Нурдал Григ

Не начали мы, не окончили
наше письмо к родным.
Мы писали не на бумаге –
вовек не дойдёт оно к ним.
Писали в холодном небе,
в бесстрастном пространстве морском,
домашние не склонятся
над невидимым нашим письмом.

Почта нам не помощник –
фьорды, хребты на пути.
Но сердце отыщет дорогу,
поможет домой прийти.
И вот в снегу новогоднем,
когда все тропинки спят,
по берегу рассыпается
в десять тысяч отряд.

Солдаты и пулемёты,
шпионы за каждым углом –
напрасно нас караулят,
мимо проходим тайком.
Нам известно такое,
о чём не дознаться врагам –
нас верные люди встречают,
прорваться помогут нам.

Наверно, давнее детство
нужной ведёт тропой:
улица, лес, усадьба,
где мы носились гурьбой.
Пусть карты чертит захватчик,
ему всё равно не отнять
страну, где у нас с малолетства
право на каждую пядь.

Навес над лодками в бухте,
дома по лесистым холмам,
язык наших предков, который
отцы передали нам.
Как нам не знать дорогу?
Мы бегали здесь босиком,
здесь шли мы в горе за гробом,
здесь камень любой знаком.

К тому, кого любим и помним,
каждый из нас идёт.
Как птиц не удержишь весною,
так наш не сдержать полёт.
Дитя здесь возьмёт нас за руку,
нас ждёт не дождётся мать.
Мы и страна едины,
лишь мы её можем понять.

Разве мы эмигранты?
Зовёт нас родной очаг.
Фашист, наши улицы топчущий, –
он, а не мы – чужак.
Землю свою покинув,
смакуя кровавый разбой,
на год-другой господство
обрёл над нашей землёй.
Жили немцы в своих границах,
но им надо больше стократ.
Страшным днём для фашистов станет
день возвращенья назад.
Им сколько ни дай – всё мало.
Где пройдут, там смерть и беда:
пусть миром правит Германия
отныне и навсегда.

Так теряют они отечество,
ибо сердцу корней не пустить
в ледяном плену беззаконья,
где душу нельзя сохранить.
Завоеватель – узник,
раб неправых побед.
Покуда себя не освободит,
у него отечества нет.

Мы норвежцы, крепки наши корни,
мы единым духом сильны.
Нынче снится нам возвращенье,
мы добиться его должны.
Гнев, неизбывную горечь
мы бы с собой принесли:
за милую нашу землю
тысячи полегли.

Но после игры жестокой,
после всесильного зла
страну любимую молим,
чтоб силы на жизнь дала.
Пусть станет бездомным насилье,
а люди найдут свой дом.
Пусть сбудется всё, что загадано
тем, не дошедшим письмом.

1941

Пер. Е.Аксельрод