Час тихого чтения

Ольга Громова

Продолжаем говорить по-русски!

Северская О. Говорим по-русски с Ольгой Северской.
– М. : СЛОВО/SLOVO, 2004. – 256 с.

Cовсем недавно мы с вами читали рецензию на книгу Марины Королевой «Говорим по-русски» и странички из самой книжки. И у всех, кто слушает радиостанцию «Эхо Москвы», наверное, сразу всплывало в памяти второе имя – Ольга Северская. А где же здесь она? Ведь и передачи-то о русском языке они ведут вместе и почти неотделимы друг от друга.

А вот и она! Вслед за книгой Марины Королевой в издательстве «Слово» вышла и книжка «Говорим по-русски с Ольгой Северской». На самом деле, внимательный слушатель «Эха Москвы» знает, что Ольга Северская и Марина Королева – филологи и журналисты – и на радио очень разные, а вовсе не «сиамские близнецы», ведущие одну передачу двумя голосами. Соответсвенно, и книжки с одинаковым и названием и обложками (разного цвета) получились у них тоже разными.

Как вы, наверное, помните по нашей публикации, книга М.Королевой построена по принципу словаря, только статьи в ней – не справочные, а разъясняющие, подробные, да еще и занимательно написанные. Но все равно – словарь.

Книга же Ольги Северской – совсем другая. Во-первых, она построена по иному принципу, не словарному. Две ее части называются: «А правильно ли мы говорим?» и «Спрашивали? Отвечаем!».

Первая содержит очерки-размышления о разных проблемах, которые ставит перед нами постоянно развивающийся язык. Вот только некоторые названия очерков этой части: «Тысяча и одно извинение», «Как бы с “как бы” чего не вышло», «Перспективы на будущее», «Что в Москве батон, то в Питере булка», «Новый политический язык».

Очень медленно пишется у меня эта заметка – заглядывая в книгу по ходу работы, отвлекаюсь и начинаю радостно читать вслух, мешая коллегам. Уж больно хорошо написано. И за живое задевает, и смешно местами невероятно… А над кем смеемся?

Во второй части – разбор слов и выражений, о которых чаще всего спрашивали слушатели «Эха Москвы». Здесь и история происхождения тех или иных оборотов, и правила их употребления, и варианты, допускаемые разными языковедами, и синонимический ряд…

Читать эту замечательную книжку можно как сборник очерков – подряд, а можно – как справочник или материал для подготовки бесед с ребятами, то есть выбирая разделы, посвященные одной теме и даже отдельным словам. Кстати, как всякая приличная книга, «Говорим по-русски с Ольгой Северской» имеет хороший справочный аппарат: списки литературы и интернет-ресурсов, алфавитный указатель слов, выражений и тем. Хорошая книга. Грамотная.

И напоследок еще одна мысль. Две книги «Говорим по-русски» – Марины Корлевой и Ольги Северской – дадут вам и вашим коллегам великолепную возможность вовлечь ребят в обсуждение и изучение особенностей и проблем русского языка. Почему бы, например, не начать делать еженедельную стенгазету в библиотеке о трудных и интересных словах и оборотах в русском языке? Сначала материалами этих книг пользоваться, а потом, глядишь, и свои эксперты вырастут, будут отвечать на заковыристые вопросы и отмечать «перлы», используя все возможности современного поиска информации.

КАК БЫ С «КАК БЫ» ЧЕГО НЕ ВЫШЛО...

«...У каждого времени есть свой вербальный вирус, нечто вроде лихорадки на губе. У нашего поколения это словечко “как бы”. Все реже человек говорит, все чаще – как бы хочет сказать...» – это слова частого гостя нашей радиостанции, одного из замечательных современных поэтов, Сергея Соловьева. Символом нашей культурной эпохи называет «как бы» и тонкий критик Владимир Новиков, замечая, что это – «словечко-паразит, обитающее исключительно в интеллигентских языковых организмах».

Попробуем с этим «как бы» разобраться.

Вообще-то частица «как бы» должна относиться ко всему «условно-предположительному» в ситуации сравнения одного с другим, так это определяет словарь Ожегова–Шведовой. Вот, например, у Ф.Тютчева «весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом» – здесь все понятно, гром описан так, как если бы он был расшалившимся ребенком... Но в разговорной речи многие из нас сталкиваются с формулировками вроде: «Я как бы хотел тебе позвонить, но потом как бы закрутился...» И тогда возникают сомнения: так все же хотел позвонить или выдает за действительное желаемое?

