостными крестьянами. За 1802–1861 гг. ступинцы написали до 4 тыс. живописных работ, до 2 тыс. портретов, иконы для 137 иконостасов, около 3 тыс. отдельных икон, расписали 10 церквей, в том числе и Арзамасский собор.

В год юбилеев отечественных художников Третьяковская галерея организует большую выставку работ из музеев страны и частных коллекций, издает каталог. На ней могут воссоединиться художественные произведения одного цикла, например, разлученные парные портреты. Так, на юбилейной выставке Дионисия встретились после многих лет разлуки иконы деисусного чина одного храма, волею судеб после национализации попавшие в разные музеи страны.

Не менее интересен и проект Третьяковки – «Золотая карта России»: представление коллекций провинциальных музеев. Сколько жемчужин таится в их фондах. Им – музеям из российской глубинки – посвятил свои поэтические зарисовки Михаил Шлаин.

Областные картинные галереи

В меценатских хоромах старинных над Волгою…
Мы – транзитом, проездом, скорее! Скорее!
В будний день разрешим передышку недолгую.
И очутимся в солнечных залах пустующих,
В уважаемой роли искусства взыскующих.
Здесь со всеми здороваться любят служительницы,
И хотя их зовут персоналом техническим,
Они знают про все – и как местные жительницы
Все настроены крайне патриотически.
А на стенах играет густая мозаика
Наподобье осеннего парка Петровского,
И среди самородков, по чести, не знаемых, –
Вдруг пейзаж Левитана, этюд Айвазовского.
Каждый раз удивляются гости столичные,
И наводит их это на мысли публичные –
Про талантливость что-нибудь и трудолюбие,
А потом почему-то… о бескорыстии.
А в окне италийском рябит белотрубие,
И пора уж на мысль о всея неделимости
Замахнуться! – вокруг ее верные признаки,
Но, вздохнув, всеобъемлющей думы не вынести,
И – по лестнице вниз с анфилад метафизики!
У крыльца, у ступеней литья златоустова,
Не стесняясь ничуть, безо всякой дистанции –
Жизнь-натурщица – эта графиня капустная
Со своею нуждою и обжиманцами.
Голубой мотоцикл стреляет без промаха.
Вдоль ограды грядет нецерковная троица.
И шиповник ворчит, и сверкает черемуха,
И себя отчего-то вдруг жалко становится.

* * *

Меж двух портретов, двух аристократок,
Принадлежавших кисти всеизвестной,
Как будто доживая лет остаток
И никуда не отлучаясь с места,
Служительница в уголке, на стуле,
В неслышном притаилась карауле.
Меж двух шедевров, двух созданий лучших,
И обошлось здесь все без высших сил,
Не бог, не рок, а мимолетный случай
Так их расставил, так распределил,
Ту женщину призвал со стороны.
И получился триптих у стены.
Те героини давних двух портретов –
Друг подле друга, в рамках-недотрогах, –
Будили вдохновение поэтов,
Описаны дотошно в каталогах.
А третья, их соседка, как ни странно,
Жива, но остается безымянна.
Седые букольки, платок пуховый.
Задумалась она, в руках вязанье,
Которое обещано в обнову
Кому-то, а – не ради рисованья,
Не для того, чтоб с ним сиять в веках –
Вязанье у той женщины в руках.
Те двое – со всевластными глазами,
В жемчужных ожерелиях и проч.,
Она – жива, и мерзнет в белом зале,
Боится хворей и жалеет дочь.
Скорей всего, что дочери и вяжет –
Да про сие экскурсовод не скажет.
Но взгляда еще не было бездонней.
Чем этот, на исходе лет и сил,
Когда весь человек как на ладони,
Сидит, молчит и руки опустил!
…Один он в тишине благоговейной,
Живой, срединный тот портрет, ничейный.

Рекомендуем почитать:

Хан-Магомедова В. Архангелы и святые. Памятники православной культуры из Череповца // Искусство. – 2003. – № 19. – С. 16.

Хан-Магомедова В. Барнаульский музей в Москве // Искусство. – 2002. – № 19. – С. 24.

Хан-Магомедова В. Золотая карта России. Тамбов // Искусство. – 2003. – № 15. – С. 1.

Хан-Магомедова В. Якутский музей в Москве // Искусство. – 2002. – № 23. – С. 24.

Библиография

Рудишина Т. Любите живопись, поэты!

Введение. Этюд первый. Сиреневый. – № 5–2004. – С. 58–60.

Этюд второй. Купеческий. – № 7–2004. – С. 59–60.