Оксана Кабачек

Мотивация школьных библиотекарей к генеалогическому поиску (по материалам исследования)

Каково в наше время отношение к практической генеалогии у разных групп российского населения, включая школьных библиотекарей? Какие мотивы деятельности генеалогического поиска для них наиболее значимы? Наконец, каковы наиболее эффективные пути приобщения библиотекарей, работающих с детьми, к историко-родословной тематике? На эти вопросы отвечает статья известного библиотечного психолога

КТО И ЗАЧЕМ ЭТИМ ЗАНИМАЕТСЯ?

В два последних десятилетия в российской практической генеалогии видно явное оживление: для всех граждан открыт доступ к государственным архивам, возрождаются научные генеалогические общества, специальные издания, развивается Интернет. Ширится набор услуг профессионалов-генеалогов, возникают объединения генеалогов-любителей; население открывает для себя, что «иметь предков» – уже не опасно и престижно.

Для педагогов и библиотекарей генеалогия органично включена в работу по гражданскому и патриотическому воспитанию, тесно сплетена с краеведением и историей России.

Каково в настоящее время отношение к практической генеалогии у разных групп российского населения, включая школьных библиотекарей? Какие мотивы деятельности генеалогического поиска для них наиболее значимы, побудительны? Наконец, каковы наиболее эффективные пути приобщения библиотекарей, работающих с детьми, к историко-родословной тематике?

В современных условиях поиск своих корней определяется не столько прагматическими (как в прошлые века), сколько духовными потребностями. Встраивание в бесконечную цепь «предки – потомки» помогает человеку по-иному осознать и «присвоить» свою собственную биографию – как продолжение и развитие биографии рода.

Генеалогический поиск – это развивающая и психотерапевтическая по своему характеру деятельность, в основе которой лежит духовная потребность в расширении собственного «я», выход за пределы обыденного, текущего бытия. (Оговоримся: это может также достигаться обращением человека к религии, искусству, философии, науке.) Такая сложная, полимотивированная, многоуровневая исследовательская деятельность требует применения разнообразных и гибких стратегий и тактик не только для достижения конкретного результата (например, выстраивания генеалогического древа), но и для самоидентификации человека, обретения им духовно-нравственной опоры и смысла жизни. (Род выжил вопреки всему; что же дало ему силы жить, растить детей, развивать свой потенциал? На что-то он же опирался – положительное и вечное, на то, что может дать их потомку силы смотреть в будущее с оптимизмом? Потомок-генеалог невольно занимается оправданием их и своего существования, расшифровыванием «загадки судьбы» конкретного рода).

В процессе осмысления идеалов, ценностей и представлений предков происходит не только обогащение внутреннего мира личности. У человека, включённого в генеалогическое сообщество, на определённом этапе поиска и налаживания коммуникации по поводу генеалогии появляется новый психологический статус – собирателя рода, его полномочного представителя для современников и потомков, открывателя, хранителя и «транслятора» родовой памяти, то есть, в некотором смысле, духовного лидера.

Могут ли эти ипостаси (исследователя, субъекта самопознания и саморазвития и лидера реальной или воображаемой группы) органично соединяться в одном лице или, в идеале, они должны быть распределены между разными персонами одного рода, ведущими генеалогический поиск? И, главное, каково отношение школьных библиотекарей (соединяющих в своей профессиональной парадигме и информационный, и педагогический аспекты деятельности) к этим ипостасям (мотивам) генеалогического поиска? Можно ли наметить, на основании этих данных, конкретные шаги вовлечения библиотекарей в сей захватывающий процесс?

Целями нашего исследования, проведённого в 2008–2009 гг. в Москве, являлись изучение образа практической генеалогии в интерпретации разных групп населения, включая школьных библиотекарей, и типология респондентов по следующим показателям:

1. Cтепень вовлечённости в деятельность генеалогического поиска.

2. Характер мотивов этой деятельности.

3. Условия протекания начального этапа генеалогического поиска.

4. Степень знания своих предков.

Используя специально разработанную анкету, мы опросили около 200 человек, в числе которых были:

1) генеалоги – профессионалы и «продвинутые» любители, организованные в различные сообщества (Историко-родословное общество в Москве, Союз возрождения родословных традиций);

2) организаторы районных генеалогических конкурсов для детей и взрослых, родители детей – участников конкурсов, помогавшие им в генеалогическом поиске, а также учителя школьников, участвующих в этих конкурсах.

3) посетители генеалогических выставок, организованных Союзом возрождения родословных традиций в Москве в дни праздников, где были представлены разнообразные варианты построенных любителями родословных деревьев;

4) школьные библиотекари, которые ещё не участвовали в генеалогическом поиске и не посещали генеалогические выставки.

