или Заметки с выставки
И хоть мало различаешь во мгле, все же блаженно верится,
что смотришь туда, куда нужно.
В.В.Набоков. Другие берега
«Страна переживает идентификационную катастрофу, когда жители России находятся в полной растерянности относительно того, кто они такие и для чего живут», – считает педагог Ю.Крупнов. «Перед нами – проблема обретения россиянами новой идентичности как на личностном, так и на общественном уровне. Нужно только отдавать себе отчет в том, что историческое познание – лекарство горькое», – пишет историк Ю.Афанасьев.
Несколько по-другому думает А.Киселев: «Знакомство с историей должно пробуждать положительные чувства в душе человека. При этом вовсе не требуется лакировать свое прошлое: о народах и государствах, так же как и об отдельных людях, судят не по тому, как они падают, а по тому, как они поднимаются. А мы и падали больно, и вставали достойно – примеров тому не счесть в русской истории. …Нужно воспитывать осознанную сопричастность истории своей страны».
А как это воспитывать?
«На чем бы нам таком сплотиться? – рассуждает в книге “Вместо жизни” поэт, писатель и публицист Д. Быков. – На идеологических основаниях больше не можем, на социальных – никак, ибо социальное расслоение нас почти довело до гражданской войны; о национальном лучше не заикаться, потому что национальное у нас равно идеологическому… Остается самое древнее, корневое, бессознательное: род, родня. Но это стихия темная и опасная, чуждая всяким представлениям о морали – как любая архаика… Все разрушено до основания. Осталась чисто темная, слепая власть инстинкта: ты мне – брат, а ты – не брат…»
И далее Д.Быков пишет: «…Архаика – весьма сомнительное спасение, весь христианский опыт человечества в том и заключается, чтобы уйти от нее как можно дальше и сплотиться на новых основаниях. Порвать с отцом, матерью, братом – и пойти за верой. Разуверившись во всех верах, несчастное русское сознание ринулось назад – в архаическое, родовое, душное, отвратительное, нерассуждающее. В пространство, где человека любят за родственность, а не за добродетели или сходства с собою… Человеческим стоит называть только то, что наросло поверх грубой природности, убогой имманентности. Человеческое – то, что есть в нас поверх нации, пола и места рождения. Если уж приходится идентифицироваться по этим пасмурным, древним ценностям – значит, мы низведены до положения заключенных или призывников, у которых, кроме “землячества”, ничего не осталось… Ничего общего у нас нет, но он с Орловщины. Он русский, это многое объясняет».
И неутешительный вывод – общественное сознание «…все быстрее дрейфует в сторону ценностей национал-архаических, в сторону густого пафоса, агрессии и обиды».
А вот другое мнение: «…В помянниках часто сохранялось до нескольких сот имен родственников, живших в предшествующие 100–150 лет. В некоторых благочестивых семьях эти имена читались каждодневно на общих утренних молитвах», – пишет в статье «Помни род свой!» пресс-секретарь Союза возрождения родословных традиций Юлия Стриганова. И дальше – о современном положении дел: «Родовая связь рассматривается как нечто чисто механическое, разлагается или разрушается сущность семьи, умолкает здоровый голос кровного родства. Возможно ли восcтановить родовое чувство? Как возродить у людей интерес к своему происхождению, корням, к истории своей семьи и страны?»
Так память своего рода – темная, отвратительная, нерассуждающая, бессознательная стихия или, напротив, «здоровый голос кровного родства»?
Для того чтобы разобраться в этом, я отправилась на сайт Ярославского историко-родословного общества. Члены этого общества вместе с Ярославским историко-архитектурным и художественным музеем-заповедником и под эгидой Союза возрождения родословных традиций готовились к IV Всероссийской генеалогической выставке.
Первое, что привлекло меня на сайте, был раздел «Фотоальбом», где выставлялись старинные фотографии. Вот портрет семьи ярославского священника Елоховского из экспозиции И.А.Лебедевой. Лица детей и взрослых напряжены. Читаю паспорт под снимком (автор описания – В.И.Карповский):
«На конкурс «Семья в искусстве фотографии» в первой номинации «Семейный портрет» представлена подборка из девяти фотографий семьи священника Леонтьевской приходской кладбищенской церкви города Ярославля Елоховского Николая Васильевича (отца Николая).
