Календарь круглых дат

Мария Порядина

Крокодильи заслуги

Корней Иванович Чуковский

Корней Иванович Чуковский
(31 марта 1882 – 28 октября 1969),
125 лет со дня рождения

«Ай лук эт май бук!»

Неудивительно, что в семье литератора вырастает писательница, и немудрено, что в католическом пансионе воспитывается интеллектуальный бунтарь… Им с детства принадлежит вся мировая культура, все интеллектуальное богатство человечества. А тому, кто родился в самых «низах», на периферии «общества», – как ему завоевать неотъемлемое, казалось бы, человеческое право на ум и труд?

Писатель Корней Чуковский, европейская знаменитость, журналист, критик, литературовед, переводчик, педагог, просветитель и светило, был человек «с нуля» – меньше, чем с нуля: с пустого места.

Он сам себя вырастил: из социального отщепенца превратил в европейски образованного, интеллигентного, безукоризненно культурного человека.

Мать его, крестьянка из-под Полтавы, в Петербурге сошлась со студентом, который скоро оставил ее с двумя детьми. По тогдашнему пониманию, дети эти были «незаконными», и это означало: клеймо на всю жизнь, вечное унижение.

Даже из гимназии в Одессе без вины виноватого мальчика вышвырнули за малоуспешность в науках и вредное влияние на учащихся. Конечно! Мать стирает сорочки для мадам Шершеневич, отца и вовсе нет… Нечего делать «кухаркиным детям» в приличных учебных заведениях!

…И вот малолетний подручный маляра карабкается на крышу. В руках у него шпатель – скребок на длинной палке. Этим шпателем надо соскрести с крыши остатки старой краски.

Перед началом работы он мелом пишет на крыше иностранные слова, а потом целый день твердит:

– Ай лук эт май бук!¹

Серьезные «глупости»

Профессор Мейендорф, автор английского самоучителя, купленного за четвертак на толкучке, то и дело предлагал ученику составлять и запоминать невообразимые фразы: Есть ли у вас одноглазая тетка, которая покупает у пекаря канареек и буйволов?

Странным образом потом эта учебно-познавательная несусветная чушь отразится в детских стихах Корнея Чуковского.

Была у меня сестра,
Сидела она у костра
И большого поймала в костре
Осетра.
Но был осетёр
Хитёр
И снова нырнул в костёр.

В чем только не обвиняли Чуковского бдительные критики и педагоги!

Он коверкает язык – что это за глупые «Котауси и Мауси»! Он внушает детям неправильные представления о мире – противоестественно, чтобы комар мог жениться на мухе! (как написал один кандидат наук). Он потакает детским глупостям вместо того, чтобы решительно их пресекать!

Мало того: он к этим «глупостям» относится серьезно! И гордится этим!

…Вот двухлетняя Мурочка приходит к отцу и хитро сообщает, что «ава – мяу», то есть «собачка мяукает». Отец сперва отвечает, что «ава – гав», но эта новость ребенка не радует. Тогда папа вдруг заявляет, что «петух кричит мяу».

Как они счастливы – оба! Ведь игровое «переворачивание» мира утверждает его прочность и незыблемость, и осознание этого дает человеку интеллектуальную свободу! Именно поэтому Чуковский, продолжая игру, сочинил чудесную «Перепутаницу», в которой свинки мяукают, кошечки хрюкают, воробей мычит коровой. Это стихотворение написано, так сказать, по заказу и по рецепту ребенка. Я чувствовал себя столяром, который изготовил для своего малыша игрушку.

Ремесло, вдохновенье и крокодил

Корней Чуковский был словесником и ремесленником в самом прямом, трудовом понимании этого слова. Он отделывал свои сказки – рубил, лепил, обтачивал, отказывался от бесчисленного множества вариантов во имя динамичности, цельности и поэтичности, был чрезвычайно придирчив и строг к себе. Характерно признание, сделанное им незадолго до кончины:

Я писал и этюды по истории словесности, и мемуарные очерки, и критические статьи, и памфлеты, но, чуть дело доходило до детских стихов, оказывался неумелым ремесленником.

А на читателя его сказки производят впечатление созданных на одном дыхании!

Однако Чуковский не раз писал о краткости «вдохновенья» – того блаженного состояния, когда пишешь как бы под чью-то диктовку, когда слова ложатся одно за другим, в живом, естественном ритме, и говорят как раз о том, о чем должны сказать… И столь же часто писатель повторял, что главная ставка поэта – на долгое труженичество и на требовательный, безжалостный вкус. Добавим к этому еще «понимание предмета…».

До Чуковского детская литература не умела изображать «настоящих» детей: книжный ребенок был условным объектом воспитания – послушным, изредка шаловливым, но всегда благонравным и милым. Ни один детский писатель не осмелился бы заметить, что сентиментальная легенда о ребенке как о некоем ангелочке, бесхитростном праведнике, чрезвычайно далека от действительности. А Чуковский знал и понимал людей младшего возраста – не идеализировал их, но всегда гордился тем, что ему даровано дружеское общение со своими и чужими детьми.

Корней Чуковский. Рисунок Владимира Маяковского. Куоккала, июнь 1915 г.

