Библиотечное дело

Юлия Мелентьева

Библиотечное обслуживание в школьной библиотеке: специфика форм и методов

Лекция 4. Индивидуальное библиотечное обслуживание
как важнейший участок работы библиотеки

ПЛАН ЛЕКЦИЙ ПО КУРСУ

Индивидуальное библиотечное обслуживание, которое сегодня понимается как деятельность библиотекаря в помощь удовлетворения информационных (читательских) запросов конкретного читателя, для российской библиотеки является традиционным. Однако надо учитывать, что сам термин – индивидуальное обслуживание – появился сравнительно недавно, и его содержательное наполнение претерпело известную эволюцию («руководство чтением», «помощь читателю» и т.п.), которая ярко отразила изменение отношения к читателю и к миссии библиотеки в обществе, что в свою очередь определялось общей социокультурной ситуацией в стране в определенный период развития.

Уже в дореволюционный период был накоплен значительный опыт индивидуального обслуживания так называемого «народного» (сначала – крестьянского, позже – разночинного, рабочего, красноармейского) читателя, помощи ему в поиске нужной литературы и в освоении прочитанного. В отличие от западной традиции, где по рассказам многих очевидцев, например Н.А.Рубакина, библиотекари обслуживали читателей молча, российские библиотекари с читателями разговаривали, беседовали, стараясь понять их не только читательские, но и житейские потребности. Российский библиотекарь видел себя советчиком, просветителем читателя. Как правило, и либерально настроенные, и консервативные библиотекари старались не просто обслуживать читателей, а руководить их чтением в целях, «истинного просвещения», конечно, так, как они его понимали.

Таким образом, в основе реального, каждодневного общения с читателем лежало отношение к народу в целом, представление о его способностях и потребностях, понимание его (народа) роли (читательской – в данном случае) как преимущественно активной или преимущественно пассивной.

Как правило, в читателе видели, прежде всего, объект воспитания, влияния, руководства, – в том числе и посредством руководства чтением. При таком подходе вольно или невольно снижалась ценность каждой читательской личности, ставилось под сомнение ее право на самоопределение и свободное культурное развитие.

Как ни странно, такая позиция была характерна как для дореволюционной России, так и для советского периода.

Были, конечно, и другие взгляды. Например, концепция Н.А.Рубакина, высказанная им еще в конце XIX века. Ученый подчеркивал незыблемое право читателя, в том числе и ребенка, на самостоятельный выбор и оценку книги. Но все же понятие «руководство чтением», чаще всего связывалось, главным образом, с авторитарным влиянием библиотекаря на читателя. Этот взгляд надолго определил (и подменил) сущность индивидуального библиотечного обслуживания. И такое положение сохранялось долгое время.

Позднее, уже в советское время, идея руководства чтением была модернизирована, подчинена политической идее «формирования нового человека», и, как вся образовательная и воспитательная (в том числе – и библиотечная) работа, «переведена в идеологическую плоскость».

Идеологический диктат, установившийся в российской науке в 20–50-е гг., особенно остро проявился в науке о детстве. По мысли ученых этого периода, она должна была «осветить процесс производства нового человека»; всерьез рассматривалась задача «создания наряду с растениеводством и животноводством однородной с ними науки – человеководства» (П.П.Блонский).

Особенное внимание руководителей чтения привлекал ребенок-читатель, рассматривавшийся, прежде всего, как «чистый лист», податливый «материал» для формирования «нового человека». Руководство чтением детей считалось, таким образом, важнейшей государственной задачей.

Однако, характерной чертой исследований того периода является их нацеленность не на изучение индивидуальности читателя-ребенка (это рассматривалось как либеральная «рубакинщина»), а на читателя «социального», коллективного, «суммарного».

Следует отметить, что уверенность в эффективности руководства чтением, в возможности через чтение влиять на развитие таких качеств личности, которые требовались государству, опиралась на исследования в области библиопсихологии, психологии читателя, которые активно проводились в этот период.

Всестороннее изучение ребенка – психологическое, педагогическое, социологическое – осуществлялось, прежде всего, затем, чтобы выявить наиболее эффективные формы и методы воздействия педагогов и библиотекарей на детей разных возрастов.

Изучение читателя и психологии книжного влияния (а, значит, и использование его при руководстве чтением) было одним из важнейших направлений библиопсихологических исследований на протяжении долгого времени, реальной частью государственной политики. Если до революции по этим проблемам было опубликовано 90 работ, то только с 1918 по 1928 гг. – 872 (!).