Основная фотография датируется 1911 годом. Композиционное построение фотографии почти идеально: в центре сидит глава семейства в темной одежде и с атрибутами, соответствующими его сану. Некоторое отстранение других членов семьи от его фигуры лишь подчеркивает его главенство.
Справа и слева от него образованы две группы по четыре человека: слева сидит Елизавета Николаевна (в девичестве Розова), супруга главы семейства, в окружении двух младших дочерей, Александры и Надежды, а ближе к отцу стоит вторая дочь, Наталья, в темном платье (на светлом фоне). Справа сидит старший сын Александр в окружении двух своих младших сестер Любы и Нины, а ближе к отцу стоит старшая дочь, Лидия».
Все персонажи фотографии смотрят прямо в объектив, добиться чего, особенно от младших девочек, было, наверное, чрезвычайно трудно. Фотография сделана с естественным и прекрасно сбалансированным дополнительным искусственным освещением (отсутствуют характерные тени), что также подтверждает летнее время съемки.
(Ну да, детки вертелись в фотоателье, хныкали, их еле угомонили, поэтому матушка и некоторые девочки так сердиты. Но старшие дочери – на лицах грусть и скрытая тревога. Будто надвигается нечто огромное, что они еще не видят, но чувствуют.)
И далее в паспорте написано: «Глава семейства в 1918 году был отстранен от сана, но репрессирован и выслан не был (может быть, из-за большого семейства)».
(Кого это останавливало?)
Я уже собралась выключить компьютер, но сами родились стихи, обращенные к семейству Елоховских:
В павильоне стульчики красивые,
Фоном – олеандры у перил.
Что же вы насуплены так, милые?
Может, вас фотограф утомил?
Затуманит дума непонятная
Скорбные, сердитые глаза.
Что, кольнет предчувствие внезапное –
Революционная гроза?
Колокольни древние порушены
И закрыт Елоховских приход?
Как спасали – Боже святый! – души вы,
Ближних, предназначенных в расход?
…Тень легла на ваши лица милые;
Впереди – гражданская война.
В павильоне стульчики красивые,
А на Волге – ветер и волна.
Нет, не закрыла я компьютер; набрала фамилию «Елоховский» и получила такую справку Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета: «Елоховский Александр Петрович. Год рождения – 1858. Место рождения – Ярославская губ., Ярославский у., Спасо-Ярыжецкая вол., с. Рязанино (Резанино), священник. Год окончания служения – 1918. День окончания служения – 25. Месяц окончания служения – 8. …Обвинение при аресте – “антисоветская агитация”. Места заключения – Ярославль, тюрьма. …Возможно, о. Александр был репрессирован в связи с Ярославским восстанием в июле 1918 г. Кончина – 1918. День смерти – 3. Месяц смерти – 9. Причина смерти – расстрел. Место смерти – Ярославль. Вероятное место захоронения – Леонтьевское кладбище, братская могила. Канонизация: священномученик священник Александр Елоховский. Дата канонизации – 2000.08.20. …Дата реабилитации – 1993.03.05.».
Кем он был отцу Николаю – дядей, двоюродным братом? Два ярославских священника: один выжил, другой стал священномучеником. Первый пытался помочь, носил передачи родственнику в Ярославскую тюрьму, молился… Но когда я писала об этом стихи, я этого не знала.
Причудливы и неисповедимы пути генеалогического поиска.
«Генеалогия выявляет причастность конкретных людей к событиям прошлого, история становится ближе. Вероятно, этим и объясняется магическая привлекательность генеалогии для современного человека. Она восстанавливает утраченные связи между прошлым и настоящим, соединяет потомка с деятельностью его предков – творцов прошлых эпох», – пишет историк-краевед Н.В.Голубева в статье «Связующая нить времен: между прошлым, настоящим и будущим».
Любопытны сведения, помещенные на стенде «37 лет на службе Российской империи. Рутковский Андрей Христофорович (18.11.1843–18.05.1903)». (Стенд я увидела на Всероссийской генеалогической выставке, которая открылась в ярославском Кремле 24 апреля 2007 года.) На фоне увеличенной фотографии здания Виленской жандармерии помещены уникальные архивные документы.
