Ненавистное счастие

Александр Николаевич Радищев. Григорий Александрович Потемкин

«Мир, суд правды, истина, вольность лиются от трона», – сообщал публицист-литератор, восхваляя свое государство, и выдающийся государственный деятель вторил ему, обращаясь к своей императрице: «Какой государь составил столь блестящую эпоху, как Вы! Не один тут блеск. Польза еще большая».

Эти два героя не слишком разнились по происхождению, воспитанию и мировоззрению. Один из них оказался первым и главным лицом в государстве, другой же – политическим ссыльным, неудачником и самоубийцей. Но оба, стремясь быть полезными России, составляли блеск эпохи.

Григорий Потемкин родился 13 (24) сентября 1739 г. в селе Чижеве Смоленской губернии, воспитывался в Москве у родственника, учился в гимназии Московского университета и в 1757 г. был представлен Екатерине в числе лучших студентов; по другим же сведениям – был отчислен (вместе с Новиковым) «за леность и нехождение в классы». Поскольку с 16 лет Григорий был записан в Конную гвардию, он явился в Петербург, принялся служить и в перевороте 1762 г. участвовал в чине вахмистра (в письме Орлова из Ропши упоминается «вахмистр Потиомкин», который «служит без жалования»).

Александр Радищев родился 20 (31) августа 1749 г., учился дома и 13-летним подростком начал придворную службу: в дни коронационных торжеств Екатерины был ею «пожалован в пажи» – зачислен в Пажеский корпус. В 1766 г. Радищев по распоряжению императрицы отправился в Лейпциг для обучения юридическим наукам, а по возвращении из-за границы (1771) был определен на службу в Сенат, затем занял должность обер-аудитора (советника по юридическим вопросам) штаба Финляндской дивизии в Санкт-Петербурге. Прямо скажем – карьера складывалась успешно.

В это время Потемкин по распоряжению Екатерины же служил в Синоде «при текущих делах», участвовал в работе Комиссии Уложения, числился в действительных камергерах двора, а с началом турецкой войны (1768–1774) отправился к театру военных действий, где и преуспел в «ревностной службе к своему государю», то есть государыне.

Радищев тем временем удачно начал и литературную деятельность¹; впрочем, служебная была еще интереснее. Занимая ответственный военно-юридический пост, он имел постоянный доступ к подробным сведениям о ходе пугачевского восстания (1773–1775) и его подавлении. Этой «эксклюзивной информацией» господин обер-аудитор был так потрясен, что сбежал в отставку. Он вернулся на службу только через два года,
и уже не по военной части, а в Коммерц-коллегию. (Надо сказать, что президентом ее и бессменным покровителем и благодетелем Радищева был граф Александр Романович Воронцов.)

Потемкин же во время пугачевского мятежа был отозван в Петербург и, получив пожалование в генерал-адъютанты, быстро стал основным докладчиком и советчиком Екатерины по военным делам – как по турецким, так и по оренбургским. Чуть позже он был назначен подполковником Преображенского полка
(а полковником считалась сама императрица), еще чуть позже – вице-президентом Военной коллегии. Но те, кто дивился скорому возвышению Потемкина, не подозревали о самом интересном: в июне 1774 г. (что доказывается документами) Екатерина обвенчалась с ним.

Смотреть на Потемкина только как на «мужа императрицы» было бы неправильно. Прекращение первой и умелое ведение второй войны с Турцией, заключение множества выгодных международных договоров, наконец – заселение и обустройство южных российских территорий, где возникли города и села, дороги и фабрики, – это работа Потемкина. Им учреждены в южных губерниях кораблестроение и земледелие, торговля и образование.

Велики заслуги славных полководцев, однако общее военное руководство и планирование во второй турецкой войне (1787–1791) осуществлял Потемкин. И ни в коем случае нельзя сказать, будто он принижал чьи-то заслуги. В письмах к разным лицам Потемкин то и дело восторженно хвалит «львиную храбрость» Суворова, Ушакова и других героев, описывает их подвиги и ходатайствует о награждении. Известны попечения Потемкина о здоровье и боеспособности простых солдат².

Потемкин неплохо разбирался в музыке; говорил по-гречески («ибо сей язык имеет гармонию приятнейшую и в составлении слов множество игры мыслей»); в новоустроенном Екатеринославе намеревался учредить университет и консерваторию (да! и план города вычертил собственноручно).

И нельзя сказать, чтобы он предавался гордыне: «Я тем похвалюсь, чем другой никто не может: по принадлежности моей к тебе все мои добрые успехи лично принадлежат тебе», – писал он жене.

Фавориты менялись, но влияние Потемкина на Екатерину и Россию оставалось неизменным. Он поистине был правой рукой государыни, она советовалась с ним по любым вопросам, жаловалась на трудности («устанешь, как собака, никто спасиба не скажет»), а он не только обсуждал с нею экономические и политические проблемы, но и с нежной заботой просил «держать всегда живот в тепле».

А Радищев к 1780 г. стал помощником управляющего Петербургской таможней, в 1789 г. возглавил ее, а в свободное время работал над сочинениями, которые прославили его и подвели под арест. Думается, он не был готов к такому повороту событий и не предполагал, что сильно рискует. Все-таки «Путешествие…» издано не юношей, а 50-летним чиновником, вдовым (жена умерла в 1783) отцом четверых детей.

