Валентина Гусева
Прочитала я в газете о том, что в следующем учебном году будет отмечаться 290-летие произведения Д. Дефо «Робинзон Крузо», и бросилась перелистывать свои старые поурочные планы, чтобы подкинуть библиотекарям подсказочку вовремя. Вот вы в одном из номеров попросили рассказать о том, как рождается сценарий того или иного урока или праздника. Скажу вам честно, что сделать это очень трудно. Ведь это творчество, а творчество, как известно, вещь непредсказуемая. Я никогда заранее не знала, «из какого сора» может родиться очередной сценарий нетрадиционного библиотечного урока. И что может послужить ступенькой, приближающей меня к профессиональному мастерству. Иногда, чтобы поймать себя на неожиданной мысли, мне достаточно было сесть за письмо, иногда – напроситься на урок к коллеге, чтобы в нём, как в зеркале, вдруг увидеть отражение своих проблем. Иногда для меня этим зеркалом становилось пустующее место на последней парте, где привычное классу задание вдруг открывалось в новом ракурсе понимания (куда там разным курсам повышения квалификации!).
Зеркалу всё равно, что отражать. И в нём я подчас обнаруживала то, что невольно задевало моё самолюбие: снисходительный взгляд учителя-ветерана, негативная реакция коллеги на моих будто бы вконец распоясавшихся ребятишек, последнее место в невольном соревновании на расторопность и сообразительность с собственными учениками… Что же делать учителю с этими комплексами? Поедом себя есть? Или направить энергию задетого профессионального самолюбия в творческое русло? И тогда оно, уходя из фокуса учительского внимания, уступает место детям.
Обычно главным посылом является затухающий детский интерес, понимаешь, что пришла пора в костёр дров подбросить, а проще говоря, устроить очередной урок-праздник, урок-пиршество. Честно признаюсь: люблю, когда удаётся сочинить и провести ролевую игру на уроке, – это для меня именины сердца, хотя с непониманием тоже приходилось сталкиваться.
Вспоминаю, как приехал в нашу школу молодой математик из большой городской школы. Умница был, этого не отнимешь. Но мешала ему постоянная оглядка на авторитарную педагогику.
Мы с ним работали в соседних классах, а стеночки у нас чисто символические, на первых порах даже уставали от голоса друг друга. Пока я не поделилась с ним секретом: чем тише говорит учитель, тем внимательнее слушают его дети. Стали мы щадить друг друга (а главное – детей). Но чувствую, что его всё равно что-то раздражает, хотя он, человек деликатный, помалкивает.
Однажды я не удержалась, отвела его в сторонку и спросила не столько голосом, сколько взглядом:
– Что?
– А не обидитесь?
– Постараюсь.
– Вы всё время играете. Я понимаю, весело. Но ведь так предмету не научить.
И с тех пор я доказываю ему (хоть он давным-давно уже в нашей школе не работает), что, играя, можно научить очень многому, даже тому, чему на традиционном уроке научить очень сложно.
Игра ведь будит детское воображение (мы с моими пятиклассниками даже в Грецию «летали» – на самолёте с настоящей стюардессой).
В игре развивается память ребёнка. Попробуй-ка заставь на обычном уроке выучить такой кусок текста, который совершенно добровольно и безболезненно запоминает и воспроизводит ученик, если класс доверил ему быть экскурсоводом.
Именно в игре так необходимо логическое мышление, умение владеть собой, своей речью – непросто объяснить дотошным одноклассникам, почему Пушкин спал под пологом, а театр в Греции был без крыши, да к тому же с каменными скамьями…
Примерно так я много раз в своём воображении отстаивала перед соседом-математиком своё право работать весело.