Вот справка-рапорт временно исполняющего обязанности начальника управления ротмистра Всесвятского: при производстве в сем году, на основании п. 20 Положения о корпусе жандармов, инспекторского смотра подведомственным мне частям, я нашел:
Наружный вид нижних чинов вообще здоровый, и люди, за весьма малым исключением, смотрят молодцами. Стойка и выправка людей везде очень хорошая… Сидельные приемы, повороты, вздваивание рядов и маршировка исполнялись нижними чинами вообще очень хорошо… В умственном развитии нижние чины в сравнении с прошлым годом делали вообще успехи… ответы их в сравнении с прошлым годом были более обдуманны и осмысленны… Ответы унтер-офицеров Ошмянского и Виленского уездов в нынешнем году были менее бойки, чем на смотру в прошлом году. Вообще умственное развитие нижних чинов оставляет еще желать лучшего. Мундирная одежда и амуниция… сбережена очень хорошо и пригнана правильно. Оружие находится в очень хорошем состоянии…
(Кто бы сомневался.)
Здесь же документ из бухгалтерии: «расходы из авансовой суммы… 3 руб. 54 коп., выданы унтер-офицерам Козловскому и Рутковскому на содержание при перевозке политического арестованного 6 августа с.г. из Ошмян в Вильну. Начальник управления, полковник Черкасов».
«А кого же мой прадед тогда вез?», – задумался Андрей Медведев (Рутковский). В архиве нашелся документ: «17 июля 1897 г. В г. Ошмяны, на площади около собора, был задержан неизвестный человек, наименовавшийся Эдмундом Жебровским, который, появляясь на фабрике, распространял между рабочими разные книжки. При обыске у задержанного, оказавшегося в действительности дворянином Виленской губернии Феликсом Эдмундовичем Дзержинским, обнаружены в большом числе заметки, выписки и вырезки из дозволенных и недозволенных газет о стачках, нормировке рабочего дня и вообще по рабочему вопросу».
(Последней книгой, которую я читала о Дзержинском, был плутовской роман Д.Быкова и М.Чертанова «Правда», где Феликс Эдмундович представлен настоящим Дракулой и гением зла. А если б, там, попытка к бегству, подумала я невольно…)
Интерес к истории рода у Андрея был разбужен. И вот рядом родословное древо польских крестьян Рутковских, ведущих свое происхождение из села Скрунджи Виленской губернии, сделанное семьей Медведевых. На самом верху прародительница – Катаржина Рутковска (1725 – после 1795), ниже – ее многочисленные потомки. Стенд с древом интересно и богато оформлен: тут и страница из ревизских сказок за 1850 год, и фото католического костела г. Ошмяны, и свадебная фотография, и открытка, посланная в 1916 году из Курска неким ребенком своему дяде. А рядом на стенде «Рутковские – Дегтяревы – Арсеньевы» имелись еще и копии картин «Крестный ход в Курской губернии» И.Е.Репина и неизвестного мне художника В.Парашечкина «Августейшие особы в Курске».
Когда, уже на улице, я сказала Андрею Медведеву, что хочу сфотографировать его на фоне ярославского кремля, он вдруг молча и решительно пошел от меня – «Не слышал, наверное?» Затем, отойдя на приличное расстояние, степенно развернулся, старательно поправил курточку («правильно пригнанную»), сделал особенно солидное выражение на лице и, не мигая, уставился на фотоаппарат. «А я уже два снимка сделала навскидку!» – улыбнулась я из 2007 года добродушному потомку вахмистра.
(Никуда они от нас не уходят, родичи, если мы их помним.)
Это стало ясно после встречи с потомком Ивана Болотникова – Дмитрием Сергеевичем Песней.
Дмитрий Сергеевич очень волновался накануне открытия выставки в Кремле. «Я первый раз выставляюсь, – он прошептал мне это почти трагически, придерживая фотографию. – Как Вы думаете, эта подойдет? Или не надо вешать?» Семнадцатилетний Дмитрий Сергеевич учится в 11 «В» классе ярославского лицея № 86. Он еще не догадывается, что завтра, на пресс-конференции перед открытием выставки, его торжественно примут в члены Союза возрождения родословных традиций и что он станет самым юным участником этой славной организации.
