«Жил-был Учитель Смеха, жил – долгие-долгие годы – и был самым веселым детским писателем в нашем городе, на нашей улице, в нашей школе, в нашем классе и за моей партой…»
Если бы я был маленьким читателем Леонида Давидовича Каминского, я бы, наверное, именно так начал добрую, грустную и в то же время веселую историю о моем любимом писателе.
Добрую – потому что очень его люблю.
Грустную – потому что моего дорогого Учителя Смеха уже нет с нами.
А веселую – потому что Леонид Каминский обладал таким зарядом энергии и оптимизма, которого еще надолго хватит на всех нас, его читателей любого возраста.
В нашем городе...
Наверное, нет у нас в Петербурге (да и далеко за его пределами) такого ребенка, который хоть однажды не держал в руках «Веселые картинки» или «Мурзилку», «Костер» или «Кукумбер» со стихами, сказками, рассказами Каминского и его смешными рисунками, – ведь прежде всего он был замечательным, ни на кого не похожим художником.
У Каминского свой стиль – узнаваемый и неповторимый: его иллюстрации к детским книжкам ни спутаешь ни с какими другими. Герои его «веселых картинок» (а это были в основном мальчишки – девчонок он побаивался и очень боялся рисовать, думаю, из-за повышенной требовательности к себе и деликатности: а вдруг не получится или получится не совсем удачно?) – так вот, его герои составляют бесконечный и презабавный «мультик», в котором все бегут, летят, переворачиваются с ног на голову, хохочут, строят рожицы и прямо на книжных страницах выясняют свои отношения. Эти картинки можно рассматривать просто так, без текста, придумывая собственный сценарий и наделяя героев шутками, которые так и сыплются с их губ.
Однажды Леня получил такое письмо: «Дорогой учитель смеха! Я очень люблю смеяться и смешить других. Я бы тоже хотела стать учителем смеха. Напишите мне, где учат этой профессии и куда подавать заявление». Леня улыбался и сокрушался: «Что ответить этой девочке? Действительно, куда подавать заявление? Кто готовит юмористов?»
Сам-то он, конечно, никаких «юмористических факультетов» не заканчивал. Первая его специальность была далекой от литературы: выпускник Ленинградского инженерно-строительного института, он стал инженером-строителем. Хотя, как он позже вспоминал, «определенную школу юмора я все же прошел: вместе с другими студентами-остряками выпускал огромную, склеенную из обоев, сатирическую стенгазету “Молния”, где рисовал карикатуры на нерадивых студентов и дружеские шаржи на преподавателей. Иногда мы пытались делать наоборот: карикатуры на преподавателей и шаржи на студентов, что, естественно, начальством не поощрялось».
Вторым его институтом был полиграфический, а дипломной работой стало редактирование собственной книжки юмористических рисунков «О больших и маленьких».
А дальше начинается самое увлекательное: «Интерес к карикатуре привел меня в коллектив, который можно было смело назвать настоящей, профессиональной школой юмористической графики и поэзии. Это был “Боевой карандаш” – содружество художников и поэтов, прославившееся своими сатирическими плакатами еще со времен Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда. В этом коллективе я проработал около тридцати лет. Одновременно стал печататься в популярном тогда “Клубе 12 стульев” “Литгазеты” – не только с карикатурами, но и с юмористическими рассказами. Мой первый рассказ “Графоман” после опубликования на 16-й странице “Литгазеты” долгое время кочевал по разным изданиям у нас и за рубежом».
Леня всегда с неизменной готовностью и радостью пересказывал истории из жизни и «творческого быта» участников «Боевого карандаша». Записывать за ним было невозможно: все в этих историях – голос и интонация, жесты и мимика, и замечательные «каминские» паузы, после которых выдавался «эпиграмматический пуант», – все было мимолетно, относилось к тому локальному юмору, который не зафиксируешь на бумаге.
