Тексты без разбивки
Вольтер
История доброго брамина
В моих странствиях по свету мне
довелось встретиться со стариком брамином,
человеком чрезвычайно мудрым, очень остроумным и
весьма ученым.
Неподалеку oт его дома, весьма
привлекательного, окруженного и украшенного
прелестными садами, жила старуха индианка –
набожная, глупая и бедная.
Однажды брамин сказал мне: «Я
предпочел бы вовсе не появляться на свет». Я
спросил у него – почему? Он ответил: «Я занимаюсь
наукой сорок лет, и все эти сорок лет потрачены
зря; я учу других, а сам в полном неведении; это
так унизительно и противно, что жить мне
невмоготу. Я родился, я живу во времени, а не знаю,
что такое время; я нахожусь, как говорят мудрецы,
в некоей точке между двумя вечностями, а не имею о
вечности никакого представления. Я состою из
некоего вещества; я мыслю, но никогда не мог
уразуметь, что порождает мысль; я не ведаю,
является ли присущее мне понимание просто
способностью, подобной способности ходить,
переваривать пищу, и мыслю ли я головою так же,
как беру что-либо руками. Не только механизм моей
мысли мне неизвестен, но скрыт от меня и механизм
моих движений; я нe ведаю, зачем я существую. Между
тем мне изо дня в день задают вопросы на этот
счет, приходится отвечать; ничего толкового я
сказать не могу; я говорю много, но, сказав все
это, смущаюсь, и мне становится стыдно перед
самим собою.
Состояние этого человека повергло
меня в истинную скорбь; невозможно было бы найти
другого, столь же разумного и достойного. Я понял,
что чем светлее его разум и чем чувствительнее
его сердце, тем он несчастнее.
В тот день я поговорил с женщиной,
которая жила по соседству с ним; я спросил у нее:
огорчала ее когда-нибудь мысль, что ей
неизвестно, как устроена ее душа? Она даже не
поняла моего вопроса: за всю свою жизнь она ни на
минуту не задумывалась над загадками, которые
терзали брамина; она считала себя счастливейшей
женщиной в мире – только бы ей иногда удавалось
добыть из Ганга немного воды для омовения.
Я был поражен, что это жалкое создание
чувствует себя таким счастливым, и, вернувшись к
философу, сказал ему: «Неужели вам не совестно
считать себя несчастным, когда у вашего порога
живет человек ни над чем не задумывающийся и всем
довольный?»
– Вы правы, – отвечал он, – я сотни раз
говорил себе, что был бы счастлив, будь я так же
глуп, как моя соседка, и все же мне не хотелось бы
такого счастья.
Я подумал о самом себе и понял, что и я
не пожелал бы счастья, если бы ради него надо было
стать дураком.
В таком образе мыслей есть чудовищное
противоречие. Ведь речь идет о том, чтобы быть
счастливым и не все ли равно, быть умным или
дураком. Более того, кто доволен своей судьбой
вполне уверены в том, что довольны; те же, кто
рассуждают, не уверены в том, что рассуждают
здраво.
Таким образом, ясно, что
предпочтительнее не обладать здравым смыслом,
так как он способствует нашему несчастью.
Философы согласились со мною, и тем не
менее никто не хотел быть счастливым. Отсюда я
заключил, что если мы дорожим счастьем, то еще
больше дорожим разумом. Но если пораздумать,
окажется, что предпочитать разум счастью значит
быть безрассудным. Как же объяснить это
противоречие? Тут есть о чем подумать. |