Дима предоставил на выставку материалы по истории рода Швидулей-Пастуховых. Он показал мне красивую книжку о семейных легендах, связанных с именем Ивана Болотникова, сделанную им самим (к сожалению, в одном экземпляре). Из книжки я узнала, что генеалогией Дмитрий Сергеевич увлекся с 9 лет.
«А мои – рязанские, – говорю я грустно, – от Болотникова ночью тайком ушли – к Ваське Шуйскому. С харизматиком и соседом Прокопием Ляпуновым. Им потом за это поместья дали в Каменском стане. Но другие родичи, ливенские, похоже, стояли за Болотникова и не бросали его… Сложно Смутное время». Дмитрий вздыхает: «Он, Иван, так и не понял до конца, куда его занесло». И посмотрел растерянно и по-детски. (Как обманутый Болотников.)
* * *
«Они самые верные друзья до последних дней их владельца. Их вновь и вновь рассматривают на семейных праздниках и юбилеях. Их в первую очередь показывают гостям и новым членам семьи. Они синоним мира и счастья в доме…
И их же безжалостно выбрасывают, топчут, рвут и жгут в трагические моменты ссор, разводов и дележа “тряпок и кукол”, дележа наследства…», – пишет о фотографиях В.Карповский в газете «Семейный летописец».
Именно фотографиями привлек меня стенд «Громовы, Москва, Арбат».
Начало прошлого века. Нарядные дамы в шляпках в ресторане в Ессентуках. Кажется, даже музыка слышна. Семейные портреты: Громов Василий Иванович, 1901 год; Громов Иван Иванович с супругой, 1902 год; дети в гостях у бабушки, 1904 год; Надежда Петровна Громова в Сан-Ремо, 1912 год.
Снято!
Много документов того времени: визитные карточки, реклама в газете, метрики, открытки. Но больше всего поражает профессиональное исполнение фотографий. «Детский театр-маскарад в доме Громовых, 1912 год», «Ольга Громова в гостиной дома на Арбате, 40, 1917 год».
Светопись. Абсолютное чувство вкуса, стиля. И нечто большее! Картинка из мира ангелов: из субстанции света прекрасным майским утром выткалось дивное воздушное существо. Идеальный мир. Идеальная семья?
И еще земная причина – очень качественный фотоаппарат плюс глаз мастера. Автор многих снимков – владелец магазина физико-механических приборов г-н Громов. Его точнейшими приборами пользуется сам физик Лебедев из Московского университета!
А вот уникальный снимок. «Революция из окна дома Громовых на Арбате»: толпа бежит. Февраль 1917 года, мастерски снято из окна верхнего этажа.
История. Не идеальный мир…
«Дом купца второй гильдии Громова, – читаю я текст на стенде, – был очень гостеприимным. Дети Громовых дружили с детьми купца Тараракина, владельца ресторана “Прага”. В доме всегда шумела, смеялась, спорила молодежь; все тогда увлекались теннисом и конным спортом».
И последняя фраза: «В семье всегда жили собаки». (А где ж их фото?)
* * *
«Сквозь дымку лет лиц милых свет…» – называется один стенд. Милых лиц так много на выставке, что чувствуешь себя как дома. Приватно, неофициозно. Тебя здесь – «сквозь дымку лет» – ждали.
Много и редких вещей. Обыденных в свое время – раритетов сейчас. Бусы, кружевные воротнички, шахматы, веера, фарфоровые безделушки позапрошлого века… Письма. И, конечно, книги. Много книг.
А игрушки советской эпохи уже смотрятся музейными экспонатами.
Мнение Наталии Машковой, приехавшей в Ярославль вместе с двенадцатилетней дочерью на следующий день после открытия выставки: И мне, и Ларке очень понравилось. Она и раньше мне помогала, а теперь загорелась.
