Татьяна Рудишина

ВСЁ БЫЛО ПОХОЖЕ НА СОН

А Шишкин всегда был Шишкиным
или стал, когда деревья начал рисовать?
Детский вопрос на юбилейной выставке
И.И.Шишкина в Третьяковской галерее

ЦИКЛ статей «Любите живопись, поэты» задумывался как разговор о большой поэзии и большой живописи, о скрещенье жанров, стилей и судеб, о поэтических ассоциациях и любопытных фактах из истории искусства.

И вот в этот почти всегда «взрослый» разговор вламывается детский поэт, да не с одним стихотворением, а с целым сборником – «Прогулки по Третьяковской галерее с поэтом Андреем Усачёвым» (М. : Дрофа-Плюс, 2007).

Стихи о самых известных картинах Третьяковки. Разброс эпох – от Аргунова и Рокотова до Решетникова и Коржева. Стихи – разные. Есть пейзажные зарисовки, есть бытовые сценки. Вроде бы автор следует за художником и всё нам объясняет. Абсолютно точное попадание в старший дошкольный (если с родителями) или младший школьный (если самостоятельно) возраст. Судите сами: во всём узнаваемая ироничная усачёвская интонация…

Край навек любимый! Нет тебя родней!
Сыплется с берёзок золото осеннее…
Мне б картина нравилась, если бы по ней
Не писали в школе сочинение!

Это про «Золотую осень» Левитана. Или про «Чёрный квадрат» Малевича:

Загадка чёрного квадрата:
Нашёл художник флаг пирата.
Хотел раскрасить этот флаг.
Потом решил: – Сойдёт и так!
* * *
(Но все испытывают чувство,
Что он ограбил всё искусство!)

Так бы и продолжалась книга: мило, весело, иронично, но настоящий поэт, каковым является Андрей Усачёв, соприкасаясь с шедеврами русской живописи, не мог не высечь искры Божьей.

Он вдруг взмыл на такую высоту человеческого духа, что стало ясно – даже с очень невзрослым человеком можно говорить языком искусства о вечном: Добре и Зле, Любви и Вере, Жизни и Смерти. Для меня, как читателя, иной Андрей Усачёв случился в трёх стихотворениях.

«Хождение по водам. Эскиз» А.А.Иванова:

Бушует буря. Быть беде.
Раскрыла ночь свой чёрный парус…
И вдруг Спаситель по воде
Идёт, едва волны касаясь.

Зовёт учеников своих:
– Бог не оставит тех, кто верит!.. –
И буйный ветер сразу стих,
И стихло озеро Киннерет.

Апостол Пётр шагнул в волну,
Испытывая страх и муку,
И крикнул: – Господи, тону! –
И протянул Спаситель руку.

Бог не оставит нас в беде,
Даст страждущим вина и хлеба.
Кто верит, ходит по воде
И поднимается на небо.

Кто верует в иную жизнь,
Не сгинет в сумрачной пучине…
А эта жизнь – всего эскиз
К другой, невидимой картине.

Андрей Усачёв доверяет своим невзрослым читателям, поэтому не боится высказать отнюдь не детские соображения как гуманист, как пацифист о картине В.В.Верещагина «Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой»:

По снежному полю летит генерал,
Несётся позёмкою свита.
Под утро войсками был взят перевал –
Дорога к победе открыта.

Кто выжил под Шипкой, построены в ряд:
– Ура! – командира встречают.
– За Веру, Отечество и за царя!.. –
А мёртвые не отвечают.

Застыли в безмолвии белом хребты,
Как некие высшие силы…
Получат одни боевые кресты,
Другие – кресты на могилы.

Стальными клинками пронзают ветра,
Усталость героев качает.
Живые кричат командиру: – Ура! –
А мёртвые не отвечают.

Нет больше ни страха, ни злости к врагу.
У смерти законы иные:
Смешавшись, лежат на холодном снегу
Свои и враги, как родные.

Для них нет сегодня. Есть только вчера.
Победу войска отмечают.
И горы, ожив, отвечают: – Ура! –
А мёртвые не отвечают.

В каком возрасте можно говорить о любви? Да-да, о той самой, которая случается между мужчиной и женщиной. Если талантливо и целомудренно, то в самом детском, как об этом говорится в стихотворении «Над городом» по одноимённой картине Марка Шагала:

И чудо Господь сотворил,
Послав два незримых крыла:
Мужчина над городом плыл,
С ним женщина рядом плыла.

Никто не смотрел в небеса.
Ничей не заметил их взор…
Лишь тупо смотрела коза
На новый зелёный забор.

Всё было похоже на сон,
На два удивительных сна.
Крутилась земля колесом,
А в небе царила весна.

С тех пор пролетел целый век…
Земные закончив дела,
Давно улетел человек,
И женщина с ним уплыла.

Весною пусты небеса.
Закрыты дома на запор.
Не видно людей. И коза,
Наверное, съела забор.

Вот такая история. Повезло детям, кому достанутся «Прогулки по Третьяковской галерее», хотя бы поэтические, хотя бы по книжке. А в моём детстве была тоже своего рода Третьяковка. Я жила в посёлке Сокол на окраине старой Москвы (неподалёку пролегала граница города 1913 года). Все улицы посёлка носят имена русских художников. Эти имена входили в нашу детскую жизнь не с их полотен, а в детско-бытовом контексте: «Айда на Поленова», «После чётвертого урока все на Шишку». А потом, спустя годы, выплеснулись стихотворным воспоминанием о детстве:

Не в залах Третьяковки
Мы детство провели –
На Соколе, на Соколе
Гуляли и росли.

Поленовские дворики –
Весь в глине каблучок,
А на скрещенье улочек –
Для встречи пятачок.

Там прятки с атаманами,
Царапинами, шишками –
Укрой, Венецианов,
Спрячь под сосною, Шишкин!

Там фабрика зеркальная
У Врубеля была,
Дарил он нам овальные
Кривые зеркала.

Берёзы золотистые
И утренний туман,
А в школу провожал меня
Художник Левитан.

Морозными деньками,
Прицелясь с полотна,
Нас Суриков снежками
Обстреливал сполна!¹

А по весне к Саврасову
Слеталися грачи.
По улицам художников
Весна журчит, журчит!

---

¹ Справедливости ради заметим, что «Взятие снежного городка» Сурикова хранится в Русском музее.