Анкета содержала вопросы, касающиеся:

а) мотивов и условий обращения к практической генеалогии;

б) знаний о своих предках, о генеалогических сайтах;

в) отношения к обучению детей основам генеалогии¹.

В нашем исследовании все четыре группы респондентов, отличающиеся друг от друга по степени вовлечённости в генеалогический поиск, достаточно чётко различались между собой по ряду характеристик.

Деление мотивов: 1) на познавательные; 2) этические, или духовно-нравственные; 3) коммуникативные и 4) спортивные – позволило выявить различия в мотивации у данных групп респондентов. Так, этические мотивы поиска в сумме, а также по отдельности («отдать долг старшим» и «собирание рода») генеалогами выбираются чаще, чем не генеалогами. Это же относится и к познавательной мотивации: как к сумме познавательных мотивов, так и к отдельным пунктам («возможность узнать, как всё было» и «открытие исторического измерения сознания»).

В процентах же суммарный балл этической мотивации у группы генеалогов оказался выше, чем сумма познавательной мотивации (с выходом на первое место в списке указанных групп мотивов), в то время как у всех остальных респондентов, наоборот, преобладали в сумме познавательные мотивы.

Можно предположить поэтому, что в ходе генеалогического поиска этические мотивы становятся ведущими и системообразующими, «скрепляя» познавательные мотивы (которые развиваются в ходе этого поиска – так же, как и этические).

Исследование позволило определить взаимоисключающие (конкурирующие) мотивы: спортивный – «генеалогия как экстремальный вид спорта» и коммуникативные – «собирание рода» и «возможность найти тёплую компанию единомышленников». (Экстрим предпочтителен в одиночку и когда он не связан с задачей «собирания рода».) Закономерно, что «экстремалами» чаще являются мужчины, чем женщины.

По данным исследования, похожие на первый взгляд познавательные мотивы – «погрузиться в глубь истории» и «разгадать тайны и миссию рода» – оказались не связанными между собой. В первом из них история более безлична и исследующий её субъект более отстранён и объективен; во втором случае у человека, помимо познавательной, сильна ценностная, личностная составляющая мотивации, для него актуален мотив поиска смысла жизни, своего места в мире. Вспомним, что об «исторической задаче» рода писал о. Павел Флоренский: «Жизненная задача всякого – познать строение и форму своего рода, его задачу, закон его роста, критические точки, соотношение отдельных ветвей и их частные задачи, а на фоне всего этого – познать собственное своё место в роде и собственную свою задачу, не индивидуальную свою, поставленную в себе, а свою – как члена рода, как органа высшего целого. Только при этом родовом самопознании возможно сознательное отношение к жизни своего народа и к истории человечества, но обычно не понимают этого и родовым самопознанием пренебрегают, почитая его в худшем случае – за предмет пустого тщеславия, а в лучшем – за законный, исторически заработанный повод к гордости» [5; с. 209].

Побудительная сила мотивов была выявлена с помощью ответа «никогда не стану заниматься генеалогией». Ни разу не дали такой пессимистический ответ лица, выбравшие этические мотивы – «отдать долг старшим поколениям» и «собирание рода», а также познавательный мотив с нравственно-психологической составляющей – «открытие у человека нового измерения – исторического», равно как и коммуникативный мотив – «возможность найти тёплую компанию единомышленников». Похоже, эти мотивы обладают наиболее побуждающей силой.

А вот конкурирующими условиями для занятия практической генеалогией являются: 1) «свободное время и деньги» и такие, как «помощь советами», «привлечение специалиста», «коллектив единомышленников», «помощь родственников»; 2) «помощь советами» и такие, как «коллектив единомышленников» и «помощь родственников»; 3) «привлечение специалиста» и «помощь родственников».

В первом случае вырисовывается единоличник-индивидуалист (и действительно, генеалоги выбирают это условие не так редко, как все остальные). «Продвинутый» в генеалогическом поиске человек, уже прошедший стадию сбора информации от родственников и получивший консультации и советы от специалистов на начальной стадии своего увлечения практической генеалогией, меньше прочих нуждается в руководстве и меньше надеется на коллектив.

Второй случай тоже объясним: советов респонденты ждут не от родственников или единомышленников-неофитов, а в первую очередь от знающего человека – специалиста.

В последнем же варианте видна альтернатива: сделать древо, либо используя силы родни, либо с участием профессионала. Понятно, что глубина такого древа будет разной. Но отличаются ведь и потребности, и возможности людей: кого-то удовлетворяет широкий охват родни, кому-то интересней погружение в глубь веков по мужской линии (ибо сородичи женского пола, увы, мало отражены в древних документах).

