Ольга Корф
О книгах Тамары Крюковой
Книги этой писательницы весьма популярны
у наших детей и многих библиотекарей. Для столь же многих они – повод для самой жёсткой критики,
касающейся и содержания
её текстов, и языка. Довольно долго я, как главный редактор газеты, говорила в редакции: о Крюковой статей в нашей газете не будет. Отчасти потому, что сама её книги тоже читала и считаю, что языковое дурновкусие всё-таки нельзя прощать
и прививать детям даже ради хороших идей. А по идее, книжки эти и правда плохому не научат...
Но вот написала статью
Ольга Борисовна Корф –
и я сдалась. Правда,
даже взвешенность
и аргументированность этой статьи не убедили меня лично в том, что Тамара Крюкова – хороший писатель. «Используя служебное положение», поспорю, но – после того, как вы прочитаете статью. И всё же это та статья, которая, прежде всего, ПРЕДЛАГАЕТ ЧИТАТЕЛЮ ДУМАТЬ САМОМУ. За что большое спасибо её автору.
Ольга Громова
В 1998 году мне посчастливилось побывать в гостях у Бориса Заходера в Комаровке. Он всегда живо интересовался современной литературой и всем, что происходит вокруг неё, поэтому почти сразу, с порога, спросил: «Ну, что у вас нового в Доме детской книги?» Я ответила, что всё как обычно, писатели встречаются с читателями, вот вчера Тамара Крюкова выступала… Борис Владимирович вздохнул: «Как летит время!.. Всё была девочка, а вот уже Тамара – писательница». Время действительно летит. Кажется, совсем недавно я впервые прочитала повесть Крюковой «Костя + Ника» в вильнюсском журнале «Лола», а ведь было это в 1996 году!
Теперь Тамара Крюкова стала знаменитой, но споры о её книгах не утихают до сих пор, причём, как это часто бывает, заочные споры между детьми и взрослыми. Ситуация, когда между читателями искушёнными и неискушёнными (обозначим так большинство читателей-взрослых и читателей-детей) возникает «РАЗНОЧТЕНИЕ», то есть когда они относятся к одним и тем же книгам по-разному, – отнюдь не редкая. В свое время Борис Заходер предал публичному остракизму одну из самых любимых книг нескольких поколений детей – сказку А.Волкова «Волшебник Изумрудного города», и был он в своем негодовании не одинок. Главные пункты обвинения: книга явно вторична, писатель просто «слизнул» её у Ф. Баума; книга плохо написана, это «очень посредственный перевод на “русский канцелярский” язык».
Другой пример: зрелый Л.Пантелеев, вспоминая о кумире своего детства Лидии Чарской, изумлялся, как он мог упиваться её книгами. Да и каждый из нас наверняка сможет вспомнить имена любимых детьми писателей, которых взрослые дяди и тети пытались «вычеркнуть» из круга детского чтения. Разные взгляды на одни и те же произведения имеют право на существование, они объяснимы, и библиотекари, родители, так же как и профессиональные критики, по-моему, должны учитывать точку зрения детей, но не забывать, естественно, и о критериях литературных. Однако детская литература в последнее время оценивается исключительно с позиции взрослых, которые, взяв на вооружение верную по сути формулу: «детская книга должна быть интересна и детям, и взрослым», постепенно на мнение детей вовсе перестали обращать внимание.
Книги Волкова читатели отстояли, во всяком случае, «Волшебник Изумрудного города» ныне – признанная классика, но вот с книгами Чарской этого не произошло. В отношении Тамары Крюковой окончательные выводы делать рано, но говорить о её книгах необходимо и важно.
В 1990-е годы издатели редко вводили в литературу новые имена. Порой казалось, что и писатели о проблемах детей словно забыли, удалившись на территорию «чистой» литературы, зачастую играя в свои игры. А в книгах Крюковой можно было найти доброе человеческое отношение, теплоту, понимание и участие. В то время многим детям её книги помогли сохранить любовь к чтению и пережить не только личные проблемы переходного возраста, но и тяготы весьма непростого периода в истории страны. Читатели, особенно подростки, почувствовали, что судьба подарила им встречу с тонким и тактичным собеседником, чего им так не хватало в реальной жизни.