Странно, что пребывание на государственной службе не озлобило Радищева и не разочаровало в просветительских, скажем так, идеалах. Автор «Путешествия из Петербурга в Москву» демонстрирует разумность и сердечность, мало того – тех же качеств ожидает и от других. Уязвив душу страданиями человечества, он продолжает надеяться, что все поправимо, что «…возможно всякому соучастником быть во благодействии себе подобных». Достаточно осознать свои заблуждения, начать жизнь согласно с доводами разума – и все будет так, как должно быть…

И уж совсем странно выглядит реакция Екатерины. Книга выходит из печати в конце мая 1790 г.; 30 июня Радищева сажают в Петропавловскую крепость, с 15 по 24 июля его «дело» рассматривается Палатой уголовного суда, 25-го выносится смертный приговор, который заменяют ссылкой в Сибирь. За что?..

Екатерина нашла в «Путешествии…» некоторые «неистовые изражения противу сана и власти царской». Но разве был Радищев революционером, призывал к свержению монархии, планировал крестьянский бунт? Вовсе нет. Неоднократно говорит он в «Путешествии…» о том, что «хорошая» власть, основанная на мудром и человеколюбивом законе, не может и не должна быть свергнута.

Радищев пытался обосновать естественную истину: тот, кого обижают, имеет право на самооборону, а кто первый начал, тот и виноват. Иными словами, «звери алчные» и «пиявицы ненасытные» должны немедленно прекратить притеснения крестьян, иначе им же, пиявицам, хуже будет. Радищев стремился устрашить «помещика жестокосердного», внушить ему, что «тиран» и «мучитель» будет сам виноват, если «рабы» восстанут против тиранства.

Точно так же Екатерина в «Наказе» объясняла гражданское право, «по которому каждый гражданин может защищать свое имение и жизнь от нападков другого гражданина».
И где же нашла она в книге Радищева «самые вредные умствования»?

Путешественник законопослушен. Он не призывает к убийству, а спрашивает о государственной пользе: «О! если бы рабы, тяжкими узами отягченные… разбили железом, вольности их препятствующим… главы бесчеловечных своих господ!.. что бы тем потеряло государство?»

Отчего Екатерина так решительно записала Радищева в «бунтовщики»? Разумеется, мы помним, что семнадцать лет тому назад ее перепугал Пугачев, за которым вставала мерзкая тень покойного мужа. Знаем, что она постоянно ждала подвоха от недовольного сына. Принимаем в расчет французские революционные события… хотя и Радищев отзывался о них как о «безумии».

Неужели Екатерина всерьез сочла, что «Путешествие…» может «произвесть в народе негодование противу начальников и начальства»? Наивная! где это видано, чтобы «народ» читал подобные книжки?

Тем не менее, без пяти минут казненный Радищев отправился в Илимск. Впрочем, он не торопился едучи; Воронцов посылал ему деньги и книги, а также рекомендательные письма к нужным людям. Жительствуя на положении ссыльного, «несчастный» (так их именовали тогда почти официально) писал философские трактаты и стихи (элегические, одические, исторические, философические и фривольные).

Он провел в Илимске пять лет, при Павле переведен в одно из отцовских имений в Калужской губернии, при Александре был «прощен» и определен на службу в Комиссию составления законов и, похоже, продолжил «вредные умствования», ибо ему пригрозили «новой Сибирью». Это означало: все-таки конец.

«Если ненавистное счастие истощит над тобою все стрелы свои, если добродетели твоей убежища на земле не останется, если, доведенну до крайности, не будет тебе покрова от угнетения, – тогда воспомни, что ты человек… – Умри».

В ночь с 11 на 12 сентября 1802 г. Радищев так и поступил.

Казалось бы, судьба Потемкина – разительный контраст участи Радищева. Но и сиятельный вельможа тоже мог бы кое-что рассказать о «стрелах ненавистного счастия».

Не только политически ангажированные советские историки, но и многие современники не в состоянии были по достоинству оценить заслуги Потемкина. Недоброхоты, завистники и просто недалекие люди пересчитывали его бриллианты и всячески принижали роль светлейшего князя в турецкой войне, в освоении юга России и проч.

А ведь Потемкин не просто «сидел и руководил», а лично входил во все мелочи, вплоть до насаждения деревьев в новых городах и устройства необходимых в жарком климате фонтанов с водопроводами.

Что же до бриллиантов, то не надо забывать: Потемкин представлял свое государство и государыню на официальных мероприятиях и обязан был выглядеть соответственно. Изобилие драгоценностей было вопросом национального престижа и весомым аргументом в любых переговорах с представителями европейских и азиатских сверхдержав.

Он и Екатерине, случалось, давал советы, как «нарядиться в прах», чтобы произвести нужное впечатление на очередного высокопоставленного «международного гостя».

Так что считать Потемкина жадным и недалеким вельможей столь же нелепо, как делать из Радищева «первого русского революционера».

«Ненавистное счастие» не жалело стрел для них обоих. Вознесенных или поверженных – не судить их надо и не восхвалять. Надо им посочувствовать…

_______________

¹«Отрывок путешествия в*** И*** Т***», напечатанный в журнале Новикова, определенно приписывается Радищеву; известно также, что Александр Николаевич писал стихи, которые «обращалися всегда на нежные предметы»:

Ужасный в сердце ад,
Любовь меня терзает;
Твой взгляд
Для сердца лютый яд,
Веселье исчезает,
Надежда погасает…

²Потемкин предлагал изменения правил рекрутского набора (например, чтобы набранных рекрутов отпускать в мирное время по домам), составил обстоятельную записку «Об одежде и вооружении сил», где резонно объяснял, какова должна быть удобная и практичная военная форма, в которой солдаты будут «здоровее... поворотливее и храбрее».