Юмор стал не только главной частью творчества Каминского, но превратился в его образ жизни. Великий добыватель и рассказчик анекдотов (а когда появился интернет – всего смешного, что только можно в нем отыскать), он сделал добрую шутку и веселую выдумку способом общения. Более того, привнес это общение в свое художественное творчество, рассылая друзьям замечательные лубки (юмористические рисунки с подписями в жанре раешника) и многочисленные шаржи, непревзойденным и признанным мастером которых он оставался до своего последнего дня.
А какими письмами он их сопровождал! «Дорогой Миша! Посылаю тебе твой замечательный портрет для личного пользования. Извини, если я немного тебя изуродовал. На самом деле ты немного очаровательней. Разрешаю использовать в монографиях, биографиях, в журнале «Веселые картинки», а также в Большой литературной французской энциклопедии. Гонорар – в рюмочной. Целую!» И часто подписывался: «Леонидавидыч».
В общем, наш дорогой друг по праву был членом Союза художников.
И не только.
На нашей улице...
Когда-то на всех улицах, где стояли газетные ларьки, можно было встретиться с образцами еще одной, не менее удивительной и плодотворной деятельности Леонида Каминского – журналиста и ведущего юмористических рубрик в газетах и журналах.
Все началось в семидесятые годы, когда Леня несколько лет руководил отделом юмора «СЛОН» в ленинградском молодежном журнале «Аврора». Но настоящая его журнальная и журналистская деятельность началась в 1979 году, когда на страницах «Костра» появилась юмористическая рубрика «Веселый звонок», бессменным ведущим и художником которой он оставался более четверти века.
«“Костер” – журнал для школьников, – вспоминал Леня, – поэтому я решил, что отдел юмора должен вести учитель. И не просто учитель, а учитель смеха. Вот так я неожиданно для себя стал учителем-самозванцем, без законного педагогического образования. На страницах журнала я стал проводить “уроки смеха”. Были и домашние задания, например постоянный конкурс “И все засмеялись!”. Суть конкурса в следующем: читатели должны присылать смешные истории с последней фразой “И все засмеялись!”. Реакция оказалась совершенно неожиданной: редакция “Костра” была буквально завалена тысячами писем, присылаемых из разных концов необъятного Советского Союза. А количество, естественно, переходило в “качество” – я стал обладателем огромной коллекции школьного юмора...»
Не знаю, существует ли еще где-нибудь в нашей стране столь невообразимая коллекция, – а в ней и отрывки из школьных сочинений, и ответы у доски, способные доконать любого учителя, и подслушанные разговоры на переменке или на улице, и смешные ошибки, превращающие обычную фразу в школьный анекдот.
Между прочим, все это началось в так называемые застойные времена, когда далеко не все можно было опубликовать. Но маленькие школьники – люди без комплексов и запретных тем, они присылали все, что казалось им смешным:
«Большевики не дрожали за свою шкуру, они дрожали за шкуру других».
«Каждый год, 7 ноября, в нашей стране происходит Великая Октябрьская революция».
«Василий Иванович Чапаев был великий полководец. У него был конь, на котором он прожил свою жизнь».
«После войны советские люди стали строить развалины».
«Юный Пушкин прочел на экзамене в Лицее стихотворение, которое очень понравилось старику Дзержинскому».
Последняя фраза имела неожиданное продолжение. Как-то раз мы выступали в школе, и Леня, прочитав письмо, спросил:
– А как правильно надо было сказать? Кто заметил Пушкина на лицейском экзамене?
Молчание.
Леня подсказывает:
– Старик…
Молчание.
– Старик…
Мальчик на первой парте робко поднимает руку:
– Хоттабыч?