Вот я сейчас и расскажу, как весело мы изучали «Робинзона Крузо». В учебнике литературы из «Робинзона Крузо» всего несколько глав, а учителю, тем более если он ещё по совместительству и библиотекарь, хочется, чтобы дети прочитали всю книгу или хотя бы подержали её в руках. Если заставить, щёлкнув кнутом (оценкой), – будут читать в час по чайной ложке целый год, и не придерёшься: «Я же читаю! По пять страниц в день!» (вернее, в ночь, перед сном).
Как ускорить чтение? Конечно, можно книгу разрекламировать, уверить, что читать её интересно. Можно каждый день спрашивать, как двигается чтение, даже записывать в «читательский дневник» количество страниц, которые удалось одолеть от урока до урока (да ещё за подписью мамы – и такое бывает). Можно назначить срок, приготовить к этому сроку кучу самых каверзных вопросов – кто ответит, тот и прочитал. А остальных постыдить, упрекнуть да отпустить с миром. Так и не встретятся они с умной книгой, даже обложка в памяти не останется.
Как быть? Раздумья, раздумья…
И вот находится решение. Я его назвала чисто условно «аукцион обстоятельств». При каких обстоятельствах происходят необыкновенные и удивительные приключения?! Интересно же узнать!
Итак, дети заранее получают книги с закладками. На закладках чётко написаны вопросы: где? когда? куда? откуда? почему? зачем? и как? Детям нравится эта весёлая рифмовка, она быстро и прочно оседает в памяти, поэтому нет страха, что закладка быстро измусолится пальцами, а то и потеряется совсем.
Предлагаю ребятам по ходу чтения «Робинзона Крузо» записывать вопросы, используя рифмовку с закладки. Сразу предупреждаю, что вопрос: «А по сколько штук?» – неуместен.
Пишу на доске слово «аукцион», толкую его значение. Потом мы вспоминаем кое-что из виденного по телевизору, то, что способно хоть сколько-нибудь обогатить представления детей об этом действе.
– А что мы будем продавать?
– Вы? Ничего. Продавать буду я. Вот эти слова на ромашке написаны, а вы будете цену назначать – у кого больше ответов на это вопросительное слово.
– ?!
Никому ничего не понятно: какая ромашка? какие вопросы? Всё начинаем сначала… Успокаиваю, что, когда текст будет прочитан, всё окажется просто. Говорю для большей убедительности, что на одно вопросительное «где» об одном и том же событии можно найти в книге сто ответов. Например, о кораблекрушении: где оно произошло? По книге можно узнать и в какой части света (полушарии), и в каком океане, и возле какого типа суши (остров, полуостров, материк), и в какой части острова (северной, южной), и какая поверхность у берега, и в какой климатической зоне, и даже в какой главе произведения… У детей глаза на лоб – сразила. Но должна же я была хоть как-то среагировать на испуганное: «Ой! Я, наверное, ни одного не найду!»
И началось! На переменах задиристое:
– А у меня десять!
– А у меня пять и три!
– А у меня-а-а… – И глаза огромные – и «молчанка».
За интриганкой гоняются целый день, умоляют, выпытывают, обольщают, чтобы узнать, сколько.
Вхожу в класс, а Саша сидит на шкафу, отстаивая свои засекреченные материалы. Жуть! Но и это надо пережить. Вот наступит момент игры, и всё-всё переменится.
И день такой (деваться некуда!) пришёл. Я становлюсь ужасно щедрой и выделяю для этого дела аж два урока. За окном слякотная погода, а у нас жарковато.
Возникают проблемы с тем, как расставить стулья для двух команд: класс слишком маленький. Располагаться двумя дугами (учительский стол в центре) уже пробовали. Немножко непривычно видеть спину учителя… Хотя это шанс расслабиться, повольничать (построить рожицы, показать язык)…
Ищу варианты. А что, если вольное расположение? Но с условием – каждой команде обозначить своё место картинкой: «Робинзон на корабле», «Робинзон под пальмой» или что-то в этом роде. Получается необычно.
Заранее готовлю большую красивую ромашку, каждый лепесток которой – это один вопрос. Его не видно, дети очень любят элемент случайности, считая, что получается всё честно.
