Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Библиотека в школе»Содержание №19/2008

Ольга Корф

О книгах Тамары Крюковой

Книги этой писательницы весьма популярны у наших детей и многих библиотекарей. Для столь же многих они – повод для самой жёсткой критики, касающейся и содержания её текстов, и языка. Довольно долго я, как главный редактор газеты, говорила в редакции: о Крюковой статей в нашей газете не будет. Отчасти потому, что сама её книги тоже читала и считаю, что языковое дурновкусие всё-таки нельзя прощать и прививать детям даже ради хороших идей. А по идее, книжки эти и правда плохому не научат...
Но вот написала статью Ольга Борисовна Корф – и я сдалась. Правда, даже взвешенность и аргументированность этой статьи не убедили меня лично в том, что Тамара Крюкова – хороший писатель. «Используя служебное положение», поспорю, но – после того, как вы прочитаете статью. И всё же это та статья, которая, прежде всего, ПРЕДЛАГАЕТ ЧИТАТЕЛЮ ДУМАТЬ САМОМУ. За что большое спасибо её автору.

Ольга Громова

фото1

В 1998 году мне посчастливилось побывать в гостях у Бориса Заходера в Комаровке. Он всегда живо интересовался современной литературой и всем, что происходит вокруг неё, поэтому почти сразу, с порога, спросил: «Ну, что у вас нового в Доме детской книги?» Я ответила, что всё как обычно, писатели встречаются с читателями, вот вчера Тамара Крюкова выступала… Борис Владимирович вздохнул: «Как летит время!.. Всё была девочка, а вот уже Тамара – писательница». Время действительно летит. Кажется, совсем недавно я впервые прочитала повесть Крюковой «Костя + Ника» в вильнюсском журнале «Лола», а ведь было это в 1996 году!

Теперь Тамара Крюкова стала знаменитой, но споры о её книгах не утихают до сих пор, причём, как это часто бывает, заочные споры между детьми и взрослыми. Ситуация, когда меж­ду читателями искушёнными и неискушёнными (обозначим так большинство читателей-взрослых и читателей-детей) возникает «РАЗНОЧТЕНИЕ», то есть когда они относятся к одним и тем же книгам по-разному, – отнюдь не редкая. В свое время Борис Заходер предал публичному остракизму одну из самых любимых книг нескольких поколений детей – сказку А.Волкова «Волшебник Изумрудного города», и был он в своем негодовании не одинок. Главные пункты обвинения: книга явно вторична, писатель просто «слизнул» её у Ф. Баума; книга плохо написана, это «очень посредственный перевод на “русский канцелярский” язык».

Другой пример: зрелый Л.Пантелеев, вспоминая о кумире своего детства Лидии Чарской, изумлялся, как он мог упиваться её книгами. Да и каждый из нас наверняка сможет вспомнить имена любимых детьми писателей, которых взрослые дяди и тети пытались «вычеркнуть» из круга детского чтения. Разные взгляды на одни и те же произведения имеют право на существование, они объяснимы, и библиотекари, родители, так же как и профессиональные критики, по-моему, должны учитывать точку зрения детей, но не забывать, естественно, и о критериях литературных. Однако детская литература в последнее время оценивается исключительно с позиции взрослых, которые, взяв на вооружение верную по сути формулу: «детская книга должна быть интересна и детям, и взрослым», постепенно на мнение детей вовсе перестали обращать внимание.

Книги Волкова читатели отстояли, во всяком случае, «Волшебник Изумрудного города» ныне – признанная классика, но вот с книгами Чарской этого не произошло. В отношении Тамары Крюковой окончательные выводы делать рано, но говорить о её книгах необходимо и важно.

В 1990-е годы издатели редко вводили в литературу новые имена. Порой казалось, что и писатели о проблемах детей словно забыли, удалившись на территорию «чистой» литературы, зачастую играя в свои игры. А в книгах Крюковой можно было найти доброе человеческое отношение, теплоту, понимание и участие. В то время многим детям её книги помогли сохранить любовь к чтению и пережить не только личные проблемы переходного возраста, но и тяготы весьма непростого периода в истории страны. Читатели, особенно подростки, почувствовали, что судьба подарила им встречу с тонким и тактичным собеседником, чего им так не хватало в реальной жизни.

