Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак

От составителя. История Деда Мороза и Снегурочки, начавшаяся в 1911 году и переплетенная с историей страны. Возможно, это сказка. Но разве можно с уверенностью отличить быль от небылицы, если речь идет о новогодних чудесах?

Ночь перед Рождеством

Из истории

Прошедший, 1913 год все запомнили по шикарным праздникам, которые устроила царская семья. Император Николай II праздновал 300-летие. Не в том смысле, что ему лично исполнилось 300 лет (столько не живут даже императоры), а просто 300 лет назад – в 1613 году – первый из Романовых взошел на трон.

Через Неву построен Финляндский железнодорожный мост, в то время это было одно из крупнейших строительных сооружений в России.

В декабре царская семья купила картину Леонардо да Винчи «Мадонна с цветком». Ныне эта картина одна из главных ценностей Эрмитажа и называется «Мадонна Бенуа».

А в остальном все было, как и в 1912-м, и в 1911-м. Разве что автомобилей и телефонов стало чуть больше.

Рождество миновало, прошли и Крещенье, и Масленица. Рождественские чудеса мало-помалу стали забываться. Только племянники нет-нет да и хвастались своим знакомым, что их дядя Сережа умеет любые-прелюбые подарки дарить. Кто верил таким рассказам, а кто смеялся. К лету и сами Морозовы стали понемногу забывать о необыкновенных подарках, о чудесных птёрках и охлях. Хотя нет: птёрков и охлей дядя Сережа для племянников рисовал по-прежнему, но проказы их с Машей уже не обсуждал.

Но, чем ближе декабрь, тем чаще появлялись напоминания. То четырехлетняя Софья вдруг заявит: «Хочу елку с дядей Сережей». То появится рисунок с птёрком, которого Сергей Иванович – если память не подводит – и не рисовал.

А однажды на улице дядю Сережу узнал какой-то карапуз.

– Дед Мороз! – закричал он издалека и припустил так, что няня не успела его ухватить за ворот. – Дед Мороз! Ты помнишь, что скоро Рождество?

– Конечно, помню, – Сергей Иванович подхватил карапуза, чтобы тот не шлепнулся.

Это был тот самый мальчик Павлик, который год назад вытребовал у него «во-о-о-т» такую конфету. Да и няня была та же самая.

– Павел! – она даже запыхалась, догоняя воспитанника. – Как ты себя ведешь? А поздороваться?

– А я себе подарок уже придумал!

Няня перехватила мальчика и старалась говорить как можно строже.

– Павел! Это неприлично! Ты хочешь, чтобы тебя наказали?

Только тут карапуз среагировал, правда, весьма оригинально. Не поворачивая головы в сторону няни, он заявил:

– Ты ее не слушай, она добрая. А ты мне пожарную машину подаришь?

Няня растерянно заморгала. Она и вправду не была похожа на злого человека.

– Ой, вы не дарите, пожалуйста! – сказала она. – Мне в прошлый раз так попало за ту конфету. Елизавета Федоровна ругались, они думали, это я Павлику подарила, а его баловать нельзя.

– Можно! – заявил Павлик, и Сергей Иванович понял, что его действительно баловать не стоит.

– Будет тебе машина, – сказал он, – но только...

Морозов выдержал паузу и поднял указательный палец:

– ...если будешь слушать маму с папой и няню.

Мальчик вздохнул и оценивающе посмотрел на воспитательницу. Теперь и Сергей Иванович рассмотрел ее получше. Няня оказалась молодой еще женщиной, скорее даже девушкой, с огромными серыми глазами на худеньком лице. Не удержавшись, он погладил ее по голове… и улыбнулся. Девушка так же сильно, как и ее подопечный, верила в чудо. Тихо-тихо, про себя, она просила у Деда Мороза, чтобы в будущем году ей повезло и встретился молодой, красивый, блестящий. Такой красивый и блестящий, что Сергей Иванович и рассмотреть толком не успел – что-то размытое и воздушное. Зато другие желания няни были простыми и яркими: новое платье ослепительной белизны, шляпка с искусственными розами, колечко с камушком, легкие, как перышко, туфельки...

– И тебе все будет, дочка, – Морозов вспомнил неясно-размытого юношу и поправился, – почти все.

Так он и оставил Павлушу с няней посреди зимней улицы: мальчика, который решал, стоят ли подарки таких жертв, и девушку, которая очень хотела, но боялась поверить в чудо.

«А я и правда, – подумал Сергей Иванович, – вхожу в роль какого-то былинного старикана. Ишь как завернул: “Будет тебе все, дочка”!»