Все очень интересно, особенно трогательны коллажи из таких родных советских вещичек. Всегда жалела, что в Москве нет музея типа «коммунальная квартира» или «Московский быт начала развитого социализма». А тут и сама поностальгировала, и Ларке показала. Старинные вещицы всегда храним, а просто старые зачастую выбрасываем как мусор, не осознавая, что для наших детей все это, такое обыденное для нас, уже будет историей.
Рассказ человека, который как раз оформлял стенды со старыми и старинными предметами, – Ольги Медведевой: В витрине справа – реликвии, предоставленные одним из детских садов Ярославля, в котором был создан Центр семейной истории: старинный фарфоровый самоварчик, кузнецовские чашка с блюдцем, фигурки лошади и собаки. На меня большое впечатление произвела рукописная родословная книга, в которой автор подробно описал историю рода и своей жизни, посвятив свой труд внукам.
На нижней полке подшивка журнала «Родина» начала XX века. Над ней – фронтовые письма, хранящиеся в одной из ярославских семей. В витрине слева – реликвии семьи Ю.И.Аруцева, председателя ЯрИРО: деревянная ступка, рукописная церковная книга, нотный сборник и походные шахматы. В этой же витрине находятся вещи из семьи Анны Соколовой (С.-Петербург) – семейный альбом, кружевная наволочка, кукла-арлекин, прибор для устриц и игольница в форме рубанка.
Вот эта витрина как-то умудрилась собраться первой: сам собой встал на место самодельный резной ящичек для елочных игрушек, в него сложился носовой платок с вышитой монограммой, а сверху вспорхнули два кружевных воротника, принадлежавших сестрам Соловьевым. Фотография сестер в этих воротничках расположена над ящичком.
Справа висит крест, который спас свою хозяйку в годы войны. Увидев этот крест, немцы никого в доме не тронули и ушли.
Эти экспонаты предоставлены членами ЯрИРО.
Отклик Евгении Соколовой, генеалога из Москвы, о работе товарищей: Замечательные ярославские экспонаты! Прекрасно смотрятся стеклянные витражи с семейными реликвиями, оформленные с любовью и со вкусом. Завораживает витрина с ворохом старинных (оригинальных!) фотопортретов, невозможно оторваться, всё чудятся знакомые лица.
А что вы думаете? Может, и найдутся. Вот Ирина Фещенко, администратор форума СВРТ, спрашивает ярославца Александра Пенкина после выставки: «Саша, а Вы знаете, что мать смотрительницы музея – из соседней деревни? Это смотрительница в Вашем древе нашла». Или такое открытие: «совершенно неожиданно для себя двое ярославцев – участников нашей выставки, самый молодой семнадцатилетний Дима Песня и самая старшая Евгения Георгиевна Домонтович, выяснили, что состоят в родстве», – сообщает на форуме СВРТ Г.Соколова.
* * *
На фоне старинной карты Акулицкой волости 1680 года – семейное фото: 1939 год. Папа, мама, семь детей.
Воскресенье. Снимают. В ателье, в тяжелых портьерах.
Не вертятся: сидят и стоят тихо. Дисциплинированно.
Такая эпоха: серьезная, очень. Очень ответственная.
ОСОАВИАХИМ, чистки врагов народа, пакт Молотова–Риббентропа – дружба с Германией навек.
Широко раскрытыми глазами смотрят Бибиковы на свой век.
Боже, Боже! Но Тебя отменили; вместо Тебя теперь партия и комсомол.
Шире шаг! Будь готов!
Самый маленький тоже серьезен.
A propos: подбородок у главы этого семейства, Николая Малофеевича Бибикова, точь-в-точь как у Екатерины Ильиничны Бибиковой, супруги Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова. Разница – 150 лет.
Случайность?
* * *
«Дела спецпереселенцев и архивно-следственные дела репрессированных в генеалогических исследованиях (на примере семьи Барко-Сосницких, Украина – Россия)».
Три больших стенда посвящены Ивану Андрониковичу Барко, Василию Ивановичу Сосницкому и Сергею Петровичу Лушпаю. Представлены документы, которые раньше были малодоступны для широкой публики: архивно-следственные дела, анкеты арестованных, выписки из протокола о раскулачивании и выселении, протоколы допросов и обвинительные заключения, «личные дела» на семью спецпереселенцев, документы личного характера, возвращенные родственикам из архивно-следственного дела, свидетельства о смерти. А также фотографии мест работы заключенных (Приморский край, 30-е годы) и мемориал с фамилиями расстрелянных (Хабаровск, 2005 год).
