Валерий Роньшин

От составителя. В пародийном детективе Валерия Роньшина есть и головокружительные погони, и привидения, и миллионеры, и арабские шейхи, и любовные страсти, и хладнокровное предательство, и верная дружба. Это все потому, что Эмма Мухина, главная героиня повести, спортсменка и красавица, с удовольствием впутывается в самые неразрешимые проблемы.

Неожиданное предложение

– Я здесь, Спартак Сократович, – сказала я.

– Где?! – ошалело вертел он головой.

– У вас под носом.

Я встала.

– Слава богу, – успокоился директор и, обращаясь к биологичке, сказал: – Зинаида Аркадьевна, я заберу Мухину на несколько минут.

– Пожалуйста, пожалуйста, – защебетала та в ответ и тут же меня заложила: – Хочу довести до вашего сведения, Спартак Сократович, что у Мухиной по биологии две двойки и одна единица.

Но директору было не до моих оценок.

– Потом, потом, – махнул он рукой. – Пошли скорее, Эмма.

И Спинозов выскочил из класса. Я вышла вслед за ним, не преминув как следует грохнуть дверью. Чуть ли не бегом мы направились к директорскому кабинету.

– Войдешь – поздоровайся, – предупредил директор. Мы вошли.

В кабинете, у окна, стоял высокий голубоглазый супермен с гаванской сигарой в зубах. Правда, вместо кольта 45-го калибра в руке у него был зажат сотовый телефон.

– О’кей, – говорил супермен в мобильник. – Покупаю. Плачу двести тысяч баксов. Гуд бай. – Он спрятал трубку в карман.

– Здравствуйте, – сказала я, вспоминая, где же видела этого человека.

Супермен так прямо и впился в меня взглядом:

– Так вот ты какая, Эмма Мухина.

– Какая? – спросила я, он меня несколько сбил с толку.

– Познакомься, Мухина, – суетливо произнес директор. – Илья Ильич Муромцев.

– Можно просто Илья. – Супермен галантно поцеловал мою руку. – Долларовый миллионер.

– Кто? – не поняла я.

– Илья Ильич входит в десятку самых богатых людей России, – уважительно пояснил директор. – Он один из крупнейших российских предпринимателей.

Тут наконец я вспомнила, где видела Муромцева. По телику. Он часто выступал в передаче «Как стать бизнесменом»; всегда снимался в шикарных костюмах. Да и сейчас у него был клевый прикид: дорогой пиджак, модный галстук с бриллиантовой заколкой, золотой перстень на безымянном пальце... Короче, типичный «новый русский». Интересно, чего ему от меня надо?..

Словно бы угадав мои мысли, Муромцев сказал:

– Эмма, я слышал, вы блестяще распутываете запутанные преступления. Это правда?

– Правда, правда, – подтвердил Спартак Сократович.

– А вы не согласитесь распутать еще одно запутанное преступление?

– А что за преступление? – спросила я.

Лицо миллионера помрачнело:

– Я просто в отчаянии. Похитили мою единственную дочь Марину.

– Сочувствую, – сказала я, – но ничем помочь не могу.

– Как не можете?! – опешил Муромцев, выронив сигару изо рта.

– Вот так, не могу, и все. Я берусь только за крутые дела. А такими мелочами, как похищение детей, не занимаюсь. Обратитесь в милицию.

Миллионер поспешно вытащил из кармана толстый бумажник.

– Вы не думайте, Эмма, я хорошо заплачу. Хотите долларами, хотите фунтами стерлингов...

– Ничего мне не надо, – поморщилась я. – Ни долларов, ни фунтов. Деньги меня вообще не интересуют.

– Что значит – не интересуют?! – всполошился Спинозов. – Ты, Мухина, прямо как эгоистка рассуждаешь. Если тебе деньги не нужны, родной школе отдай. Здание давно пора ремонтировать. Крыша протекает. В спортзале батареи не греют. Да еще и зарплату учителям не платят.

– Если Эмма согласится найти мою дочь, я отремонтирую школу, – пообещал Муромцев. – И учителям зарплату выплачу.