книга2

В библиотеке Дома детской книги выстраивалась очередь за известными по отзывам сверстников сказками и повестями Крюковой. А ведь наши читатели – «продвинутые» и требовательные, их не заманишь ни модой, ни ярким фантиком с безвкусной начинкой. Читательские симпатии были завоёваны благодаря умению Крюковой писать, как говорили дети, «интересно и завлекательно». Обилие приключений, лихо закрученный сюжет – обязательное условие успеха у младших школьников и подростков. «Невозможно оторваться!» – частое признание читателей её книг. Присоединяюсь к ним: начала читать на сайте писательницы новую повесть «Ведьма», да так залпом весь отрывок и проглотила. И это несмотря на то что почти всегда начало в её книгах – медленное, тягучее, перегруженное описаниями. В повести «Костя + Ника» действие начинается на чердаке, где главный герой, подобно многим другим детям, нашёл убежище:

«Июньское солнце яркими мазками расцветило землю. День обещал быть жарким, воздух постепенно наливался зноем. Жестяная крыша садового домика ещё не успела накалиться, и на чердаке было прохладно. От сваленного тут хлама стоял устойчивый запах пыли. Старые вещи перекочевали сюда из городской квартиры в ожидании лучших времен, когда в них возникнет нужда, да так и оставались невостребованными, покрываясь морщинами паутины, но где-то в глубинах сломанных механизмов и в ватных душах давно вышедших из моды пальто теплилась надежда, что когда-нибудь они снова станут необходимы, ведь повезло же продавленному дивану со скрипучими пружинами, который вальяжно привалился к стенке возле чердачного окна. Место вокруг него было расчищенным и обжитым, что выделяло его из прочей скопившейся здесь рухляди. У него был хозяин – существо священное для каждой вещи, способное возвысить её над барахлом, дав высокое имя “вещь”…»

Благодаря этому описанию читатели сразу чувствуют состояние главного героя повести – его задумчивость, печаль и одиночество. Сотрудникам Дома детской книги не раз приходилось читать отрывки из книг Крюковой вслух, и они заметили, что слушатели не устают от длинных и сложных по конструкции предложений, напротив, испытывают некое наслаждение в предвкушении событий таинственных и необыкновенных. Вот и здесь точно передаётся Костино томление в предчувствии любви, напряжённое ожидание перемен. Книга о любви, написанная по классической схеме, – когда соединению героев мешает длинный ряд разнообразных обстоятельств, – неизменно вызывает интерес, и в тысячный раз рассказанная история Ромео и Джульетты вновь оказалась современной.

книга3

Кроме умения выстроить захватывающий сюжет, Крюкова обладает и другими важными для детского писателя качествами. Она хорошо понимает и учитывает читательскую психологию; ей присуще чувство юмора, без которого в разговоре с детьми не обойтись; характеры героев в её книгах выстроены с почти математической точностью – не случайно в своё время Тамара хотела учиться в математическом классе! А главное, она точно знает, что хочет детям сказать. Однако некоторые её книги, особенно ранние, столь небезупречны стилистически, что это режет глаз, и критика напрашивается сама собой, так что до проникновения в суть авторских идей руки у многих взрослых читателей не доходили.

Широко распространена среди профессионалов, занимающихся литературой, точка зрения, что оценить любого автора можно по нескольким абзацам. А эти начальные абзацы повествования у Крюковой разочаровывали. Недостатки казались результатом поспешности и отсутствия трезвого редакторского взгляда, но постепенно пришло понимание: тогда, в 1990-е, эта спешка объяснялась желанием успеть поговорить с детьми о самом главном, не позволить им упустить из виду важнейшие жизненные ценности.