В библиотеке Дома детской книги выстраивалась очередь за известными по отзывам сверстников сказками и повестями Крюковой. А ведь наши читатели – «продвинутые» и требовательные, их не заманишь ни модой, ни ярким фантиком с безвкусной начинкой. Читательские симпатии были завоёваны благодаря умению Крюковой писать, как говорили дети, «интересно и завлекательно». Обилие приключений, лихо закрученный сюжет – обязательное условие успеха у младших школьников и подростков. «Невозможно оторваться!» – частое признание читателей её книг. Присоединяюсь к ним: начала читать на сайте писательницы новую повесть «Ведьма», да так залпом весь отрывок и проглотила. И это несмотря на то что почти всегда начало в её книгах – медленное, тягучее, перегруженное описаниями. В повести «Костя + Ника» действие начинается на чердаке, где главный герой, подобно многим другим детям, нашёл убежище:
«Июньское солнце яркими мазками расцветило землю. День обещал быть жарким, воздух постепенно наливался зноем. Жестяная крыша садового домика ещё не успела накалиться, и на чердаке было прохладно. От сваленного тут хлама стоял устойчивый запах пыли. Старые вещи перекочевали сюда из городской квартиры в ожидании лучших времен, когда в них возникнет нужда, да так и оставались невостребованными, покрываясь морщинами паутины, но где-то в глубинах сломанных механизмов и в ватных душах давно вышедших из моды пальто теплилась надежда, что когда-нибудь они снова станут необходимы, ведь повезло же продавленному дивану со скрипучими пружинами, который вальяжно привалился к стенке возле чердачного окна. Место вокруг него было расчищенным и обжитым, что выделяло его из прочей скопившейся здесь рухляди. У него был хозяин – существо священное для каждой вещи, способное возвысить её над барахлом, дав высокое имя “вещь”…»
Благодаря этому описанию читатели сразу чувствуют состояние главного героя повести – его задумчивость, печаль и одиночество. Сотрудникам Дома детской книги не раз приходилось читать отрывки из книг Крюковой вслух, и они заметили, что слушатели не устают от длинных и сложных по конструкции предложений, напротив, испытывают некое наслаждение в предвкушении событий таинственных и необыкновенных. Вот и здесь точно передаётся Костино томление в предчувствии любви, напряжённое ожидание перемен. Книга о любви, написанная по классической схеме, – когда соединению героев мешает длинный ряд разнообразных обстоятельств, – неизменно вызывает интерес, и в тысячный раз рассказанная история Ромео и Джульетты вновь оказалась современной.
Кроме умения выстроить захватывающий сюжет, Крюкова обладает и другими важными для детского писателя качествами. Она хорошо понимает и учитывает читательскую психологию; ей присуще чувство юмора, без которого в разговоре с детьми не обойтись; характеры героев в её книгах выстроены с почти математической точностью – не случайно в своё время Тамара хотела учиться в математическом классе! А главное, она точно знает, что хочет детям сказать. Однако некоторые её книги, особенно ранние, столь небезупречны стилистически, что это режет глаз, и критика напрашивается сама собой, так что до проникновения в суть авторских идей руки у многих взрослых читателей не доходили.
Широко распространена среди профессионалов, занимающихся литературой, точка зрения, что оценить любого автора можно по нескольким абзацам. А эти начальные абзацы повествования у Крюковой разочаровывали. Недостатки казались результатом поспешности и отсутствия трезвого редакторского взгляда, но постепенно пришло понимание: тогда, в 1990-е, эта спешка объяснялась желанием успеть поговорить с детьми о самом главном, не позволить им упустить из виду важнейшие жизненные ценности.
Началось это явное движение «за спасение читательских душ» с «Гордячки», хотя и ранее были написаны произведения, в которых отчетливо выражено творческое кредо писательницы: говорить с читателями только о том, что детей действительно волнует. Конечно, всё, о чём пишет автор, непременно должно волновать и его, но в первую очередь писатель, если он обращается к детям, должен жить их интересами, сопереживать им, разделять их чувства – истина, увы, подзабытая в последнее время.
Детей прежде всего покорило то, на что взрослые перестали обращать внимание (так приучила литература, вынужденная частенько прибегать к эзопову языку, к лукавству), – искренность писательницы. Искренность не изобразишь, она или есть, или нет. Тамара Крюкова – человек искренний. И страстный. Это неизменно находит отклик в детских сердцах. Сама писательница рассказывала:
«У меня есть цикл, который начинается с романа-сказки “Гордячка”, в котором каждая книга посвящена каким-то качествам: гордости и гордыне, вере, преданности, мести. И это идёт в фэнтезийной, сказочной форме. Дети читают, не задумываясь, что их чему-то учат, а потом пишут письма, где говорят, что изменились после прочтения моих книг».