– Ты слышала, Мухина, слышала?! – возбужденно закричал директор.

– Да некогда мне, Спартак Сократыч, – с притворным вздохом ответила я. – Вы же сами знаете, у меня по биологии две двойки и одна единица. А на носу конец четверти. Надо их срочно исправлять.

Директор широко заулыбался:

– Пустяки, Эмма. Я договорюсь с Зинаидой Аркадьевной. Можешь считать, что у тебя по биологии за четверть тройка.

– Спартак Сократович, – многозначительно произнес миллионер.

– Четверка, – тут же исправился директор.

– Спартак Сократыч, – тоже многозначительно произнесла я.

– Ну и нахалка же ты, Мухина... Хорошо, будет тебе пятерка.

– Значит, вопрос решен. – Муромцев глянул на свои золотые часы. – Теперь можно и закусить.

Директор смущенно потупился:

– По нашей бедности могу предложить вам только чай. Правда, без сахара, зато два стакана.

– Спасибо. Мы лучше в ресторане пообедаем. Вы не возражаете, Эмма?

Я не возражала.

Распрощавшись с директором, мы вышли на улицу. У дверей школы стоял серебристый «Континенталь» последней модели. Мы сели в машину, и личный шофер миллионера мгновенно доставил нас в ресторан «Миклухо-Маклай» неподалеку от Тверского бульвара.

Все столики в просторном зале были свободны.

– Здесь, наверное, выходной, – сказала я.

– Никаких выходных, – ответил Муромцев. – Это мой собственный ресторан. Я приказал его закрыть, чтобы никто не мешал нашему разговору.

Предупредительный официант притащил массу всевозможной еды, из которой я узнала лишь копченую колбасу. Все остальное было мне совершенно незнакомо. Какие-то язычки колибри в черепаховом соусе, морские коньки в мармеладовой подливе... Особенно мне понравилось, как выглядит блюдо под названием «Ле жабю в собственном соку».

– А что это такое? – спросила я у официанта.

– О-о, – причмокнул официант губами. – Французский деликатес. Вкуснейшая вещь. Делается из особого вида лягушек, разводимых в Бургундии.

От одной мысли, что я могла слопать лягушку, меня чуть не стошнило. Я решительно отодвинула тарелку в сторону.

– Не надо мне ваших французских жаб. Заодно и колибри с коньками уберите. Дайте чего-нибудь русского. Вареники с картошкой, к примеру.

– Но мы не готовим таких простых блюд, – растерялся официант.

– Приготовьте, – распорядился Муромцев. – А мне принесите копченой семги и черной икры.

Официант убежал. Миллионер закурил сигару.

– Итак, – трагическим голосом начал он, – это случилось неделю назад. По делам своей фирмы я находился в Бангкоке. И вот поздним вечером из Москвы позвонила жена и, рыдая, сообщила, что наша единственная дочь похищена...

– Ее похитили на улице? – деловито осведомилась я.

– Нет, на новогодней елке. К Мариночке подошли две девочки, по виду – ее сверстницы, и о чем-то заговорили. Ни жена, ни телохранители не придали этому особого значения. А когда хватились, не было ни Мариночки, ни этих девочек.

– Где проходила елка?

– В Театре юного зрителя.

– Угу-у... – Я задумалась. – Скорее всего, это киднепинг.

Миллионер с сомнением покачал головой.

– При киднепинге похищают детей, чтобы сразу потребовать выкуп с богатых родителей. А уже прошла неделя, и никто выкупа с меня не требовал.

Официант принес наши заказы. Мне – вареники; Муромцеву – семгу и икру. Некоторое время мы молча ели. Потом я сказала:

– Покажите фотографию своей дочери.

Миллионер слегка замялся.

– У нас в доме нет ее фотографий. Мариночка не любит фотографироваться.

– А на видео?

– Тоже нет.

«Странно», – подумала я.

– Вернее, есть один снимок, – вспомнил Муромцев, – на котором ей три с половиной месяца. Но он вам вряд ли поможет в расследовании...