Календарь круглых дат

Мария Порядина

Земные встречи без конца

Некоторым людям удается прожить несколько жизней в пределах одной биографии – столько событий выпадает на их долю, столько лиц и встреч... И неважно, длинной или краткой оказывается жизнь.

Сколько обликов у лица,
У голоса – сколько наречий…
И без конца
Земные встречи.

Автор этих стихов – Лариса Рейснер. Она родилась в 1895 году в Люблине, где жили в ту пору ее неугомонные родители, умевшие хорошо себя чувствовать и в Томске, и в Париже. От них дочь унаследовала «легкость на подъем», и как-то, шутя или серьезно, ответила на вопрос друзей, в чем счастье: «Никогда не жить на месте. Лучше всего на ковре-самолете».

С 1905 года, впрочем, семья жила в Петербурге. Лариса блестяще окончила гимназию, поступила в Психоневрологический институт, стала посещать университетские лекции по истории политических учений. Силами семьи Рейснеры издавали литературно-публицистический журнал «Рудин», в котором успели отметиться самые разные авторы – от Мандельштама до Всеволода Рождественского. Сама Лара писала стихи (не всегда лирические) и статьи на общественные темы; при этом была удивительно хороша собой, так что многие поклонники жизнь спустя заново переживали в мемуарах ее явление. «Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту как факел… не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий – статистика, точно мной установленная, – врывался в землю столбом и смотрел вслед» (Вадим Андреев).

Познакомившись с Ларисой, Николай Гумилев наделил ее чертами героиню пьесы «Гондла», с двумя именами и двойной – волчьей и лебединой – сущностью. Как он был прав, увидев ее двойственность! Эта «ренессансная» (как на портрете работы В.Шухаева) красавица, воспеваемая поэтами, в 1918 году вступила в партию большевиков и шагнула в гражданскую войну – как политработник Красной Армии.

Ее назначили комиссаром Балтийского флота, и она была Прекрасная Дама, повелевающая верными рыцарями, обращая их служение к идеалам «светлого будущего». Она непринужденно (об этом вспоминают современники) принимала гостей в бывшей квартире морского министра, среди «буржуазной роскоши», вся в шелках и духах, или могла приехать на маскарад в бесценном платье, на время позаимствованном из костюмерной Большого театра… И она же прошла весь путь с Волжско-Каспийской военной флотилией, в которой отвечала за культурно-просветительную работу.

«Чтобы драться эти три года, чтобы с огнем пройти тысячи верст от Балтики до персидской границы, чтобы жрать хлеб с соломой, умирать, гнить и трястись в лихорадке на грязной койке в нищих военных госпиталях; чтобы победить, наконец, победить сильнейшего своего, втрое сильнейшего противника при помощи расстрелянных пушек, аэропланов, которые каждый день валились и разбивались вдребезги из-за скверного бензина, и еще получая из тыла голые, голодные, злые письма... Надо было иметь порывы, – как вы думаете?»

О ней ходили восхитительные слухи: будто бы она «простой бабой» пробралась на территорию, занятую Колчаком, и подняла там мятеж, или будто бы выстрел «Авроры» совершился по ее команде… Впоследствии Всеволод Вишневский наделил чертами Лары образ Комиссара в «Оптимистической трагедии» (1933). Борис Пастернак назвал в ее честь возлюбленную доктора Живаго, жену беспартийного комиссара по прозвищу Расстрельников.

В 1919–1920 Волжской флотилией (а в 1920–1921 – Балтийским флотом) командовал Федор Ильин, он же известный публицист Раскольников. Потом он окажется «врагом народа» и «невозвращенцем», а пока стал мужем Ларисы и советским послом в Афганистане. Лара уехала с ним, но не как «жена полпреда», а как корреспондент газеты «Правда». Посол налаживал добрососедские взаимоотношения с восточным государством, а корреспондентка вдохновенно воспевала свой Восток: «Песок не может быть более желтым, скалы не бывают белее этих, камни острее, и не может быть неба из лучшего золота, расплавленного до того, что оно стекает на горные кряжи ослепительными потоками, не имеющими окраски».

Однако очень скоро, заскучав чересчур спокойной жизнью среди левкоев и фонтанов, Лара уехала в Москву и предалась экстремальной журналистике. Ее видели то в Гамбурге (с Карлом Радеком, будущим «наймитом мирового империализма и шпионом»), то на Урале или в Донбассе. В эти годы опубликованы книги очерков «Фронт» (1924), «Уголь, железо и живые люди» (1925), множество статей…

Похоже, она ничего не боялась; прежде всего – не боялась крайностей. Поэзия и политика не спорили в ней – она примиряла их, бросаясь в жизнь, как в бурную воду; казалось – ничто ее не берет… Тем обиднее знать, что в феврале 1926 года Лара умерла – в тридцатилетнем возрасте и всего-навсего от брюшного тифа.

«И горы, и земля хорошо знают, как молчалива смерть».