Началось это явное движение «за спасение читательских душ» с «Гордячки», хотя и ранее были написаны произведения, в которых отчетливо выражено творческое кредо писательницы: говорить с читателями только о том, что детей действительно волнует. Конечно, всё, о чём пишет автор, непременно должно волновать и его, но в первую очередь писатель, если он обращается к детям, должен жить их интересами, сопереживать им, разделять их чувства – истина, увы, подзабытая в последнее время.

Детей прежде всего покорило то, на что взрослые перестали обращать внимание (так приучила литература, вынужденная частенько прибегать к эзопову языку, к лукавству), – искренность писательницы. Искренность не изобразишь, она или есть, или нет. Тамара Крюкова – человек искренний. И страстный. Это неизменно находит отклик в детских сердцах. Сама писательница рассказывала:

«У меня есть цикл, который начинается с романа-сказки “Гордячка”, в котором каждая книга посвящена каким-то качествам: гордости и гордыне, вере, преданности, мести. И это идёт в фэнтезийной, сказочной форме. Дети читают, не задумываясь, что их чему-то учат, а потом пишут письма, где говорят, что изменились после прочтения моих книг».

книга4

«Положительная», представляющая Добро, дочь бакалейщика Злата и «отрицательная», воплощающая Зло, дочь герцога Агнесса соперничают за обладание сердцем прекрасного принца на протяжении нескольких книг. По одной и той же, давно отработанной схеме: одна придумывает всё новые способы погубить соперницу, другая спасается с помощью земных и волшебных сил, но, что гораздо важнее, благодаря постоянному самосовершенствованию. В этом и заключена главная мысль всех книг Крюковой для подростков. Работай над собой! – говорит она детям, – стремись к совершенству! Не поддавайся искушению, борись с собственными слабостями и недостатками! Очень многое в этой жизни зависит от тебя! Чтобы стать достойным человеком и найти счастье, ты обязан победить свою гордыню, трусость, лень, зависть, желание выдвинуться за чужой счёт, соблазн получить некие блага с помощью тёмных сил…

«Гордячка» – сказка о любви и разлуке, об интригах и предательстве, об испытаниях и искуплении вины. Этот сказочный роман, полный приключений, опасных событий, неожиданных поворотов (вполне, однако, предсказуемых для искушенного читателя), «приправлен» магией и мистикой. Как почти все произведения Крюковой для подростков, он начинается с явного и прямолинейного нагнетания таинственности:

«Приближалось двадцать девятое февраля. Вы, конечно, знаете, что день этот бывает раз в четыре года. Впрочем, в остальном он похож на другие дни, зато ночь…

Мало кому известно, что в ночь на двадцать девятое февраля сказка может стать явью, а небыль – былью.

Вот на небосводе зажглись фонарики звёзд. Таинственные и далёкие, они глядели на землю в немом ожидании, и только самые непоседливые озорно перемигивались: что-то сегодня будет?

Осмелевшие тени повылезли из щелей и укрытий и почтительно затаились под косматыми елями, терпеливо ожидая чуда…»

Ну и так далее. В следующем абзаце, вдобавок к «сказке», «таинственности» и «чуду», появляются «чародейство», «колдовская ночь», «волшебство» и «тайна». Магия, мистика, ворожба присутствуют в книгах Крюковой обязательно – как средство заманивания читателей в сюжетный лабиринт и просто из любви к эффектным трюкам.

В «Узнике зеркала», где противоборство Златы и Агнессы продолжается, читателя подстерегает столь же «гипнотическое» воздействие, но более завуалированное, спрятанное за «красивыми» описаниями:

«Короткая июньская ночь легкокрылой бабочкой опустилась на землю, но не успела стряхнуть пыльцу звёзд со своих крыльев, как в небесном саду, где рождался каждый новый день, уже готовился распуститься розовый бутон рассвета. Край неба посветлел, потеряв глубину и сочность. Звёзды поблекли и робко отступили. Свет, сначала бледный и несмелый, всё настойчивее просачивался на небесный свод. Он наливался голубизной и наполнялся силой, пока, наконец, ночь не смогла больше удерживать натиска рождавшегося дня. И тогда луч восходящего солнца прорезал ткань неба, и на неё выплеснулось алое зарево восхода. Оно растекалось и наливалось золотом…»

Взрослые, конечно, впадают в уныние от такого «заштампованного», мёртвого письма. Убаюкивающее течение повествования – от одного затёртого штампа к другому, отсутствие подлинной энергетики – первый признак вторичной прозы. У любого выдающегося стилиста каждое слово – взрыв, каж­дое обязательно и неповторимо.