В 1984 году Д.С.Лихачев записал в дневнике: «Многие убеждены, что любить Россию – это гордиться ею. Я воспитывался на другой любви – любви-жалости. Мы не пели патриотических песен, – мы плакали и молились. И с этим чувством жалости и печали я стал заниматься в Университете с 1923 года древнерусской литературой».
Похоже на П.Я.Чаадаева – и не похоже.
Чисто русская любовь. Нелогичная… Подлинная.
* * *
Поражают восьмиметровые генеалогические деревья Андрея Кочешкова (который является очень деятельным связным между СВРТ и ЯрИРО на IV Всероссийской генеалогической выставке в Ярославле) и инвалида I группы филолога и поэта Рубена Саркисяна («Род Агаянов»).
(Такой подвиг мне будет не под силу!) Нет, я лучше красивых фоток наберу для будущего своего стенда. (На следующей, всероссийской генеалогической выставке, в Екатеринбурге, в ноябре 2007 года.) Как свой стенд лучше назвать? Может, «Нужна ли нам такая кума?» (это загадочно). Или «Род Огибаловых, фрагмент XV–XVIII вв.» (это круто для начинающего родописца)?
С кумой еще разобраться надо. Ее я нашла в прошлом году в г. Бузулуке, в метрической книге 1878 года: «Восприемники: …деревни Зимниха баронесса Нина Александровна Корф». Частицу «фон» писарь пропустил, но это ничего. Плохо другое: посмотрела в Интернете, что за уроженка Бузулука стала крестной матерью нашего Ленечки, – и испугалась. За Ленечку. Баронесса Н.А. фон Корф – прабабка Нобелевского лауреата писателя В.В.Набокова. См. «Другие берега». Литературоведы деликатно назвают ее «Лолитой наоборот». А между прочим, в случае смерти родителей, крестные брали ребенка в свою семью как родного.
Но вот кто мне Ленечка – двоюродный ли прапрадед? Еще уточнять надо. А по слухам, в Оренбургском архиве метрические книги валяются неразобранными (хорошо, если не так!)
Похоже, легче с новгородцами XV–XVIII веков выставляться: Писцовые книги по Новгороду Великому давно опубликованы. Древо почти сделано… На Валдае они жили, дети боярские, из века в век. Значит, красивых валдайских фотографий побольше. И карту XV века с нашим, Еглинским, погостом нашла (в сборнике научных трудов).
* * *
Самый, на мой взгляд, красивый стенд – Пановых. Просто чудо-дерево: наверху – красно солнышко блещет и месяц ясный светит. Само древо зеленовато-голубое, как бы мерцающее. На нем загадочная птица-филин сидит и мудрая сова (филин – под луной, сова – под красным солнышком). Охраняют они чудо-дерево о шестнадцати поколений. Внизу – прародитель Прокопий, XVI век, вверху – младшенький, Леонид, 1988 года рождения. А внизу, под древом сим, уральские города вольно раскинулись: Верхотурье, Алапаевск, Невьянск, Ирбит – карта с горами и лесами, загляденье.
А вот древо Апаховых с пометками «прадед», «прабабуша», «двоюродная бабушка», «тетя», «сестра»… Когда задана точка отсчета, зрителям легче разобраться.
Может быть, и не научно, зато человечно.
Или вот «Род Кутеповых из Средне-Дорожного». 11 уровней древо. Но главное – указано, с кем они, Кутеповы, породнялись, и объяснены для неофитов исторические термины, и дана карта 1794 года. Прямо пособие по истории и краеведению!
* * *
На выставке есть и древа знаменитостей: Достоевские, отметившие в прошлом году 500-летие, Тютчевы, три стенда «Солдаты великой России» (М.И.Платов, М.Д.Скобелев, П.Н.Краснов), стенд «Столыпины в истории России».