Но Лариса осталась именно в словах: и в своих книгах и письмах, и в литературной памяти множества людей, потому что кто ее знал, тот не мог забыть.

«Я совсем не был готов… к красоте Ларисы Рейснер, от которой дух захватывало, и еще менее был подготовлен к чарующему каскаду ее веселой речи, полету ее мысли, прозрачной прелести ее литературного языка», – вспоминал английский журналист Э.Ротштейн. Борис Пастернак словно вторил ему в стихотворном реквиеме:

…Лишь ты, на славу сбитая боями,
Вся сжатым залпом прелести рвалась.
Не ведай жизнь, что значит обаянье,
Ты ей прямой ответ не в бровь, а в глаз.
<…>
Бреди же в глубь преданья, героиня…

А 31 мая – 160-летие женщины по имени Жемайте.

Это имя произносить надо мягко и протяжно: Жяма-айте. Так называется северо-западная часть сегодняшней Литвы. Юго-восточная часть носит традиционное название Аукштайте, образованное от слова со значением «высокий, возвышенный»; а Жемайте – это, соответственно, область «низкая, к земле близкая». До начала ХХ века жемайты сохраняли и особый склад хозяйства, и своеобразные традиции, и особенную речь.

В жемайтском поместье Буканте в 1845 году родилась Юлия Бенюшявичюте. Семья ее только называлась дворянской, но существовала бедно, по-крестьянски. Литва (как часть много раз деленной Польши) была тогда в составе России и вообще жила небогато.

Когда Юлия подросла, ей посчастливилось вступить в брак с любимым человеком. Ее мужем стал бывший крепостной, участник Январского восстания¹. И тридцать лет Юлия Бенюшявичюте-Жимантене прожила с мужем как простая крестьянка – вела хозяйство на хуторе в своем жемайтском захолустье. А потом стала писательницей.

После подавления Январского восстания в Литве было запрещено издавать книги на литовском языке. Однако журналы и газеты на польском и литовском печатались за границей и нелегально ввозились в страну. Так что в 1904 году, когда унизительный запрет был отменен, оказалось, что литовская словесность уже существует. Особенность же ее в том, что на рубеже веков в полузапрещенную литовскую литературу вступили женщины², причем сочиняли они по большей части не возвышенно-лирические стихи, а прозу с отчетливым уклоном в реализм. Они выбирали сюжеты из литовского народного быта и национальной истории, родным языком считали литовский, фамилии свои и псевдонимы писали на литовский манер.

Юлия Жимантене вошла в литературу в 1894 году с рассказом «Осенний вечер». Дебютантке не исполнилось и пятидесяти! Вместо настоящей фамилии в списке авторов сборника «Календарь» стояло имя – Жемайте.

В качестве псевдонима писательница взяла название своей земли, а в качестве главной темы – ее жизнь. Жемайте рисует нищету хуторского хозяйства, горестную жизнь батраков, изломанные судьбы женщин и мужчин, вынужденных вступить в брак по расчету («Сноха», 1896; «Пятрас Курмялис», 1896-98). С большой охотой писательница дразнила «попов», высмеивала религиозные предрассудки («На богомолье в Шидлаву», «Жертва святому Юргису»). Пишут, что именно Жемайте впервые в литовской литературе заговорила о классовых противоречиях («У имения», 1902) и даже столкновениях («Стачка в имении»).

Литературоведы советских времен хвалят Жемайте, ясное дело, за «обличительные тенденции», за «разоблачение», как говорится, свинцовых мерзостей дикой нерусской жизни. А литовские читатели любят ее за верность своей земле и родному наречию – жемайтскому говору.

С 1904 года Жемайте активно печаталась, и не только на родине, но и за рубежом. Так, в 1907 году ее тексты представлены в польском сборнике «Молодая Литва», а в 1913 году петербургский журнал «Современник» опубликовал ее рассказы с характерными названиями – «За закрытыми ставнями» и «Ксендзово добро чертям впрок пошло». Жемайте вела энергичную общественную жизнь, в 1912 году переехала в Вильну. А в 1916 году 70-летняя деятельница отправилась в Америку – общаться с литовскими эмигрантами, собирать какие-то средства… Вернулась она через пять лет – и умерла на родной земле.

Шесть томов ее наследия – это рассказы, повести, комедии, очерки, фельетоны, публицистические статьи. «Автобиография» осталась незаконченной. Но земные встречи «бабушки Жемайте» по-прежнему не имеют конца.

_________________

¹ Очередное восстание в Королевстве Польском, захватившее и Литву, и Белоруссию, и Правобережную Украину, началось в январе 1863 года и к маю 1864-го было подавлено, однако русский царь вынужден был провести в непокорных землях некоторые реформы.

² Жемайте; Лаздину Пеледа (общий псевдоним сестер С.Иванаускайте-Пшибиляускене, 1867–1926, и М.Иванаускайте-Ластаускене, 1872–1957); Г.Пяткявичайте-Бите (1861–1943); Шатрийос Рагана (М.Пячкаускайте, 1877–1930).