Ждете?..

Уже несколько дней ее преследовал лиловый цвет. Лиловым отливал снег. Лиловым казался свет фонарей. Кем-то оставленные на скамье, лиловели необыкновенно лиловые астры. Сначала это удивляло, потом стало пугать. Ведь не синий, не желтый, не зеленый. Лиловый! Разве это ни о чем не говорит? Лиловый цвет – цвет беды. Неузаконенно. Но она знала, что это так. И ждала. Недолго. Вечером, когда за окнами кружились уже совсем лиловые снежинки, раздался звонок в дверь. Открыла: прекрасная женщина в лиловом длинном платье, очень живые лиловые глаза, волосы цвета тумана.

– Я ваша беда. Ждете? – Она прошла в комнату.

– Ждала. Но почему именно я?

– Так вышло...

Они сели в кресла напротив друг друга. Они будто изучали друг друга, привыкали.

– Вы долго будете со мной?

– Как получится.

– Я справлюсь?

Беда пожала плечами: «А как же другие?»

Страшно не было, но нарастала тревога. Тревога, которую не снять никакими словами, никакими лекарствами, никакой работой. Тревога, которая исчезает, только уступив место страху, отчаянию, бессилию.

– Вы мне поможете? – робкий голос.

– Я? – Лиловые глаза расширились от удивления. – Хотя... И так бывает. Правда, редко...

– Почему же вы все-таки ко мне пришли?

– Вы не понимаете? А спрашивали о помощи. У меня! Значит, одиноки. А кто-то должен быть рядом. Вот я и пришла.

– Одинока? – с вызовом. – Почему одинока?! Муж, друзья, дети...

– Да? – с мягкой насмешкой.

Обе знали, что у кого-то истрепаны нервы и характер неровный, у кого-то работа сумасшедшая, кто-то чем-то болен, кто-то равнодушен просто... Обе знали.

– Ну, что же, вот и познакомились. До завтра. Беда протянула руку. От этого прикосновения стало страшно... Оно не было леденящим – теплая человеческая рука.

...А телеграмму принесли часом позже...

Москва, 1975 г.