А у наших слушателей возникает естественный вопрос...

...что бы это «как бы» значило? Например, одна из наших постоянных слушательниц призналась: «Я два года не была в России, сейчас мне так странно, особенно от молодежи, слышать слово “как бы”. Оно означает “как будто бы”. Но они говорят так: “Я как бы пошел (или пошла) на работу”...»

Кажется, тогда Сергей Корзун сходу ответил: «Ну, значит не совсем на работу»... То есть – якобы пошел на работу, а на самом деле... Не думаю, что человек сознательно поставил бы сразу правдивость своих слов под сомнение или же сам оказался в такой ситуации, что и не знал, что же с ним на самом деле происходит. Согласимся с автором книги «Говорите, пожалуйста, правильно» П.Клубковым: «...если школьник или студент говорит, что он не пришел на занятия потому, что “как бы заболел”, то это звучит комически». В принципе над такими «высказываниями» только и остается, что смеяться сквозь слезы, как это когда-то сделал В.Войнович в ответ на откровения одной актрисы: бедняжка сказала, что «вышла замуж и как бы счастлива», а писатель мысленно посоветовал ей... немедленно разводиться.

В разговорной речи «как бы» указывает на неточность формулировки, в сущности – это вариация на тему «так сказать», которое тоже в свое время «вставлялось через слово». Специалист по арго, жаргонам и сленгу, а также по всяким приходящим и уходящим «словечкам» В.Елистратов в эфире «Эха Москвы» объяснял распространение этого «как бы» не только характерной для современного человека философией ухода от ответственности за слова и дела, но и тем, что русский язык вообще не любит определенности: «Во сколько ты придешь? Ну, часов в семь. Мы никогда не скажем точно. Так же, как индусы, например. Вы знаете, если индусу сказать точно: приходи в семь, – это будет нарушением прав человека. Ему надо дать люфт: туда-сюда полчаса. Немца, наоборот, оскорбишь, если не точно скажешь». Действительно, мы любим говорить «часов в семь», «где-то в районе семи», переставляем слова, чтобы получилось «человек пять», а не «пять человек» – вроде бы пять, но вдруг мы ошиблись? «Русские вообще очень не любят точно определять значение слов, – говорил В.Елистратов. – Слушают, например, как выступает премьер-министр, и не слушают, что он говорит, а стараются уловить настроение... нам нравится выявлять значение слов по ассоциациям, по образности по общей. Я думаю, “как бы” из этой же оперы, это наша ментальность». Кстати, однажды ученый провел эксперимент: попросил студентов-гуманитариев определить, что такое «дефолт». Так вот: 95% ответили, что это... как бы революционная ситуация!

В заметках «Ноблесс оближ. О нашем речевом поведении» В.Новиков ставит «как бы» рядом с неопределенным местоимением «некий» и задается вопросом: может быть, нашему языку просто не хватает артиклей, вот он и подыскивает эквивалент англо-франко-немецким an, un, ein? или все дело в том, что все мы – во власти эстетики, которая делает наивно-реалистическое восприятие любого события просто невозможным? Но соглашается, скорее, с В.Елистратовым: «Наше время не любит решительных глаголов и оценочно-выразительных эпитетов. Мы как бы живем некой жизнью...» А потому и могли бы прямо сказать, но почему-то боимся. И получается, процитирую С.Соловьева, «высказывание как бы в презервативе»: «На всякий случай. Кабы чего не вышло. ... Некоторое стеснение речи, ее замешательство... И – шаг в сторону. Косноязычия, словоблудия... Скорее, растерянности, инфантильности. А может, игры, нового романтизма?»