«Положительная», представляющая Добро, дочь бакалейщика Злата и «отрицательная», воплощающая Зло, дочь герцога Агнесса соперничают за обладание сердцем прекрасного принца на протяжении нескольких книг. По одной и той же, давно отработанной схеме: одна придумывает всё новые способы погубить соперницу, другая спасается с помощью земных и волшебных сил, но, что гораздо важнее, благодаря постоянному самосовершенствованию. В этом и заключена главная мысль всех книг Крюковой для подростков. Работай над собой! – говорит она детям, – стремись к совершенству! Не поддавайся искушению, борись с собственными слабостями и недостатками! Очень многое в этой жизни зависит от тебя! Чтобы стать достойным человеком и найти счастье, ты обязан победить свою гордыню, трусость, лень, зависть, желание выдвинуться за чужой счёт, соблазн получить некие блага с помощью тёмных сил…
«Гордячка» – сказка о любви и разлуке, об интригах и предательстве, об испытаниях и искуплении вины. Этот сказочный роман, полный приключений, опасных событий, неожиданных поворотов (вполне, однако, предсказуемых для искушенного читателя), «приправлен» магией и мистикой. Как почти все произведения Крюковой для подростков, он начинается с явного и прямолинейного нагнетания таинственности:
«Приближалось двадцать девятое февраля. Вы, конечно, знаете, что день этот бывает раз в четыре года. Впрочем, в остальном он похож на другие дни, зато ночь…
Мало кому известно, что в ночь на двадцать девятое февраля сказка может стать явью, а небыль – былью.
Вот на небосводе зажглись фонарики звёзд. Таинственные и далёкие, они глядели на землю в немом ожидании, и только самые непоседливые озорно перемигивались: что-то сегодня будет?
Осмелевшие тени повылезли из щелей и укрытий и почтительно затаились под косматыми елями, терпеливо ожидая чуда…»
Ну и так далее. В следующем абзаце, вдобавок к «сказке», «таинственности» и «чуду», появляются «чародейство», «колдовская ночь», «волшебство» и «тайна». Магия, мистика, ворожба присутствуют в книгах Крюковой обязательно – как средство заманивания читателей в сюжетный лабиринт и просто из любви к эффектным трюкам.
В «Узнике зеркала», где противоборство Златы и Агнессы продолжается, читателя подстерегает столь же «гипнотическое» воздействие, но более завуалированное, спрятанное за «красивыми» описаниями:
«Короткая июньская ночь легкокрылой бабочкой опустилась на землю, но не успела стряхнуть пыльцу звёзд со своих крыльев, как в небесном саду, где рождался каждый новый день, уже готовился распуститься розовый бутон рассвета. Край неба посветлел, потеряв глубину и сочность. Звёзды поблекли и робко отступили. Свет, сначала бледный и несмелый, всё настойчивее просачивался на небесный свод. Он наливался голубизной и наполнялся силой, пока, наконец, ночь не смогла больше удерживать натиска рождавшегося дня. И тогда луч восходящего солнца прорезал ткань неба, и на неё выплеснулось алое зарево восхода. Оно растекалось и наливалось золотом…»
Взрослые, конечно, впадают в уныние от такого «заштампованного», мёртвого письма. Убаюкивающее течение повествования – от одного затёртого штампа к другому, отсутствие подлинной энергетики – первый признак вторичной прозы. У любого выдающегося стилиста каждое слово – взрыв, каждое обязательно и неповторимо.
У детей читательский опыт не столь богат, и их не смущают ни длинноты, ни банальные сравнения, ни обильные красивости. Напротив, подростки находят полное соответствие между слогом и атмосферой происходящего, демонстрируя присущую их возрасту эстетическую нетребовательность.
Впрочем, погрузиться в эту описательность дети не успевают: приходится следить за стремительно развивающимися событиями и меняющейся расстановкой сил. «Расставляя» и описывая своих героев, автор любит давать им прямые характеристики, словно не надеется, что читатели разберутся в их словах и поступках самостоятельно. Авторские характеристики персонажей тоже даются в полном соответствии со спецификой возрастного восприятия: известно, что подростки в большинстве своём не улавливают психологических тонкостей. А вот взрослых читателей многое не устраивает, они ждут от литературного произведения художественной убедительности, а не трактовок происходящего и объяснений.