У детей читательский опыт не столь богат, и их не смущают ни длинноты, ни банальные сравнения, ни обильные красивости. Напротив, подростки находят полное соответствие между слогом и атмосферой происходящего, демонстрируя присущую их возрасту эстетическую нетребовательность.

Впрочем, погрузиться в эту описательность дети не успевают: приходится следить за стремительно развивающимися событиями и меняющейся расстановкой сил. «Расставляя» и описывая своих героев, автор любит давать им прямые характеристики, словно не надеется, что читатели разберутся в их словах и поступках самостоятельно. Авторские характеристики персонажей тоже даются в полном соответствии со спецификой возрастного восприятия: известно, что подростки в большинстве своём не улавливают психологических тонкостей. А вот взрослых читателей многое не устраивает, они ждут от литературного произведения художественной убедительности, а не трактовок происходящего и объяснений.

книга5

В одном из интервью Тамара Крюкова признаётся:

«Когда ребята читают литературу, построенную только на сюжете, им часто не приходится ставить себя на место героев, учиться чувствовать, выбирать тот или иной правильный поступок. Я иду по пути, по которому шёл и мой любимый детский писатель Юрий Сотник, то есть стараюсь тщательно выписывать психологические портреты своих героев, объяснять мотивы их поступков» (выделено мною. – О. К.). Но то-то и оно, что нарисовать психологический портрет и объяснить мотивы – разные вещи!

В своих книгах писательница касается наиболее острых проблем подростков, и это вызывает уважение. «В этом мире не было никого, кто понимал его. Он был обречён на одиночество», – думает один из героев Крюковой. Когда у тебя конфликт с родителями или со сверстниками, когда ты ощущаешь себя не таким, как все, постоянно наталкиваясь на стену непонимания, когда замыкаешься в себе, защищаясь от насмешек, когда твоя влюблённость остается безответной, когда презираешь себя, стесняясь физических недостатков, необходимо, чтобы кто-то пришел на помощь, помог укрепить дух и заставил действовать. Читатели переживают за героев и не обращают внимания на стилистику, вообще на «художественность». Они переживают, но это не является доказательством художественной состоятельности текста! Опытные читатели, и в первую очередь библиотекари, должны отдавать себе отчёт в том, что книги, подобные произведениям Крюковой, – важный, но не последний шаг в движении к литературе более сложной, тонкой и высокой. Они – как хорошая стартовая площадка для дальнейшего развития, но останавливаться на них никак нельзя. И это важно не только для читателей, но и для самой писательницы, способной, как мы надеемся, со­здать психологически более убедительные образы, более запоминающиеся, неповторимые характеры, пойти гораздо дальше, чем позволяет «фэнтезийный» схематизм.

Об этих возможностях говорят книги, где Тамара Крюкова добилась, на мой взгляд, наибольших успехов, – книги для младших школьников. Тема дружбы, поиски верного друга, на которого можно положиться, возникает в них постоянно, но насколько интереснее и разнообразнее она развивается, насколько проще и живее язык, освобождённый от красивостей! Да и юмор – свежий, радостный. И морализаторства, при обязательной для её рассказов и повестей поучительности, совсем немного. Здесь мораль естественно вытекает из повествования, из логики развития характеров, а не «предписана» сверху авторской волей. И герои этих книг психологически более убедительны и более привлекательны. Может быть, потому, что речь идёт о реальных детях, как в книге юмористических рассказов о современной школе «Потапов, к доске!»?