Исследования 20–30-х гг., часто основанные на попытке соединить марксизм и широко распространившийся в России в этот период психоанализ (учение Фрейда), давали подчас упрощенное, вульгарное представление о читательских типах, о факторах, влияющих на возникновение и развитие читательских интересов (например, классовая принадлежность и т.п.). Однако практически все они всемерно подчеркивали возможность библиотеки (библиотекаря) влиять на чтение, а через него – и на личность читателя. Более того, при изучении, например, психотерапевтического значения книги, утверждалось, что «библиотека (используя возможности руководства чтением)… может быть ячейкой психоневрологической диспансеризации» (В.Невский). Таким образом, руководству чтением в библиотеке приписывались даже возможности коррекции глубинных структур личности (!).

Детские и школьные библиотеки были объявлены политико-просветительными, идеологическими учреждениями, обязанными воспитывать у подрастающего поколения те качества личности, которые необходимы данному государству. Библиотекарь становился организатором и руководителем чтения. Ставилась задача «оформления читателя в желательном духе», велась «формовка читателя». Эта работа велась как через фильтровку книжного потока, так и через общение библиотекаря и читателя. Общеизвестно также, как отфильтровывалась цензурой «старая» детская литература, какие требования предъявлялись к новой детской книге, как «очищались» фонды.

Необходимо отметить однако, что на самом деле власть не была заинтересована в культивировании личности, личностных особенностей, человеческой индивидуальности. Это положение хорошо иллюстрирует и библиотечная практика. Интересно, что даже формы библиотечного общения, по видимости – индивидуальные, на самом деле такими не были: например, такая распространенная форма руководства чтением, как «беседа с читателем» имела, как правило, стандартизированный характер, т.к. она разрабатывалась не для конкретного, живого читателя, а для «представителя» определенной читательской группы; то же можно сказать и о форме руководства чтением, включавшей разработку «круга чтения», «плана чтения» и т.п.

Таким образом, получалось, что и изучению подвергался «условный» – усредненный – читатель, и полученные данные служили основой, на которой воспитывался такой же «условный» читатель.

Общеизвестно, что за годы советской власти в стране создалась общественная система, значимыми ценностями которой стали конформизм, коллективизм, усредненность. Очевидно, что и библиотечное обслуживание также строилось на этих основаниях и, объективно, способствовало их укреплению.

Однообразие представлений о взаимодействии с читателями начало нарушаться лишь в период оттепели, когда наряду с термином «руководство чтением», стали появляться такие, как «помощь читателю», «обслуживание читателей», «библиотечное обслуживание» и др.

Следует также сказать, что в конце существования тоталитарной идеологии государства стало активно формироваться и укрепляться понимание того, что библиотека вообще не должна осуществлять руководство чтением взрослого читателя. Более того, сам термин «руководство чтением» был дискредитирован как изживший свой временной ресурс.

Во взаимоотношениях библиотеки и читателя (пользователя) происходили заметные перемены, и, прежде всего, заметно усилилась информационная функция библиотеки, что определилось, как информатизацией всей жизни общества, прежде всего, расширением и усложнением информационных потребностей пользователей, так и изменениями в профессиональном сознании самого библиотекаря, касающиеся его отношения к читателям.

В исследовании В.Я.Аскаровой (Динамика концепции российского читателя (конец Х – начало ХХI вв.). Спб, 2003. 426 с.) ярко показано, как менялось представление о взаимоотношениях библиотекаря и читателя, о целях и задачах библиотечного обслуживания различных групп российского населения на протяжении всего развития государства.

Исследователь выделяет четыре основные концепции («понимание», «представление») читателя, сложившиеся в российской действительности:

– либеральную;

– консервативно-охранительную;

– революционно-демократическую.

– коммерческую.

Либеральная концепция читателя опиралась на либеральные ценности, привнесенные в российскую действительность еще в эпоху Александра Второго (середина XIX в.): самоценность личности, ее свобода, право на индивидуальное развитие. Это были ценности, принятые в российской дворянской среде. Получили развитие гуманистические взгляды на воспитание, ценность детской жизни. Либералами остро осознавалась необходимость педагогического воздействия на читателя, сложилась так называемая схема «сверху вниз», при которой библиотекарь считал своим долгом «советовать», «растолковывать», «руководить» и т.п. Либерализм в книжном деле проявился в смягчении цензуры, увеличении книгоиздания, оживлении интеллектуальной жизни.

