Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Библиотека в школе»Содержание №18/2004


ЛИЧНОСТЬ

Календарь круглых дат

Валерий Славский

Кто сегодня герой?

День учителя. Михаил Лермонтов

Несколько лет назад один мой знакомый случайно узнал от старенькой матери, что по «метрикам» (это такие документы были как «Свидетельство о рождении») настоящий день его появления на свет расходится с днем, записанным в паспорте. И он стал отмечать его дважды. О чем нисколько не жалеет. Но самые близкие собираются именно в тот день, к которому привыкли…

Таких праздников, например, старый Новый год, на самом деле – по пальцам пересчитать.

Или День учителя – в первое воскресенье октября.

Начинался он, конечно, в пятницу или субботу, в школе. (Мы, например, еще в начале недели, тайком – родители знали только о том, на что дают пятьдесят копеек или рубль – собирались у кого-нибудь из одноклассников и долго спорили, что подарим и кому. И даже какие цветы.)

В классе на доске еще до прихода учителя кто-то старательно выводил: «С праздником, дорогая Ольга Сергеевна!» – и все уже сидели за партами – нарядные, красивые, то и дело оборачиваясь то на одноклассника, спрятавшего букет цветов под парту (не поставить на стол, а обязательно выйти навстречу!), то на дверь – вот-вот зайдет…

И, конечно, все знали, что и как будет, но этот элемент игры придавал моменту особенную торжественность – и тут же пропадал с приходом учительницы, потому что все было по-настоящему, как и те разговоры «обо всем на свете», что заменяли потом урок как таковой.

В этот день мы – и учителя, и ученики – были по-особенному близки. Точнее, пожалуй, понятны друг другу: дистанция между нами сокращалась – и вот уже рассказ «химички», как трудно ей поначалу давалась в школе география, для Сереги был открытием…

Этот день не очень удобен для поздравлений, наверное, поэтому с 1994 года мы празднуем День учителя 5 октября. А это первое воскресенье останется с нами еще надолго. Потому что для кого-то – это «всю жизнь в школе», другие – не спешат расставаться с традициями (зачастую, не осознавая свою мудрость…), для меня же сотоварищи – это воспоминания о детстве и первых учителях.

И потом, воскресенье – просто хороший день.

…Я принадлежу к поколению, для которого в детстве школа изначально была основным источником и полем информации. Индейцы, рыбалка, «Зарница», турпоходы, спортивные секции и вокально-инструментальный ансамбль – это другое (лично для меня – главное: здесь формировался характер и вырастала любовь к жизни).

Но именно в школе (и еще – от мамы) я в первый раз услышу Лермонтова и Есенина. А позже – и других странных людей, в основном всё с трагической судьбой.

«Белеет парус одинокий…» помню наизусть с того дня, когда стихотворение задали выучить. Что оставило его в памяти? И как получилось много лет спустя, когда уже не нужно было «учить» стихи, сразу запомнить:

Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.

Что это – сопереживание лирическому герою произведений Михаила Лермонтова (а, может, ему самому?) или собственная «эгоистическая рефлексия»? Или это и есть все то человеческое в душе, как «в океане», что с такой силой желал высказать поэт.

Кто может, океан, угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я – или Бог – или никто!

Когда открываешь томик его стихов и видишь портрет поэта, сразу обращают на себя внимание глаза. Причем у разных художников, рисовавших Лермонтова, портреты получались разные – в том прежде всего смысле, что они противоречили друг другу. Портретисты, старательно пытаясь передать выражение глаз поэта, никак не могли уловить его взгляда. Как неуловимы были и черты лица. Они ускользали не только от кисти художников, но и от описаний людей, близко ли далеко знавших поэта. В них не только внешность, но и характер Лермонтова даны с такой разностью взгляда, что создается ощущение, будто речь идет о двух людях.

Неблагодарное это дело – переписывать на страницы газеты рассказы современников. Книжек с воспоминаниями много. Они изданы большими тиражами в разные годы, и молодой человек, который встретился с поэтом сейчас и вдруг почувствовал, что они «одной крови», найдет в них много свидетельств и о горящем сердце Лермонтова, и о том, как «и скучно, и грустно, и некому руку подать…» Как когда-то Олег Даль, прочитав в школе «Героя нашего времени», решил стать актером, чтобы когда-нибудь сыграть Печорина.

«Герой…» вызвал бурю самых разных откликов уже сразу по выходу в свет, но так и не снискал покоя до сих пор в нашем бушующем мире.

Один из современников поэта писал после его гибели: «На нем лежит великий долг – его роман “Герой нашего времени”. Его надлежало выкупить, и Лермонтов, ступивши вперед, оторвавшись от эгоистической рефлексии, оправдал бы его и успокоил многих».

Через почти полтораста лет Н.Долинина скажет: «Пушкин расстался с Онегиным, оставив и ему, и читателю надежду. Роман Лермонтова безнадежен. Герой умер». А через три года после этого, в 1973, Олег Даль осуществит свою детскую мечту – он сыграет Героя на телевидении в спектакле «По страницам журнала Печорина». Хотя нет, – откроет его. Или себя? (Для меня так он и есть Печорин без всякой реинкарнации.)

Олег Даль в роли  ПечоринаМного раз доводилось слышать: «обломовщина», «маниловщина», «онегины», «базаровы» – они, как представляется, не герои времени в том глубочайшем смысле, который заложен в романе Михаила Лермонтова. В «Предисловии» к «Герою…» он писал, что это – «точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». И все же я читаю не время в Герое, а Героя во времени. Которое, конечно, меняется – нравы, обычаи, устои. Меняются дома, делаясь все новее, а предрассудки остаются теми же и так далее. Все это было, есть и будет. (Вспомните, «Опыты» М.Монтеня.)

Но наш Герой в отличие от своих предшественников в русской литературе, искавших смысл жизни, пожалуй, впервые задает себе вопросы не «Зачем я?», а «Какой я?», «Зачем я это делаю?..» Он – думает и заглядывает себе в душу. И открывает наши. И побуждает нас – думать и прислушиваться к своим переживаниям. (А это уже не «эгоистическая рефлексия»). Лермонтов объясняет психологию своего поколения.

Поэтому в нарицательных именах мне всегда слышится больше литературы, и я испытываю восхищение автором, которому удалось создать тот или иной образ и отобразить те или иные черты времени. Когда же приходит Лермонтов, почему-то начинается жизнь. И осознавание себя и мира. И себя в мире. Михаил Лермонтов – экзистенциален, если не по жанру, то по сути.

Напоследок еще одна цитата: «…надобно, вместе с историей, сознаться, что “герой того времени” умер и не воскреснет более, – писал Аполлон Григорьев, – что демон, который мучил поэта, не тот, который мучит нас, что то поколение, которое поразил Лермонтов проклятьем, поколение, которого “грядущее иль пусто, иль темно”, которое безвременно состарилось под бременем страданья и сомненья, не то, которое живет теперь…».

Ой ли?!

Михаилу Юрьевичу Лермонтову 15 октября исполняется 190 лет.