Фактически именно Чуковский подарил маленьким детям литературу, которая соответствует их возрасту, их уровню развития, отвечает их потребностям и показывает героя-ребенка – почти совсем такого же, как малыш-читатель.

Не случайно Самуил Маршак, поздравляя «дедушку Корнея» с 75-летием, воспевает его особые заслуги перед литературой:

…Но вот родился крокодил,
Задорный, шумный, энергичный, –
Не фрукт изнеженный, тепличный.
И этот лютый крокодил
Всех ангелочков проглотил
В литературе детской нашей,
Где часто пахло манной кашей.

Поэты и их особенности

Множество ценнейших наблюдений над детьми и немало блестящих выводов содержится в книге «Маленькие дети» (1928), которая (впоследствии под названием «От двух до пяти») выдержала двадцать прижизненных и немало посмертных изданий.

Почему-то многие родители и даже (позор!) педагоги воспринимают эту книгу односторонне. Сам Чуковский досадовал, что в ней видят юмористический сборник курьезов, составленный для смеха и забавы, тогда как цель ее – не развлекать и смешить, а серьезнейшим образом исследовать те области умственной и психической жизни малолетних детей, которые до сих пор не подвергались исследованию.

Это книга о том, как ребенок соответствующего возраста овладевает родным языком, как безукоризненно он чувствует структуру и потенциал слова, как ловко выражает вслух свою мысль, из множества возможных словоформ мгновенно выбирая ту, которая в наибольшей степени подходит для адекватной передачи задуманного…

Ребенок от двух до пяти лет глубоко постигает законы и возможности своего языка, легко и непринужденно творит свою лингвистическую вселенную.

Вот потому-то и говорится, что все дети – поэты. Не в плане творческой одаренности, литературного таланта – их у многих нет и отродясь не бывало! – а в том смысле, что трехлетний малыш есть стихийный носитель и создатель речевого изобилия.

Проверено на себе

Чуковский – не только выдающийся сказочник, но и блестящий теоретик, который умно, ненавязчиво и убедительно показывает нам, каким может и каким не должно быть художественное произведение – неважно, поэтическое или прозаическое, оригинальное или переводное, для взрослых или для детей…

Прежде чем выпустить книгу «Живой как жизнь» (1962), Чуковский много лет исследовал язык и поэтику фольклора и самых разных авторов, от Чарской до Некрасова.

Прежде чем опубликовать «Высокое искусство» (1968), Чуковский сам перевел множество самых разнообразных текстов и авторов – от стишков из «Матушки Гусыни» до Уитмена, от Марка Твена до Оскара Уайльда. И ни разу не позволил себе отступления от принципов:

Хороший переводчик, хотя и смотрит в иностранный текст, думает все время по-русски и только по-русски, ни на миг не поддаваясь влиянию иностранных оборотов речи, чуждых синтаксическим законам родного языка. Переводчик должен стремиться к тому, чтобы каждая фраза, переведенная им, звучала по-русски, подчиняясь логике и эстетике русского языка.

Прежде чем предложить коллегам «Заповеди для детских поэтов», Чуковский неоднократно обосновывал их для себя, подтверждал практикой, проверял справедливость и действенность этих советов.

И вот уже выросло не одно поколение поэтов, продолжающих и развивающих как «взрослые», так и «детские» традиции Чуковского: от «Оли» Берггольц и «Сережи» Орлова до Агнии Барто и Сергея Михалкова, Валентина Берестова и Бориса Заходера, их прекрасных учеников…

* * *

К сожалению, не перевелись у нас и сочинители, плодящие невыразительных, никчемных «ангелочков» и превращающие поэзию в манную кашу. В книгоиздательских рейтингах они соперничают даже и с самим Чуковским! Но это значит, что его книги – с какой стороны ни посмотри – по-прежнему актуальны, а крокодильи заслуги прямо-таки неоценимы!

Послание

75-летнему К.И.Чуковскому
от 70-летнего С.Маршака

Чуковскому Корнею
Посланье к юбилею.
Я очень сожалею,
Что все еще болею
И нынче не сумею
Прибыть на ассамблею
На улице Воровского,
Где чествуют Чуковского.
Корней Иванович Чуковский,
Прими привет мой маршаковский!

Пять лет, шесть месяцев, три дня
Ты пожил в мире без меня,
А целых семь десятилетий
Мы вместе прожили на свете.

Привет мой дружеский прими!
Со всеми нашими детьми
Я кланяюсь тому, чья лира
Воспела звучно Мойдодыра.
С тобой справляют юбилей
И Айболит, и Бармалей,
И очень бойкая старуха
Под кличкой «Муха Цокотуха».

Пусть пригласительный билет
Тебе начислил много лет.
Но, поздравляя с годовщиной,
Не семь десятков с половиной
Тебе я дал бы, друг старинный.
Могу я дать тебе – прости! –
От двух, примерно, до пяти…
Итак, будь счастлив и расти!

Рисунки  и «Послание» из книги «Чукоккала» : Рукописный альбом Корнея Чуковского. – М. : Искусство, 1979.

^{_________________
1} Я смотрю в мою книгу (англ.)