Младшие школьники с удовольствием читают сказки и рассказы, вошедшие в книги: «Алле-оп! или Тайна Чёрного ящика», «Дом вверх дном», «Ровно в полночь по картонным часам», «Блестящая калоша с правой ноги». В них Тамара Крюкова словно вырывается на простор, ломает собственные стереотипы, раскрывается как юморист, вообще чувствует себя более раскованно. Здесь все происходящие чудеса – не игрушечные, не «понарошечные», они дают читателям немало поводов для раздумий, помогают лучше понять жизнь и окружающих – начиная с собственной мамы и заканчивая обитателями какой-нибудь кудыкиной горы…

Тамара Крюкова – автор невероятно плодовитый, в некоторые годы у неё бывало более сорока публикаций (вместе с напечатанным в периодике). Как говорила она об одном из своих персонажей: «Если бы он был писателем, он бы, наверное, сто томов написал». Сто не сто, но книги её постоянно издаются и переиздаются. Для малышей – стихи, сказки и оригинальные «обучалки». Дошкольникам и ученикам младших классов адресованы сборники стихов «Здравствуй, школа!», «Обучайка», две «Азбуки» и «Устный счёт», весёлый букварь «От А до Я», «Задачки-шутки», «Задачки-сосчитайки», «Арифметика малышам» и, конечно, сказки. Самая знаменитая её книга для маленьких – «Сказки Дремучего леса» – издана на шести европейских языках.

Тамара Крюкова много встречается с читателями, выступает в школах, библиотеках, детских домах. Эти встречи, конечно, и вдохновляют писательницу на сочинение новых историй. Будем надеяться, что они вновь вызовут интерес у детей, а многим подросткам придадут уверенности в собственных силах. Но, при всём уважении к детям-читателям, думать, что решающее слово в оценке творчества Тамары Крюковой принадлежит им, горячим её поклонникам, по меньшей мере, наивно. Писатель сам делает свою судьбу и всю ответственность несёт сам. Не хотелось бы, чтобы водоворот славы закружил автора популярных книг, лишив самокритичности и стремления к творческому развитию, а читательские восторги затмили бы трезвую самооценку по высокому литературному, «гамбургскому» счёту.

Мне есть что сказать о Тамаре Крюковой. Много. Ограничусь двумя абзацами. Любимая мною Ольга Борисовна говорит о том, что писательница пишет искренне, увлекательно, пишет о том, что волнует детей... А Марина Москвина, Екатерина Мурашова, Павел Санаев, в конце-концов, разве неискренне пишут? Но есть же разница! С другой стороны – множество графоманов рвутся в детскую литературу со всею искренностью. И что, пусть будут и они? Я думаю, недостаточно оценивать писателя только по таким критериям, как искренность и воспитательное значение. Такой подход не даёт возможности судить о качестве литературного произведения. Искренность – это черта любого писателя... А вот недостатки у Тамары Крюковой индивидуальные. Тут и штампы, и утомительные красивости, и просто стилистические ошибки, за которые в школе снижают оценку.
Ольга Борисовна цитирует начало повести «Костя+Ника», и там, среди прочего, есть такая фраза: «От сваленного тут хлама стоял устойчивый запах пыли». Можно сказать либо «от хлама исходил запах», либо «тут стоял запах», но уж никак не по-крюковски! Или вот: «Оказавшись перед фактом, ребята залезли внутрь» («Обещание»). (Ошибок у Крюковой много. А она, между прочим, издаёт ещё и «весёлые» учебные пособия smile.)
Ольга Борисовна совершенно права, говоря, что для многих детей – неискушённых читателей – и штампы, и банальности «неважны», потому что дети их не видят, «демонстрируя присущую их возрасту эстетическую нетребовательность». Но требовательность НЕ появится, если её не воспитывать! А взрослые люди, библиотекари в частности, на то и «приставлены к книгам», чтобы показывать детям, что такое плохой вкус и где найти не менее увлекательный и при этом более качественный текст!

Ольга Громова