В девяностые годы, когда появилась возможность придумать и хотя бы попытаться издавать новый журнал, мы все вместе, горе-энтузиасты, ринулись сломя голову в эту новую для нас жизнь. Так появился журнал «Баламут», а потом – «Автобус», в которых Лене досталось почетное и мучительное право быть главным художником. «Баламуту» была отмерена судьба в пять номеров, «Автобусу» – тому журналу детской городской культуры, что мы придумали, – в восемь, а потом пошли детские страницы в питерских газетах: в «Часе пик», «Вечернем Петербурге», «Курьерчике», «Метро», в несостоявшемся, а казавшемся таким перспективным интернетовском журнале «Мышка»…
Это бурление журнально-газетной жизни сходило на нет, возрождалось снова, – так что наш дорогой друг по праву стал членом Союза журналистов.
И не только.
В нашей школе и в нашем классе...
Ясное дело, вся суть была «в школе» и «в классе» – ведь Леня больше всего любил общаться именно со школой и классом, – не случайно звание Учителя смеха он всегда воспринимал как самое почетное в своей жизни.
Началось в «Костре», а продолжилось в ленинградском театре «Эксперимент», где появился спектакль «Урок смеха» и шел на сцене театра более десяти лет. Леня всегда вспоминал о нем с душевным трепетом и нежностью – это было его дорогое и бесценное детище:
«Спектакль представлял собой веселую пародию на школьный урок. Мне досталась в нем роль учителя смеха, а вместе со мной на сцене играли мои друзья, соавторы сценария – поэт Ефим Ефимовский и композитор Владимир Сапожников. Зрительный зал тоже участвовал в этом спектакле – я вызывал детей и родителей к “доске”, отметки ставились аплодисментами: чем громче аплодисменты, тем выше отметка ученику. Оценка “пять с плюсом” выражалась бурной овацией, при этом ученикам разрешалось даже визжать.
Спектакль был основан на импровизации – реплики артистов зависели от поведения “учеников”, вызванных на сцену. В отличие от настоящей школы “ученики” просто рвались к доске. У нас была своя книга зрительских отзывов. Вот одна из записей: “На этом спектакле я был вместе с папой. Мы часто падали со смеху. Я хочу снова прийти к вам в театр, чтобы опять падать”.
Но были и другие отзывы. Как-то мы были на гастролях в Челябинске. И вот к нам за кулисы пришли две дамы, которые были крайне возмущены спектаклем: “Вы воспитываете в детях разнузданность и хулиганство!”
Я думаю, нет необходимости объяснять, что “Уроки смеха” – это не просто комическое эстрадное действо типа клоунады. Дать ребятам возможность расслабиться, вовсю похохотать – это уже неплохо. Но кроме этого мы старались воспитать в детях самоиронию, дать возможность посмотреть на себя со стороны, посмеяться над коверканием родного языка. Должен отметить, что заставить детей искренне смеяться – не так уж просто. И если это получается, значит, ты нашел с ними контакт».
Леонида Каминского узнавали, где бы он ни появлялся, – ведь «Урок смеха» пересмотрели не только нынешние дети, но и многие родители. А когда театр «Эксперимент» закрыли и спектакль сошел со сцены, он вовсе не прекратил своего существования, а возродился в новой, более камерной, однако не менее смешной и доходчивой форме. Теперь «Уроки смеха» стали проходить непосредственно в школах, отбою от приглашений не было. Как-то раз один первоклассник заявил: «А я вас знаю – вы мурзилку преподаете!» «Видимо, – рассказывал Леня, – он побывал на моем уроке, и этот урок в его голове превратился в какой-то новый предмет – “мурзилка”».
Леня безусловно был «голосовым», театральным человеком – не случайно с помощью нашего товарища, редактора «Радио России» Сергея Махотина «Урок смеха» на долгое время превратился в популярную детскую радиопередачу. А последним нашим общим проектом, в центре которого опять оказался Леонид Каминский, стал Театр Детских Писателей
В общем, наш дорогой друг по праву был членом Союза театральных деятелей.
И не только.