В самом начале провожу разминку – надо же снять напряжение!
– Покажите, как Робинзон размахивает флагом, копает землю, обрубает сучья кедра, прощально машет рукой.
Когда эта своеобразная (обхохочешься) гимнастика закончена, объявляю очень серьёзным голосом (сигнал к вниманию):
– А теперь, господа, приступим. Первый лепесток я оторву сама! (Спохватившись позже, я опять пожалела, что вылезла со своей учительской инициативой; конечно, надо было это право уступить детям.) Вопрос когда? Предлагайте цену, господа.
И началось!
– У меня пять!
– А у меня семь!
– Одиннадцать!
Смотрю на Виталика: лукавенько улыбается, но помалкивает. Когда страсти улеглись, он спокойно заявил:
– Беру. У меня двадцать девять.
Класс требует доказательств. Виталик достаёт листок, на нём действительно 29 пунктов. Все ахают. Читать пункты пока нельзя, потому что предстоит второй этап аукциона.
Таким образом «продаётся» каждое вопросительное слово. И обрывают лепестки ромашки уже те, кто до этого стал «покупателем».
Подводим итоги. Подсчитываем командные очки и награждаем победившую команду громким «ура».
Способ личного награждения я позаимствовала у нашей учительницы немецкого языка Елены Викторовны.
За первое место (тому, кто «купил» больше всех вопросов) ставлю две пятёрки – по русскому языку и литературе. Мне легко это сделать, я же учитель и библиотекарь-совместитель, а просто библиотекарю придётся перед учителем ходатайствовать. (Надеюсь, у коллег не возникнет вопроса: а при чём здесь русский? Он при том, что вопросы надо сформулировать и записать на русском языке!) В придачу – три жвачки (оценками же сыт не будешь!).
За второе место – одна пятёрка (предмет по выбору) и две жвачки. Всем остальным, «купившим» хотя бы по одному вопросу, – четвёрка по литературе и жвачка.
Но это только половина дела. Теперь в игру вступают ребята, «купившие» вопросы, – они «продают» их классу. Задающий после каждого правильного ответа вычёркивает соответствующий пункт в своём списке (или дописывает, если такого там не было) и выдаёт «робинзончики», в большом количестве заготовленные самими детьми (я вообще в этом плане лентяйка, стараюсь всё, что можно, переложить на ребячьи плечи), – цветные квадратики с рожицами. Вот здесь уже надо заранее договориться, «по сколько штук», – игра не должна затянуться.
Здесь возникает много интересных моментов. Задающий – за учительским столом. Как он чувствует себя там? А учитель? Он в одной из команд, на равных, тоже испытывает волнение – мелочи текста иногда забываются, не ударить бы в грязь лицом. Команды по очереди получают право отвечать.
Иногда возникают шумные споры о точности ответа, тогда спорщикам даётся зелёный кружок и они отсылаются к книге.
Совсем забыла сказать о счётчике. Всегда ведь найдётся тот, кто к уроку не готов (не знал, забыл, болел, ещё читает, не хотел). Памятуя, что слушание – тоже форма познания, ни в коем случае такого ребёнка не ругаю, а беру себе в добровольные помощники. Он отмечает что-то на доске, помогает раздавать «робинзончики», вручает «Орден книгочея» тому, кто сумеет заработать больше всех «робинзончиков» (каждая команда называет своего победителя – здесь прекрасно уживаются коллективизм и здоровый индивидуализм).
Вот и закончился урок. Поставлены на место парты, собраны книжки… А я всё сижу и думаю: нет, надо, надо играть с ребятами. Разве можно просто, как принято в школе, «проходить» «Робинзона Крузо» – такое любимое ребятами произведение, его даже «изучать» грех (это моё субъективное мнение!), в него можно только играть, в честь него устраивать урок-пиршество, урок-праздник, что бы там ни думал мой бывший сосед-математик.