С уходом с «политической сцены» дворянства либеральные ценности не утратили своего значения: на их основе сформировались две разновидности либеральной концепции: либерально-демократическая и либерально-народническая. Обе они имели ярко выраженную просвещенческую и педагогическую окраску, особенно – народническое «крыло», для которого было характерно отождествление народного читателя и ребенка, разделение книг на «вредные» и «полезные», «хорошие» и «плохие» и т.п.

Особое место в рамках либеральной концепции занимает позиция А.Н.Рубакина, для которого было характерно прежде всего уважение к личности читателя. Ученый стоял на той точке зрения, что каждый человек имеет неотъемлемое право на самоопределение, саморазвитие, самообразование, самовоспитание, то есть на суверенность своей личности. Читатель должен сам влиять на самого себя. Библиотека (библиотекарь) лишь предоставляет ему возможность судить и выбирать.

Либеральные взгляды А.Н.Рубакина распространялись и на детей: он говорил, что ребенок, прежде всего человек, а не объект для педагогических манипуляций.

Скептически относясь к представлениям народников о народном читателе, ученый считал, что народу нужны не специальные «народные» книжки, а дешевые, потому что народ бедняк, а не дурак.

Одна из любимых мыслей А.Н.Рубакина – о необходимости постоянного изучения читателя, о совмещении социального и психологического подхода к этому изучению, что поможет объективному пониманию субъективных проявлений конкретной личности. Известно, что заветной целью А.Н.Рубакина было решение проблемы нахождения соответствия читателя и книги: «каждому читателю – его книгу».

Концепция А.Н.Рубакина явилась наиболее ярким проявлением либеральной концепции читателя, она базируется на гуманистическом отношении к личности и дает наиболее цельное представление о взаимоотношениях читателя и библиотеки.

Таким образом, либеральная концепция, зародившаяся во второй половине ХIХ в. и проявившаяся в трех разновидностях (дворянской, разночинской, народнической), просуществовала вплоть до революции 1917 г. Октябрьская революция практически уничтожила эту концепцию, разрушив ее идеологию. Она стала вновь востребованной в нашей стране лишь в конце ХХ века, в связи с возрождением либеральных ценностей, когда личность читателя снова становится главной фигурой книжно-библиотечного дела.

Консервативно-охранительная концепция читателя развивалась во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. в рамках государственной идеологии, базировавшейся на таких ценностях, как «православие», «самодержавие», «народность». Ее сутью было использование чтения как инструмента для поддержания благонамеренности, преданности монархии, воспитания патриотизма и религиозной нравственности. Данная концепция отрицала пользу народного образования; христианское воспитание ценилось выше, чем знание. Консервативно-охранительная концепция предполагала яркую патерналистскую позицию государства, усиление цензуры, регулятивной функции государства и его учреждений, в том числе – и библиотеки. Надо отметить, что сформировавшись в середине XIX в., консервативно-охранительная концепция окончательно не исчезла и сегодня, что выражается в признании некоторыми политическими силами в стране необходимости цензуры СМИ, издательской деятельности и т.п. Очевидно, однако, что реализация такой концепции становится в современных условиях (информатизация, глобализация и т.п.) практически невозможной.

Революционно-демократическая концепция читателя начала играть заметную роль в жизни российского общества во второй половине ХIХ столетия. В книге и чтении революционные демократы, которые в этот период развития страны ощущали себя «новыми людьми», «развивателями», видели средство радикальных преобразований общества. Ведущей силой развития они считали разум, просвешение; именно это должно искать в книгах. Основными ценностями, положенными в основание данной концепции являлись: польза, утилитарность, радикализм. Народный читатель воспринимался революционными демократами как важнейший ресурс в социальной борьбе, а книга и чтение – как средство политизации его существования. «Книжная пропаганда», «книжное дело» – должны были способствовать развитию революционных идей в обществе.