...И за моей партой
«И вот пришло время, когда я стал писать и рисовать для детей. Причина была простая – у меня родилась дочка. Маша росла, и я, как многие родители, стал ходить за ней по пятам и записывать разные ее высказывания. Например, такие:
– Папа, съешь сам это яблоко, оно гнилое!
– Маша, как тебе не стыдно! Разве можно так говорить? Как нужно сказать, если яблоко тебе не нравится?
– Папа, съешь, ПОЖАЛУЙСТА, сам это яблоко – оно гнилое!
Этот и другие рассказики про Машу с моими иллюстрациями были напечатаны в «Веселых картинках». С тех пор я подружился с этим симпатичным журналом и даже стал его постоянным автором».
С «Веселыми картинками» связана очередная история «в духе» Каминского. Однажды он получил журнал, в котором подряд были напечатаны три петербургских автора – он сам, Илья Бутман и я. А вот гонорар задерживался. Леня немедленно послал в редакцию телеграмму, остроумно воспользовавшись тем, что отчества у всех трех вышеозначенных авторов – одинаковые: Давидович.
Мы очень рады, нету слов.
Каминский, Бутман и Яснов.
Когда же денег выдача?
Целуем. Три Давыдыча.
Тогдашний редактор «Веселых картинок», большой Лёнин друг Рубен Варшамов расхохотался и тут же выписал гонорар.
Все эти годы Леонид Каминский постоянно писал презабавнейшие стихи «на случай», рядом с которыми рождались не менее веселые стихи и проза для детей – сказки для самых маленьких про кота Яшу (которые нужно читать и слушать, пока читатели не выросли, а котёнок Яша не превратился в большого кота Якова) и рассказы про мальчика Петю (который замечательно общается со своим папой, и разрозненные эпизоды из их жизни оказываются, на мой взгляд, настолько интересными и поучительными, что тон и атмосферу этих отношений так и хочется перенести в свою семью). А еще самые невероятные истории из жизни младших и средних школьников.
Все это вместе – стихи, проза, и, конечно, самое ценное из коллекции школьного юмора – постепенно сложилось в большую книгу «Урок смеха». Первым изданием она вышла в 1986 году и с тех пор, утолщаясь и дополняясь, выдержала еще несколько переизданий. А поскольку в конце книги был напечатан адрес автора, его переписка с читателями не прерывалась ни на день.
Леня очень любил получать письма от своих читателей – и его можно понять. Одна школьница написала из пионерлагеря: «Некоторые девочки из нашей палаты просятся домой. А я буду терпеть – мне здесь нравится!» Это «буду терпеть – мне здесь нравится» Каминский называл «концепцией патриотизма времен железного занавеса».
Не всегда письма были восторженные. Один второклассник, например, написал: «Дорогой учитель смеха! Я прочитал вашу книжку. Там есть рассказ “Поручение”. Я его прочитал и не засмеялся. Почему?» «Этот маленький читатель, – отмечал Леня, – мне очень понравился своей требовательностью и категоричностью: раз ты себя называешь писателем-юмористом, изволь писать смешно! Но в этом письме есть и приятный для автора момент: к остальным рассказам и стихам юный читатель претензий не предъявил, значит, все-таки смеялся».
В таком уважительном отношении к читателям кроется одна очень важная и в полной мере свойственная Леониду Каминскому черта: достоинство детского писателя. В общем, не случайно наш дорогой друг по праву был членом еще одного творческого союза – Союза писателей.
Однажды он пришел выступать к первоклассникам. Ребята встретили его, как полагается, стоя. «Садитесь», – сказала учительница. Потом серьезно добавила: «Достаньте и положите на парты ваши учебники!»
И на каждой парте появилась книжка «Урок смеха».
Леонид Давидович Каминский умел и любил смешить – это великое искусство давалось ему легко и радостно. И теперь долгие-долгие годы мы будем вспоминать нашего Учителя Смеха с узнаванием, сопереживанием и радостью, – ведь из них и состоит настоящая литература и культура.