Кто сегодня герой?

День учителя. Михаил Лермонтов

Несколько лет назад один мой знакомый случайно узнал от старенькой матери, что по «метрикам» (это такие документы были как «Свидетельство о рождении») настоящий день его появления на свет расходится с днем, записанным в паспорте. И он стал отмечать его дважды. О чем нисколько не жалеет. Но самые близкие собираются именно в тот день, к которому привыкли…

Таких праздников, например, старый Новый год, на самом деле – по пальцам пересчитать.

Или День учителя – в первое воскресенье октября.

Начинался он, конечно, в пятницу или субботу, в школе. (Мы, например, еще в начале недели, тайком – родители знали только о том, на что дают пятьдесят копеек или рубль – собирались у кого-нибудь из одноклассников и долго спорили, что подарим и кому. И даже какие цветы.)

В классе на доске еще до прихода учителя кто-то старательно выводил: «С праздником, дорогая Ольга Сергеевна!» – и все уже сидели за партами – нарядные, красивые, то и дело оборачиваясь то на одноклассника, спрятавшего букет цветов под парту (не поставить на стол, а обязательно выйти навстречу!), то на дверь – вот-вот зайдет…

И, конечно, все знали, что и как будет, но этот элемент игры придавал моменту особенную торжественность – и тут же пропадал с приходом учительницы, потому что все было по-настоящему, как и те разговоры «обо всем на свете», что заменяли потом урок как таковой.

В этот день мы – и учителя, и ученики – были по-особенному близки. Точнее, пожалуй, понятны друг другу: дистанция между нами сокращалась – и вот уже рассказ «химички», как трудно ей поначалу давалась в школе география, для Сереги был открытием…

Этот день не очень удобен для поздравлений, наверное, поэтому с 1994 года мы празднуем День учителя 5 октября. А это первое воскресенье останется с нами еще надолго. Потому что для кого-то – это «всю жизнь в школе», другие – не спешат расставаться с традициями (зачастую, не осознавая свою мудрость…), для меня же сотоварищи – это воспоминания о детстве и первых учителях.

И потом, воскресенье – просто хороший день.

…Я принадлежу к поколению, для которого в детстве школа изначально была основным источником и полем информации. Индейцы, рыбалка, «Зарница», турпоходы, спортивные секции и вокально-инструментальный ансамбль – это другое (лично для меня – главное: здесь формировался характер и вырастала любовь к жизни).

Но именно в школе (и еще – от мамы) я в первый раз услышу Лермонтова и Есенина. А позже – и других странных людей, в основном всё с трагической судьбой.

«Белеет парус одинокий…» помню наизусть с того дня, когда стихотворение задали выучить. Что оставило его в памяти? И как получилось много лет спустя, когда уже не нужно было «учить» стихи, сразу запомнить:

Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.

Что это – сопереживание лирическому герою произведений Михаила Лермонтова (а, может, ему самому?) или собственная «эгоистическая рефлексия»? Или это и есть все то человеческое в душе, как «в океане», что с такой силой желал высказать поэт.

Кто может, океан, угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я – или Бог – или никто!

Когда открываешь томик его стихов и видишь портрет поэта, сразу обращают на себя внимание глаза. Причем у разных художников, рисовавших Лермонтова, портреты получались разные – в том прежде всего смысле, что они противоречили друг другу. Портретисты, старательно пытаясь передать выражение глаз поэта, никак не могли уловить его взгляда. Как неуловимы были и черты лица. Они ускользали не только от кисти художников, но и от описаний людей, близко ли далеко знавших поэта. В них не только внешность, но и характер Лермонтова даны с такой разностью взгляда, что создается ощущение, будто речь идет о двух людях.

Неблагодарное это дело – переписывать на страницы газеты рассказы современников. Книжек с воспоминаниями много. Они изданы большими тиражами в разные годы, и молодой человек, который встретился с поэтом сейчас и вдруг почувствовал, что они «одной крови», найдет в них много свидетельств и о горящем сердце Лермонтова, и о том, как «и скучно, и грустно, и некому руку подать…» Как когда-то Олег Даль, прочитав в школе «Героя нашего времени», решил стать актером, чтобы когда-нибудь сыграть Печорина.

«Герой…» вызвал бурю самых разных откликов уже сразу по выходу в свет, но так и не снискал покоя до сих пор в нашем бушующем мире.

Один из современников поэта писал после его гибели: «На нем лежит великий долг – его роман “Герой нашего времени”. Его надлежало выкупить, и Лермонтов, ступивши вперед, оторвавшись от эгоистической рефлексии, оправдал бы его и успокоил многих».

Через почти полтораста лет Н.Долинина скажет: «Пушкин расстался с Онегиным, оставив и ему, и читателю надежду. Роман Лермонтова безнадежен. Герой умер». А через три года после этого, в 1973, Олег Даль осуществит свою детскую мечту – он сыграет Героя на телевидении в спектакле «По страницам журнала Печорина». Хотя нет, – откроет его. Или себя? (Для меня так он и есть Печорин без всякой реинкарнации.)

Олег Даль в роли Печорина Много раз доводилось слышать: «обломовщина», «маниловщина», «онегины», «базаровы» – они, как представляется, не герои времени в том глубочайшем смысле, который заложен в романе Михаила Лермонтова. В «Предисловии» к «Герою…» он писал, что это – «точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». И все же я читаю не время в Герое, а Героя во времени. Которое, конечно, меняется – нравы, обычаи, устои. Меняются дома, делаясь все новее, а предрассудки остаются теми же и так далее. Все это было, есть и будет. (Вспомните, «Опыты» М.Монтеня.)

Но наш Герой в отличие от своих предшественников в русской литературе, искавших смысл жизни, пожалуй, впервые задает себе вопросы не «Зачем я?», а «Какой я?», «Зачем я это делаю?..» Он – думает и заглядывает себе в душу. И открывает наши. И побуждает нас – думать и прислушиваться к своим переживаниям. (А это уже не «эгоистическая рефлексия»). Лермонтов объясняет психологию своего поколения.

Поэтому в нарицательных именах мне всегда слышится больше литературы, и я испытываю восхищение автором, которому удалось создать тот или иной образ и отобразить те или иные черты времени. Когда же приходит Лермонтов, почему-то начинается жизнь. И осознавание себя и мира. И себя в мире. Михаил Лермонтов – экзистенциален, если не по жанру, то по сути.

Напоследок еще одна цитата: «…надобно, вместе с историей, сознаться, что “герой того времени” умер и не воскреснет более, – писал Аполлон Григорьев, – что демон, который мучил поэта, не тот, который мучит нас, что то поколение, которое поразил Лермонтов проклятьем, поколение, которого “грядущее иль пусто, иль темно”, которое безвременно состарилось под бременем страданья и сомненья, не то, которое живет теперь…».

Ой ли?!

Михаилу Юрьевичу Лермонтову 15 октября исполняется 190 лет.