В 80-е гг. XIX в. революционно-народническая концепция читателя трансформировалась в марксистскую, которая также, как и предыдущая, рассматривала личность как средство достижения определенных (политических) целей, а книгу (и чтение) как средство идеологической борьбы, то есть данная концепция читателя была призвана обслуживать идеологию. В советский период развития России эта концепция была основной. Для нее были характерны ограничение индивидуальной свободы, подчинение личности коллективу, установка на социальное однообразие. В основе библиотечного обслуживания, также как и в других сферах жизни в то время, лежал классовый подход, т.е. приоритетными считались интересы читателей-рабочих и крестьян.

Интересно, что только в 60-х гг., после «оттепели», вульгарно классовый подход отошел в тень, и библиотеки обратили свое внимание на молодого, юного читателя и то, только потому, что ему был придан статус «наследников» дела построения коммунизма и т.п. В 80-х гг. ситуация заметно смягчилась: вместо термина «коммунистическое воспитание» стали говорить о «воспитании всесторонне развитой личности», о книге как о «средстве удовлетворения разнообразных духовных потребностей и т.п. Вместе с тем читатель оставался объектом воспитания, формирования, руководства.

Сегодня данная концепция отошла в тень, потесненная, как уже было сказано, новой либеральной концепцией.

Таким образом, анализ эволюции концепций российского читателя, приводит к мысли о том, что каждая из первых трех концепций проходила стадии становления, господства и угасания в рамках определенных социокультурных и политических ситуаций.

Каждая из них имеет свои особенности, однако для всех характерно отношение к читателю, в большей или меньшей степени, как к объекту воспитания.

Субъект-объектное (библиотекарь-субъект; читатель-объект) отношение к читателю проявлялось в характеристике задач, которые должны были решаться в ходе библиотечного обслуживания: «влиять»; «воспитывать»; «обучать»; «вовлекать»; «руководить» и т.д.

Интересно, что такой «патерналистский» подход к читателю был в целом характерен и для библиотекаря-либерала, и для библиотекаря-большевика; и для советского библиотекаря 50–70-х гг. Позже, с повышением уровня образования народа, а также под влиянием технического прогресса, когда библиотека стала восприниматься не только как идеологическое, но и как информационное учреждение, а запросы читателей заметно усложнились, уважение к нему волей-неволей увеличилось и отношение к нему заметно изменилось.

В новой ситуации, в конце XX в., начало возникать (не без трудностей) новое – субъект-субъектное – представление о взаимоотношении библиотекаря и читателя, которое предполагало почти равное позиционирование участников процесса и т.п. Постепенно стали разграничиваться такие понятия, как «руководство чтением» и «индивидуальная помощь»; «информационное обслуживание читателей»; «индивидуальная информация» и т.п.

Однако совершенно особые отношения между читателем и библиотекарем складываются при реализации коммерческой концепции читателя. Данная концепция зародилась в первый период становления капиталистических отношений в России. В ее основе – представление о читателе как о потребителе специфического товара – книги.

В этот период издательства (М.О.Вольфа, И.Д.Сытина, например, и др.) строят свою деятельность, ориентируясь на запросы и покупательские возможности российской читающей публики, прежде всего – народной. Создавались и библиотеки, работающие по принципу «что закажут». Никакое «руководство чтением» здесь не предполагалось, потому что их фонды отражали истинные запросы читателей. Таким образом, впервые в рамках данной концепции осуществлялись «объект-субъектные» отношения между читателем и библиотекарем, когда интересы читателя ставились на первый план.

Надо отметить, что такая концепция активно не принималась (и не принимается и сегодня) либеральной интеллигенцией, что объясняется, в значительной степени, тем, что многими из них книжный бизнес рассматривается как деятельность сомнительная, с нравственной точки зрения и т.д.

В новое время, когда книгоиздание становится коммерческим, одноименная концепция читателя опять выходит из тени, она, в сущности, сейчас определяет деятельность издательств и книжной торговли. Вместе с тем, становится все более ощутимым желание этих институтов «сверить часы» с библиотечной средой, которая традиционно ориентирована на «высокие» ценности и осуществляет либерально-гуманистическую концепцию читателя. С другой стороны и библиотеки стремятся к таким контактам, что ярко проявляется на крупнейших профессиональных конференциях, книжных ярмарках и т.п.

Переплетение этих концепций, их взаимопроникновение представляется чрезвычайно плодотворным, так как ведет к утверждению в обществе представления о субъектной роли читателя как центра всей книжно-библиотечной сферы, о самоценности его личности и индивидуальности.

Сегодня цель индивидуального библиотечного обслуживания может быть сформулирована как помощь личности в ее социализации через чтение и получение информационной поддержки библиотеки.

