Павел Антокольский

1

Мчаться восемь суток в ночь
Вровень с ветровым прибоем –
Мимо виадуков, почт,
Водокачек, башен, боен.

И примчаться в час, когда
Время лопнет, как реторта
С голубым осколком льда
На калильной лампе чёрта, –

В час, когда от непогод,
От кромешных кочегарок
Зажигает Новый год
Свой таинственный огарок!

Над раскачкой утлых скверн,
В сквернословье погребённых,
Ночь невинна, как Жюль Верн,
Чтобы мог прочесть ребёнок.

Хор сирен вступает в рейд
С пеньем чистых ораторий,
Чаща тонкоствольных флейт
Новогодним тостам вторит.

Бьют двенадцать! Дети спят.
И пока ты пунш заваришь,
Флейты весело вопят:
– С новым счастием, товарищ!

И над городом твоим
Вспыхнет, набранная наспех,
Транспарантом световым
Гневная, как вьюга, надпись:

– Ночи некогда. Пора!
На её печах состряпан
День к восьми часам утра.
Не закуривать над трапом!

2

Миновало с той поры
Сорок лет – почти полвека.
Каждый праздник был как веха,
Как поминки – все пиры.

Мчались новые года,
В должный срок двенадцать било.
Вьюга русская трубила
В честь досуга и труда.

Снегом сказочным оброс
Нынче ночью наш посёлок.
Чертежи абстрактных ёлок
В окнах вызвездил мороз.

Ночь прозрачна и свежа.
Но в тревоге новогодней
Между завтра и сегодня
Не отыщешь рубежа.

Тот рубеж – короткий миг,
Полный смеха, слёз и песен.
Как он короток, как тесен,
Как загадочен! Но весь он
Уместился в нас самих.

Пусть бессонные мечты
Поспешают, мчат куда-то,
Лишь бы только с новой датой
Утром перейти на «ты».

Что бы ни было – туда,
Вновь тревожась и ликуя,
В завтрашнюю мастерскую
Вечно юного труда!

Лейся в поле бубенец
Славной гоголевской тройки –
К новоселью, к новостройке,
К новобрачным, наконец...

Где же он за снежной тьмой, –
Не добыт, не заработан?
Не шутите, бросьте – вот он,
Новый Шестьдесят Седьмой!

Жизнь даётся дважды нам:
Суждено ей продолженье
В ритме вечного движенья.
Память и воображенье
Шлют привет согражданам!

1927–1967