…Может быть, заверение человека, что он займётся генеалогией при условии появления свободного времени и/или финансов, – просто отговорка для лентяев? Но данное условие впрямую связано с хорошим знанием своих предков и осведомлённостью о генеалогических сайтах! Да и генеалоги, как уже говорилось, не так редко, как прочие, уповают на разворачивание своей деятельности (естественно, не с нуля, а на новом витке) при условии появления резерва времени и финансов (и это можно трактовать как потребность в «расширении производства»).

А вот сторонник такого условия, как «помощь советами», действительно, хуже знает своих предков и чаще ничего не знает о генеалогических сайтах, в отличие от других лиц. Он, похоже, просто ленив.

ВЕРНЁМСЯ В ШКОЛУ

После этих необходимых замечаний вернёмся к школьным библиотекарям. В нашей выборке они оказались группой, наиболее удалённой от практической генеалогии: на выставках ещё не побывали, в генеалогические сообщества не вступили, родословных конкурсов пока не проводили. И это не могло не сказаться на результатах опроса. Парадоксально, но люди, призванные пропагандировать родословие среди учащихся, организовывать в школе различные мероприятия родоведческого направления, показали себя общностью, наименее осведомлённой о своих дальних родственниках, и скептиками в отношении обучения детей генеалогии. Так, они реже прочих указывали, что знают пять поколений своих родственников (25 %); шести же и более поколений из опрашиваемых библиотекарей не знал никто, в отличие от остальных групп. (Для сравнения, 84 % генеалогов знают пять и более поколений своих предков.)

Вероятно, именно потому, что библиотекари, участвовавшие в анкетировании, ещё не побывали на генеалогических любительских выставках и не участвовали в генеалогическом поиске, они являлись более настороженными по сравнению с генеалогами, конкурсантами и посетителями генеалогических выставок в вопросе обучения детей азам генеалогии (15 % считали, что этого делать не следует против 5,7 % – у посетителей выставок, 3,2 % – у генеалогов и 0 – у конкурсантов). И они ещё реже по сравнению с представителями остальных групп являлись сторонниками раннего (с детского сада) обучения детей основам генеалогии.

Библиотекари также, в отличие от представителей остальных групп, не обнаружили спортивной мотивации (никто из них не воспринимал генеалогию как «экстремальный вид спорта»), поскольку они ещё не вкусили азарта, «драйва» этой деятельности ни в качестве зрителей, ни в качестве участников.

Зато педагогическая составляющая их профессии сказалась позитивно в плане мотивов генеалогического поиска. Так, этические мотивы были почти так же важны школьным библиотекарям, как и генеалогам. Именно это позволило объединить две данные категории респондентов в группу «профессионалов», в отличие от всех прочих. И именно это служит залогом того, что такие школьные библиотекари смогут в дальнейшем, при соответствующей подготовке, достойно включиться в пропаганду генеалогических знаний среди учащихся. Характерно, что ни один из «профи» не отказался участвовать в генеалогическом поиске (сейчас или когда-нибудь), в отличие от непрофессионалов.

Какие же мотивы и установки, касающиеся практической генеалогии, были характерны для школьных библиотекарей?

1. Нравственный мотив «отдания долга старшим поколениям» дорог большинству библиотекарей (как и генеалогам), в отличие от остальных, непрофессионалов, которые выбирают его редко.

2. Школьные библиотекари как лица педагогической профессии и генеалоги как поисковики-профессионалы также не столь редко выбирают психологический мотив «открытие у человека нового измерения сознания – исторического» по сравнению с непрофессионалами (каждый третий против каждого пятого).

3. Для профессионалов (информационных работников и практиков-поисковиков) более значимо, чем для остальных, такое условие генеалогического поиска, как наличие «свободного времени/денег»; но если библиотекари откладывают занятие практической генеалогией «до лучших времён», то генеалоги мечтают об этом как об условии «расширения производства».

4. Для профессионалов – по сравнению с остальными, непрофессионалами – также более значимо такое условие, как наличие «коллектива единомышленников», т.е. своего рода профессионального сообщества. И менее значима помощь родственников.

5. В отличие от непрофессионалов, библиотекари и генеалоги знают фамилию, имя, отчество, возраст и место рождения всех своих бабушек и дедушек (среди «профи» нет таких, кто не знал бы этих данных о своих ближайших сородичах, тогда как среди непрофессионалов такие лица есть).

