Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Библиотека в школе»Содержание №11/2007

Перечитывая «Убить пересмешника»

Когда ребенок о чем-нибудь спрашивает, ради всего святого, не увиливай, а отвечай.

Одной из самых любимых книг моего детства была книга Харпер Ли «Убить пересмешника», вышедшая в свет в 1960 году и вскоре после этого замечательно переведенная на русский язык Норой Галь и Раисой Облонской. Право, не знаю, сколько раз я ее тогда читала. А теперь взялась перечитывать снова и поняла – опять без слез не получается.

Чтение

Кажется, какое было дело девочке из холодной Москвы до маленького городка на американском Юге, где все так и плавится от жары? Однако там тоже живут девочки, и одна из них – главная героиня книги, Джин Луиза, по прозвищу Глазастик. Вероятно, это прозвище отражает главные ее черты – неугомонный характер и бесконечное любопытство к миру.

В семье растут двое детей – она и старший брат. мама умерла. Есть еще вынянчившая ребят старая негритянка Кэлпурния, персона в доме важная и незаменимая. Отец – удивительный человек, он серьезно относится к детям и никогда не разговаривает с ними, как с маленькими. Детство у Джин Луизы до поры до времени безоблачное и счастливое. Ей вполне справедливо кажется, что ничего на свете нет лучше ее городка, ее дома, ее семьи. Все кругом любят друг друга, а если иногда соседки и сплетничают, так это не беда. В общем, никаких сюрпризов, все знают, чего от кого ждать.

Но постепенно глаза у девочки открываются. Как же она раньше не замечала? Несправедливость, невероятная бедность, ненависть к людям с другой кожей, с другими представлениями о жизни, с другими моральными убеждениями и не желающей спать спокойно совестью. И все же Глазастик видит не только ненависть, она учится замечать, что есть в этом мире и доброта, и мужество. Ее отец, такой старый, такой домашний, ничем не примечательный (даже в футбол не играет), вдруг становится в глазах Джин Луизы настоящим героем. Внешне вроде ничего не меняется, потому что он, по словам мисс Моди, соседки, «всегда один и тот же, что у себя дома, что на улице». И чтобы иметь право прямо смотреть в глаза своим детям, он, адвокат, вопреки всем советам, вопреки здравому смыслу, берется за безнадежное дело – защищать безвинно оклеветанного.

Поразительно, какими простыми словами Глазастик описывает одного из самых лучших отцов в мировой литературе: Мы с Джимом считали, что отец у нас неплохой: он с нами играл, читал нам вслух и всегда был вежливый и справедливый. Но в голосе проповедника негритянской церкви звучит и другая оценка – уважительная и возвышенная: Встаньте, мисс Джин Луиза. Ваш отец идет.

Вряд ли, читая «Убить пересмешника» в конце шестидесятых годов, кто-либо особо задумывался и над еще одной важной темой – правом служить Богу так, как ты считаешь нужным и правильным. Мисс Моди, которая славит Господа, выращивая цветы, и Аттикус, для которого главная заповедь – любовь к ближнему и служение ему, многим в этом маленьком южном городке кажутся странными, а уж Страшила Рэдли, отвернувшийся от мира, и вовсе представляется сумасшедшим. Но именно он спасает жизнь детей.

Читаешь эту книгу и понимаешь: можно не бояться быть другим, не таким, как все, не таким, как толпа. «В школе все так говорят», – как будто это исчерпывающее объяснение, сообщает Глазастик отцу. «Что ж, теперь будут говорить все, кроме тебя», – звучит ответ. Это книга о совести и нонконформизме, о том, что каждый из нас в ответе перед Богом и самим собой за тот выбор, который мы совершаем. Аттикус знает, что не сможет «больше ходить в церковь и молиться», если позволит невинно осужденному остаться без защиты.

Книга эта несколько раз переиздавалась, прочитана многими поколениями, но мне кажется, сегодня она снова приобретает (в каком-то смысле слова, к сожалению) особую важность в связи с растущими в обществе ксенофобией и расистскими настроениями. Куда приятнее было бы ее перечитывать, не прилагая сказанного ко дню сегодняшнему. Однако мало кто так же просто и ясно, как Харпер Ли, писал о равенстве всех людей – независимо от цвета кожи, вероисповедания, убеждений, интересов – перед Богом и перед Законом. В наши нелегкие дни об этом стоит напомнить – и самим себе, и детям.

Чтение2

И еще об одном праве идет речь в книге – о праве жалкого на жалость. Тот, кого общество лишило гордости, низвело до уровня чего-то среднего между малым ребенком и домашним животным, остается человеком. В душе Тома Робинсона те же чувства, что и в любой другой душе. И сердце его переполняется жалостью к такой же бедной, как и он, девушке, у которой нет ни одного друга в этом мире. Том, наверно, единственный, кто обходился с Мэйеллой Юэл по-человечески. Но до чего же страшна расплата за жалость и милость, оказанные вопреки царящим в этом мире «правилам»!

Кое-чего из того, что есть сейчас, в моем детстве не было: в дополнение к изумительной книжке сегодня можно посмотреть чудесный фильм, старый-престарый, 1962 года, но, поверьте, его все равно нельзя смотреть без слез. Грегори Пек в роли Аттикуса (известно, что перед съемками актер ездил знакомиться с отцом писательницы) – образец честности и отваги. Недаром многие кинокритики считают, что это вообще лучшая роль, когда-либо сыгранная им в кино.

Сейчас интерес к Харпер Ли всколыхнулся еще и в связи с фильмом «Капоте», ведь она была близким (а может быть, и единственным) другом известного американского писателя Трумэна Капоте. В Трумэне, каким он предстает в фильме, нелегко узнать неугомонного Дилла, друга детства Джима и Глазастика, но Харпер Ли именно такая, какой я себе ее представляла. Она остается для Трумэна гласом совести, единственным человеком, перед которым он не может притворяться, которому не смеет лгать. Так и для меня (и в детстве, и сейчас, через сорок лет) эта книга – моральный эталон, голос, звучащий внутри, предупреждающий, помогающий не лгать другим и, что важнее всего, не лгать самой себе.

Я, между прочим, страшно удивилась, обнаружив недавно, что кумир моего детства Харпер Ли жива и даже иногда судит конкурсы лучших детских сочинений, написанных по книге «Убить пересмешника». Она больше ничего особенного не написала, а для меня все равно осталась одной из самых великих писательниц в мире, потому что, когда я прочла эту книгу в первый раз, я поверила – сразу и на всю жизнь, что «почти все люди хорошие, когда их в конце концов поймешь».