Начинала Ольга (Громова) газету с пустого места, как говорят в народе – «небом покрыто, ветром огорожено». Тяжело было. Потому что «ни ножа, ни топора, ни помолиться, ни зарезаться». Совсем ничего и никого не было округ для такого нового дела.

Понимала Ольга – дело это для неё «диковиннее кукушечьего гнезда». Понимала она также, что «были бы кости, а на костях мясо будет». И вправду, «на хороший цветок и пчёлка летит». Собрался народ «с бору по сосенке». Конечно, «у каждой пташки свои замашки», но у «нашей хозяюшки все в работе: и собаки посуду моют». Конечно «не все те повара, у кого ножи долгие», но так жизнь славно устроена, что «на каждую дыру найдётся по затычке».

Сама-то Ольга не то, что некоторые начальники «руки в боки, глаза в потолоки», знает не понаслышке, что «где бабы гладки, там воды нет в кадке».

И начали они работать. Уяснили себе: «Стой не шатайся; ходи не спотыкайся; говори не заикайся; ври не завирайся; заварил кашу, так не жалей масла!»

Об одном молили Бога: «Не подымай меня высоко, да и не опускай низко».

Вот чего они все вместе не любили, так это когда «на грош амуниции, а на рубль амбиции». Сами себе они взяли за правило: «вперёд не суйся, позади не оставайся». Не любили они такого отношения к читателю, что, мол, «у мужика в брюхе и долото сгниёт». В общении с людьми лукавыми придерживались наставления: «не поддавайся на пчёлкин медок, у неё жальце в запасе».

Газетная жизнь хлопотливая, нервная, ответственная, рискованная: «что больше есть, то больше надо», а ещё ведь зачастую «пусти уши в люди, всего наслушаешься».

Идёт жизнь по-разному, но, как говорится, «и в аду обживёшься, так ничего».

Поняли они, общаясь с авторами, что «ласковое слово лучше мягкого пирога». Вот и «набралось гостей со всех волостей». Однако «много всего говорится, да не всё в дело годится». Радостно бывает в редакции, когда «черна коровка, да бело молочко» или «и маленькая рыбка лучше большого таракана». По присланным статьям бывает видно, что «не отрубить дубка, не надсадя пупка». А порой – «велик язык у коровы, не даёт говорить». И мы тогда говорим автору: «не спеши, коза, все волки твои будут». Но, конечно же, понимаем, что «не мудрено голову срубить, мудрено приставить».

А бывает, что «на словах как на гуслях, а на деле, как на балалайке». А ещё неприятнее, когда «от слова до дела – сто перегонов». Редко, но случается «вдруг густо, вдруг и пусто». Вот тогда редакция, как те «гусли самогуды: сами заводятся, сами играют, сами пляшут, сами песни поют».

А вообще-то, дело журналистское напрямую по пословице: «не съест собака не потаскавши, а кошка не поворчавши». И всё же любим мы это дело, ведь «долго журавель летает, а мозолей не натирает». каждый из нас глубоко чувствует свою газету: «горе с тобою, беда без тебя».