Школьных библиотекарей можно также объединить с посетителями выставок по принципу их «пассивности» (в отличие от активных участников процесса генеалогического поиска – групп генеалогов и конкурсантов). Чем же характеризуются такие, условно говоря, пассивные субъекты деятельности генеалогического поиска? Они, потенциальные неофиты в практической генеалогии, не так редко надеются на помощь специалиста, как прочие, бывалые, и хуже них знают о существующих в Интернете генеалогических сайтах. Зато они не так редко, как «активисты» практической генеалогии, выбирают романтический мотив родословного поиска – «разгадку тайны и миссии рода». Увы! Хлебнувшие трудностей поисковой деятельности, обременённые множеством фактов, биографий и событий, они порой теряют романтический (и метафизический) взгляд на свой предмет, забывают о сверхзадаче всякого генеалогического поиска.

КАКИЕ БЫВАЮТ ИССЛЕДОВАТЕЛИ?

Мотивы

Классификация типов респондентов по мотивам генеалогического поиска позволила нам выявить несколько взаимоисключающих/взаимодополняющих типов личности.

Вот эти типы.

«Собиратель(ница) рода» – чаще бывает женщиной, чем мужчиной; она обычно не генеалог, но почти в три раза чаще знает более пяти поколений родственников (т.е. является «Эрудитом») и всегда (полностью или частично) знает фамилию, имя, отчество ближайших предков, в отличие от лиц с другой мотивацией. Она – подвижница: ещё меньше других лиц связана с необходимостью иметь время и деньги для занятия генеалогией; не так редко, как остальные типы, нуждается в помощи специалиста и коллективе единомышленников как условии протекания процесса генеалогического поиска (то есть принадлежность к «тёплой компании» никогда не является для неё побудительным мотивом деятельности); она всегда декларирует, что готова заняться генеалогией («собирание рода» – один из самых побуждающих в этом смысле мотивов).

«Собирательница рода» не так редко, по сравнению с лицами иной мотивации, считает, что необходимо раннее (с детского сада) обучение генеалогии. Либо, напротив, отрицает необходимость обучения детей азам генеалогии (возможно, потому, что с позиции собирателя всего рода и при этом непрофессионала видно, насколько сложна эта задача).

Возможно, данный тип связан с архетипом «Прародительницы» («Прародителя»).

А вот «Общественник», напротив, может быть привлечён в генеалогию именно незначимой для предыдущего типа возможностью найти компанию единомышленников (и в качестве мотива, и в качестве условия деятельности). Будучи энтузиастом, он не беспокоился по поводу денег или дополнительного времени не так редко, как другие лица, готов привлечь к генеалогическому поиску своих родственников (причём сведения о ближайших старших родственниках у него имеются). Он сторонник раннего обучения детей генеалогии (вероятно, и своих детей и внуков способен привлечь к поиску – по крайней мере, среди лиц этого типа вовсе нет тех, кто отрицает необходимость обучения детей азам родоведения). А вот советчиков энтузиаст-общественник не любит! И компания нужна ему не ради информационной, а ради психологической поддержки и/или возможности поруководить другими. (Кстати, общественный мотив мужчины выбирают не так редко, как женщины; зато для женщин компания единомышленников как условие деятельности, то есть как психологическая поддержка, более значима, чем для мужчин.)

Объединяет эти два психологических типа желание принадлежать в качестве лидера или активного участника к реальной, а не только виртуальной общности (родственников-современников и единомышленников-поисковиков).

«Разгадчик тайн» – экстравагантная личность, не так редко по сравнению с остальными типами считающая, что генеалогия – занятие наподобие экстремального вида спорта. (Интересно, что, в свою очередь, целых 80 % азартных «Экстремалов» – лиц со спортивным мотивом – ценят «остросюжетный» мотив разгадывания тайн и миссии рода.)

Мотив разгадывания тайн связан с таким мотивом саморазвития и самопознания, как стремление человека открыть в себе новое – историческое – измерение сознания, а также с коммуникативным мотивом приобщения к компании единомышленников (равно как и с коллективом единомышленников как условием разворачивания генеалогического поиска).

Однако выбравший этот мотив (романтический, остросюжетный, метафизический и познавательный одновременно) хуже осведомлён о своих ближайших предках, чем лица с другой мотивацией, хотя он и готов заниматься генеалогией, причём, не ссылаясь на необходимость иметь для этого свободное время и деньги. И он не так редко, как другие, признаёт необходимость раннего обучения детей генеалогии (уже с детского сада).

Романтик, максималист, пытливый исследователь, не боящийся погружаться всё глубже и глубже как в недра противоречивой и многослойной отечественной истории, так и в омуты коллективного сознания и подсознания предков и при этом не замечающий, что творится у него под носом «здесь и сейчас».

---

¹ Вопросы группы «б» составлены Т.Л.Грачёвой.

 

Окончание читайте, пожалуйста, в следующем номере