На стенде, посвященном Достоевским, я прочитала отрывок из письма Федора Михайловича брату Андрею, который три десятилетия прожил в Ярославле и был летописцем рода, его генеалогом: «Тебе одному, кажется, досталось с честью вести род наш: твое семейство примерное и образованное. А на детей твоих смотришь с отрадным чувством».
Заведующая библиотекой-филиалом № 13 имени Ф.М.Достоевского Ирина Витальевна Блохина пояснила мне: «Мы занимаемся историей рода Достоевских уже не первый год – в тесном сотрудничестве со школами, музеем, Ярославским историко-родословным обществом. В прошлом году, в год 500-летия рода, выступали с докладами в Москве и Санкт-Петербурге. Ежегодно отмечаем в библиотеке дни рождения братьев Достоевских – Федора и Андрея Михайловичей. В честь последнего назван школьный музей, который мы курируем». Но больше всего меня поразило, как Ирина пропагандирует творчество Федора Михайловича в собственной семье. Роман «Преступление и наказание» был прочитан вместе с сыном вслух целиком, по очереди.
* * *
Как возникает интерес к генеалогии?
«С этого конверта практически начались мои поиски родословной», – пишет разработчик стенда «Родословная Бронниковых». На почтовом конверте были изображены карманные деревянные часы, созданные в 1837 году знаменитым мастером из Вятской губернии Бронниковым. Так начался поиск родственников. И не закончился – внизу стенда надпись: «Поиск продолжается!» (Кажется, это девиз всех родописцев.)
Валентина Гонтарь из Санкт-Петербурга увлеклась генеалогией неожиданно для себя, даже, можно сказать, против воли: начальство велело вести «Центр семейной истории». Сейчас этих центров много, и вот еще один в дни Всероссийской генеалогической выставки открылся в Ярославле. Ее коллега, менеджер Дмитрий Микулин, пояснил, что «Центры семейной истории» безвозмездно передают новейшее методическо-программное обеспечение для пользователей, приобщая тех к истории рода, и что большую помощь при этом оказывают зарубежные соотечественники.
А вот внук юриста, действительного статского советника, а затем актера МХТ В.В.Лопатина, Николай открыл для себя историю рода в 1970 году, когда дедушка показал ему уникальные документы – фамильные герб и древо с 10 поколениями (подлинники из Тульского дворянского собрания, 1800 г.). На стенде Лопатиных все это представлено.
(А мне-то пришлось все это восстанавливать в РГАДА и Ленинке!) Интерес к своему роду у меня проснулся, когда в интернете прочитала, что мои новгородцы были заложниками у князя Андрея Курбского в городе Вольмаре. По его поручению гетман Ливонии князь Александр Полубенский написал, что пока-де книжек Курбскому не пришлет сын боярский Игнатий Огибалов из Юрьева, князь Андрей его жену, сына и невестку из плена не выпустит.
(Книголюб, однако).
* * *
А открытие выставки, между тем, было в самом разгаре. На пресс-конференции присутствовали и представитель от архивов – первый заместитель главного архивного управления Московской области И.Е.Ромашин, и Департамент культуры Ярославской области в лице М.В.Васильевой, и музейная общественность Ярославля. Главный «мотор» и душа всех всероссийских генеалогических выставок, президент Союза возрождения родословных традиций Валерий Владимирович Бибиков награждал грамотами и медалями ярославских генеалогов и историков (во главе с зам. директора Ярославского архитектурного музея-заповедника Ниной Александровной Грязновой и председателем Ярославского историко-родословного общества Юрием Ивановичем Аруцевым).
В открытии этой замечательной выставки приняли участие генеалоги, исследователи, историки из Москвы и Подмосковья, Санкт-Петербурга, Курска, Нижнего Новгорода, Тулы, Ярославля, Казани, Брянска, Екатеринбурга, Волгограда и других городов.
Что ж, в Екатеринбург я тоже постараюсь поехать. Теперь уже со своим стендом.
Следующий год, между прочим, объявили Годом семьи. Так не замахнуться ли нам, коллеги, на хороший всероссийский библиотечный конкурс для детей? Например, с тремя номинациями: «Литературное краеведение», «Родословие», «Историческое событие с разных точек зрения».
Что вы об этом думаете?