В одном из интервью Тамара Крюкова признаётся:
«Когда ребята читают литературу, построенную только на сюжете, им часто не приходится ставить себя на место героев, учиться чувствовать, выбирать тот или иной правильный поступок. Я иду по пути, по которому шёл и мой любимый детский писатель Юрий Сотник, то есть стараюсь тщательно выписывать психологические портреты своих героев, объяснять мотивы их поступков» (выделено мною. – О. К.). Но то-то и оно, что нарисовать психологический портрет и объяснить мотивы – разные вещи!
В своих книгах писательница касается наиболее острых проблем подростков, и это вызывает уважение. «В этом мире не было никого, кто понимал его. Он был обречён на одиночество», – думает один из героев Крюковой. Когда у тебя конфликт с родителями или со сверстниками, когда ты ощущаешь себя не таким, как все, постоянно наталкиваясь на стену непонимания, когда замыкаешься в себе, защищаясь от насмешек, когда твоя влюблённость остается безответной, когда презираешь себя, стесняясь физических недостатков, необходимо, чтобы кто-то пришел на помощь, помог укрепить дух и заставил действовать. Читатели переживают за героев и не обращают внимания на стилистику, вообще на «художественность». Они переживают, но это не является доказательством художественной состоятельности текста! Опытные читатели, и в первую очередь библиотекари, должны отдавать себе отчёт в том, что книги, подобные произведениям Крюковой, – важный, но не последний шаг в движении к литературе более сложной, тонкой и высокой. Они – как хорошая стартовая площадка для дальнейшего развития, но останавливаться на них никак нельзя. И это важно не только для читателей, но и для самой писательницы, способной, как мы надеемся, создать психологически более убедительные образы, более запоминающиеся, неповторимые характеры, пойти гораздо дальше, чем позволяет «фэнтезийный» схематизм.
Об этих возможностях говорят книги, где Тамара Крюкова добилась, на мой взгляд, наибольших успехов, – книги для младших школьников. Тема дружбы, поиски верного друга, на которого можно положиться, возникает в них постоянно, но насколько интереснее и разнообразнее она развивается, насколько проще и живее язык, освобождённый от красивостей! Да и юмор – свежий, радостный. И морализаторства, при обязательной для её рассказов и повестей поучительности, совсем немного. Здесь мораль естественно вытекает из повествования, из логики развития характеров, а не «предписана» сверху авторской волей. И герои этих книг психологически более убедительны и более привлекательны. Может быть, потому, что речь идёт о реальных детях, как в книге юмористических рассказов о современной школе «Потапов, к доске!»?
Младшие школьники с удовольствием читают сказки и рассказы, вошедшие в книги: «Алле-оп! или Тайна Чёрного ящика», «Дом вверх дном», «Ровно в полночь по картонным часам», «Блестящая калоша с правой ноги». В них Тамара Крюкова словно вырывается на простор, ломает собственные стереотипы, раскрывается как юморист, вообще чувствует себя более раскованно. Здесь все происходящие чудеса – не игрушечные, не «понарошечные», они дают читателям немало поводов для раздумий, помогают лучше понять жизнь и окружающих – начиная с собственной мамы и заканчивая обитателями какой-нибудь кудыкиной горы…
Тамара Крюкова – автор невероятно плодовитый, в некоторые годы у неё бывало более сорока публикаций (вместе с напечатанным в периодике). Как говорила она об одном из своих персонажей: «Если бы он был писателем, он бы, наверное, сто томов написал». Сто не сто, но книги её постоянно издаются и переиздаются. Для малышей – стихи, сказки и оригинальные «обучалки». Дошкольникам и ученикам младших классов адресованы сборники стихов «Здравствуй, школа!», «Обучайка», две «Азбуки» и «Устный счёт», весёлый букварь «От А до Я», «Задачки-шутки», «Задачки-сосчитайки», «Арифметика малышам» и, конечно, сказки. Самая знаменитая её книга для маленьких – «Сказки Дремучего леса» – издана на шести европейских языках.
Тамара Крюкова много встречается с читателями, выступает в школах, библиотеках, детских домах. Эти встречи, конечно, и вдохновляют писательницу на сочинение новых историй. Будем надеяться, что они вновь вызовут интерес у детей, а многим подросткам придадут уверенности в собственных силах. Но, при всём уважении к детям-читателям, думать, что решающее слово в оценке творчества Тамары Крюковой принадлежит им, горячим её поклонникам, по меньшей мере, наивно. Писатель сам делает свою судьбу и всю ответственность несёт сам. Не хотелось бы, чтобы водоворот славы закружил автора популярных книг, лишив самокритичности и стремления к творческому развитию, а читательские восторги затмили бы трезвую самооценку по высокому литературному, «гамбургскому» счёту.
.)