На вопрос, кто в этом «как бы» виноват, В.Елистратов в эфире «Эха» (хочется верить, в шутку) ответил: те, кто спустили его сверху, запустив механизм нейролингвистического программирования. Не будем искать виноватых, лучше попробуем придумать, что с этим «паразитом» делать. В отношении того, делать ли что-то вообще, мнения расходятся. В.Новиков считает, что призывать к избавлению от лишних и заведомо бессмысленных слов – наивно: «Ну не хотят люди твердости и определенности в своей речи – дело хозяйское. Они же только свою личную речь засоряют, не вписывают в Пушкина: “Я как бы помню некое мгновенье”...» Клубков советует попытаться вытеснить «как бы» для начала чем-то другим – например, оборотом «если можно так сказать». Журнал «Cosmopolitan» тоже как-то советовал вместо «артикля» употреблять что-то совсем уж бессмысленное – вроде «зеленый горошек» вместо любимого в народе «блин».

Но мне кажется, нужно просто задуматься: что же на самом деле, а не как бы сказано? И это «как бы» само из речи уйдет.

ЕЩЕ РАЗ О БАБЕ-ЯГЕ КОСТЯНОЙ НОГЕ
И КОЩЕЕ БЕССМЕРТНОМ

«Все-таки царь – Кощей или Кащей? И почему – потому что костлявый? А Яга – что это у бабки за имечко?» – раз за разом возникает вопрос об этих сказочных героях.

«Говорящие» имена – тема, которая всегда и всем интересна. Хотя бы потому, что часто такие имена становятся нарицательными, приобретают символическое звучание. Назови человека кощеем – он, глядишь, и обидится: так кличут либо очень худого, изможденного человека, либо очень скупого человека, скрягу, значит, кощей – и с виду так себе, и внутри – с червоточинкой. А баба-яга? Тоже тот еще комплимент! Злобную, мерзкую «людоедку» все знают, про нее все было ясно с самой первой страницы прочитанных в детстве «Русских сказок». Все с ними ясно? Как бы не так!

Начну с самого простого: как пишется имя «худого и злобного старика, обладателя сокровищ и тайны долговечности»? Через «о» или через «а»? Словари признают оба варианта написания правильными, хотя и рекомендуют писать «Кощей», «Кащей» дается с пометой «устаревшее». Теперь о чуть более сложном. Все русские этимологические словари указывают на связь имени сказочного героя со словами кость и костлявый – худоба и сутулость присущи Кощею, что называется, «по определению». В.Мокиенко в книге «В глубь поговорки» приводит еще одну версию: Кощей, унося в свои владения красну девицу-солнце и разлучая ее с земным возлюбленным, как зимние тучи, заставляют ее костенеть – замерзать, твердеть, как кость. Но у ученого-фразеолога и «поэтическое», и прозаическое сопоставление имени Кощея с костью вызывает сомнение. И он находит другое близкое Кощею «по характеру» слово: глагол костить (костерить) «бранить», который в славянских языках и диалектах означает также и «портить, наносить вред», кстати, это значение сохранилось в литературном языке в слове пакость – «умышленно причиненный кому-либо вред». «Связь с этим древним корнем, – замечает В.Мокиенко, – лучше проясняет внутреннюю сущность Кощея, чем сопоставление с костью: ведь во всех сказках этот старый скряга только и делает, что “костит” – творит пакости положительным героям». По-моему, убедительно.

А «подружка» Кощея, Баба-яга Костяная нога, тоже не подарок: «злобная колдунья», так пишут о ней в словарях. В «Историко-этимологическом словаре» Черных она предстает как «волшебная баба», попросту – знахарка, имя ее возводится к древнерусскому яза «немощь, болезнь». Эта версия нравится Марине Королевой, а я, честно говоря, думаю, что если бабка кого и лечила, так только себя, чтобы побольше успеть напроказить. Мне ближе точка зрения В.Мокиенко: корень этого имени – общеславянский, *jеgъ значит «злой, мерзкий». Узнали «красавицу»? Может быть, и нога у нее костяная потому, что где ни ступит – там обязательно какая-нибудь пакость случится...

Впрочем, «форумляне» наши выдвинули и свои версии. По одной – «родственниками» Бабы-яги были йоги, супервозможности нашей «злобной колдуньи» – всего лишь отголоски способности к сверхконцентрации. «Видно, на каком-то этапе своего жизненного пути неизвестный нам древний йог сбился с пути и направил свои способности на злые дела. Не выдержал испытания собственным могуществом...» – прозвучало на форуме. По второй версии, Баба-яга – «однофамилица»... шекспировского злобного Яго. Вот тут, извините, без комментариев.