Дальше – больше. Племянники потащили записки с заказами, и не только от себя, но и от друзей. Сестры с братьями стали напоминать, чтобы не баловал Морозов своих племянников сверх меры. Маша поглядывала на мужа с какой-то озорной улыбкой. Словом, за неделю до Рождества Сергей Иванович понял, что пора вернуться Деду Морозу. Как-то вечером он сел за свой письменный стол, вздохнул поглубже и принялся выгребать записочки. А когда выгреб, то охнул уже с тоской – бумажек набралось под сотню, а то и больше. Славно племянники растрезвонили по знакомым!

– Чего вздыхаешь? – сказали вдруг в левое ухо.

– Сейчас разберемся! – добавили в правое.

Не успел Сергей Иванович толком головой повертеть, как с плеч по рукавам его домашней куртки ловко съехали прошлогодние знакомцы. По левому рукаву – птёрк, по правому – охля. В лицо Морозов их различать так и не научился, но ему показалось, что эта парочка пришла в прошлый сочельник первой.

Помахав Сергею Ивановичу лапкой, они бодро ринулись к записочкам. Споро стали таскать их туда-сюда, раскладывая на две пачки. Неизвестно откуда набежали новые (то есть старые) птёрки и охли, устроили такую кутерьму, что Сергей Иванович уже не мог понять, что, как и – главное – зачем происходит.

– А что это вы устроили? – спросил он, но вместо ответа одна бодрая охля забралась к нему на ладонь и приказала:

– Вспоминай!

– Что вспоминать?

– Что ты кому обещал в этом году, конечно!

– Вслух?

– Не обязательно.

Сергей Иванович прикрыл глаза и начал припоминать. Кажется, в этом году он успел пообещать подарок только деловитому Павлику. Ах да, и еще его няне!

– Все вспомнил? – раздался голос охли.

– Все.

– Уверен?

– М-м-м... Почти.

– Ясно. Давай-ка я тебе по голове побегаю.

Сергей Иванович решил не удивляться такому способу освежения памяти. Он, не открывая глаз, подсадил охлю себе на макушку и сидел, прислушиваясь к ощущениям. Было немного щекотно и немного весело. Охля побегала туда-сюда и подала голос:

– Все, снимай.

– Ну как, – спросил Сергей Иванович, – ничего я не забыл?

– А я почем знаю?

– А бегала по голове зачем?

– А волосы у тебя приятные. Густые, мягкие. Чистый шелк.

Тут-то Морозов открыл глаза, но продолжить беседу не успел – обнаружил, что на столе перед ним творится что-то неладное. Два птёрка, пыхтя и упираясь, тянули одну бумажку каждый в свою сторону. Остальные столпились вокруг и с неподдельным интересом наблюдали, чем дело кончится.

– Что не поделили, уважаемые? – поинтересовался Сергей Иванович.

Птёрки ответили одновременно.

– Так оно ж небывалое, а он тянет! – сказал один.

– А куда он тянет, если оно бывалое! – сказал другой.

Тут зрители живо вступили в спор, суть которого Сергей Иванович уловил не сразу. Оказалось, птёрки и охли не просто таскали бумажки туда-сюда, а сортировали по исполняемости. Одна кучка, большая, содержала желания, которые выполнить можно («бывалые»), вторая, маленькая, – «небывалые», то есть неисполнимые в принципе желания.

– А если они небывалые, – удивился Сергей Иванович, – то зачем вы их откладываете?

– Они небывалые, пока ты ими не займешься, ты ж волшебник, – просто объяснила маленькая охля.

Между тем один из птёрков, тянувших спорную бумажку, зазевался, и его соперник шустро поволок желание в большую кучу.

– Стой! – завопил обманутый. – Куда понес! Это небывалое!

– Бывалое-бывалое! – возражал более шустрый птёрк, норовя засунуть бумажку в самый низ стопки. – Что я, солдатика не найду?!

Пришлось Сергею Ивановичу отнимать спорную бумажку, заодно выслушивая многоголосые объяснения. Как выяснилось, бывалые желания птёрки с охлями выполняют сами, без Дед-Морозовского участия.

– Ты их в руке подержал – оно и хватит.

А вот с небывалыми дело обстояло сложнее. Каждое такое желание Сергей Иванович (то есть Дед Мороз) обязан был внимательно изучить, представить, поверить в него – тогда оно исполнялось несмотря на всю фантастичность.

Сергей Иванович прочитал на отобранном листочке: «Чтобы Оловянный Солдатик не сгорел. И нога у него выросла!» Положил листок на ладонь. Прикрыл другой. И представил себе блестящего оловянного солдатика на каминной полке. Обе его ноги были на месте, сапоги матово отсвечивали.

– Все, – сказал Сергей Иванович, и одна из охлей быстренько выхватила записочку из рук, поволокла в стопку «бывалых».

А кто-то из птёрков уже протягивал очередную записочку...