В задачи индивидуального обслуживания входит:

– удовлетворение информационных потребностей читателя;

– содействие повышению уровня культуры чтения и информационной культуры читателя;

– организация сотрудничества читателя и библиотеаря на всем протяжении пользования читателем библиотекой.

Это в полной мере относится к деятельности школьной библиотеки по отношению к ее читателю-учащемуся.

Сегодня представления о детском читателе заметно меняется: пересматриваются цели и задачи воспитания детей в современном обществе; переосмысливается характер взаимодействия мира взрослых и детей; и – самое главное – переоцениваются педагогические основы библиотечного обслуживания детей. Профессионалы все больше поддерживают идеи свободного, гуманистического воспитания юного читателя; идеи сотрудничества читателя и библиотекаря и т.п.

Таким образом индивидуальное библиотечное обслуживание сегодня должно способствовать самораскрытию, самопознанию, самовыражению ребенка во всех сферах его жизнедеятельности: учебной, досуговой и др.

Список литературы

1. Алтухова Г. А. Нужна ли библиотекам педагогическая доктрина // Библиотековедение. – 2001. – № 3. – С. 26–31.

2. Аскарова В. Я. Динамика концепции Российского читателя (конец Х – начало ХХI вв.). – Спб., 2003. – 426 с.

3. Банк Б. В. Изучение читателей в России (ХIХ век.). – М. : Книга, 1969. – 262 с.

4. Библиотековедение – ХХ век : Направления развития, итоги и проблемы. Коллект. монография. / Сост. Мелентьева Ю.П. – М. : Пашков дом/Гранд Фаир, 2003. – 421 с.

5. Бутенко И. А. Тенденции массового чтения // Читающая Россия: Мифы и реальность. – М., 1996. – С. 50–53.

6. Ванеев А. Н. Воздействие на читателя в условиях библиотеки // Советское библиотековедение. – 1986. – № 5. – С. 26–32.

7. Глазков М. Н. Чистка фондов массовых библиотек в годы советской власти. – М. : Пашков дом, 2001. – 101 с.

8. Дворкина М. Я. Библиотечное обслуживание: новая реальность. – М. : МГУКИ, 1999. – 45 с.

9. Добренко Е. Формовка советского читателя. – Спб., 1997. – 320 с.

10. Кабачек О. Л. Идеология и развитие профессионального библиотечного сознания // Библиотековедение. – 1997. – № 5–6. – С. 71–78.

11. Куфаев М. Н. Книга в процессе общения. – М., 2004.

12. Лотман Ю. М. Массовая литература как историко-культурная проблема // Избр. ст. в 3-х т. – Таллинн, 1992. – Т. 3. – С. 380–388.

13. Мелентьева Ю. П. Библиотека и юношество : Поиски взаимопонимания : Библ. обслуживание как процесс социализации личности. – М. : Изд-во РАН, 1999. – 160 с.

14. Персианов Г. И. О пределе просветительских возможностей книги // Книга в России : Из истории духовн. просвещения. – Л., 1993. – С. 147–151.

15. Рейтблат А. И. Чтение в России, 1990 г. // Библиотековедение. 2001. – № 6. – С. 54–60.

16. Стельмах В. Д. Трансформация мифа // Читающая Россия: мифы и реальность. – М., 1996. – С. 37–43.

17. Терешин В. И. Книга, читатель, библиотека : Система взаимовлияния // Книга : исслед. и матер. – М., 1994. – Сб. 69. – С. 68–80.

18. Харламов В. И. Феномен библиотечной идеологии : С позиций историка // Сов. библиотековедение. – 1991. – № 2. – С. 41–46.

19. Шапошников А. Е. Библиотекарь и читатель: аспекты общения // Библиотековедение. – 2001. – № 1. – С. 59–62.

Вопросы для самопроверки

1. Проанализируйте и сравните содержание терминов «руководство чтением» и «идивидуальное обслуживание».

2. Определите, какая концепция читателя (основные черты) лежит в основе работы Вашей библиотеки.

3. Может ли библиотека (библиотечное обслуживание, библиотекарь) оказать заметное воздействие на жизнь (черты личности) читателя? на какие? при каких условиях?

4. Какие отношения между читателем и библиотекарем: «объект-субъектные» или «субъект-субъектные» превалируют в Вашей деятельности?