Татьяна Рудишина

Шеваров Д. Гнездо : Перечитывая Аксакова. – Новый мир. – 2008. – № 12. – С. 120–132. – (Далёкое близкое).

Наверное, всё началось с книги Сергея Тимофеевича Аксакова «Детские годы Багрова-внука». Почему-то не помню эту книгу в своём детстве. Зато хорошо помню, как мы с женой по очереди читали «Детские годы…» дочкам, когда они ещё были дошкольницами. Вечером мы оставляли только настольную лампу и пускались по течению аксаковской прозы. С тех пор С.Т.Аксаков стал одним из наших семейно любимых писателей.

Сказке «Аленький цветочек», появившейся в печати всего-навсего как приложение к основному тексту, повезло куда больше, чем «Детским годам…». Сказку ключницы Пелагеи всегда иллюстрировали лучшие художники, её замечательно издают. «Детские же годы…» выпускают неохотно, «для старшего школьного возраста», а то и как для взрослых – почти без иллюстраций, мелким шрифтом. И уже мало кто помнит, что эта книга, ставшая хрестоматийной ещё в конце ХIХ века, написана для малых детей!

Очевидно, что произошло какое-то общее отчуждение от текста. Хрестоматийность до того «замылила» нам глаза, что в повести про Багрова-внука мы умудряемся не узнавать произведения детской литературы и тем самым попадаемся в сети, ловко расставленные полтора века назад добрейшим автором «Записок об ужении рыбы».

Сергей Тимофеевич захватывает маленького читателя не развитием событий (динамичность сюжета для детей в возрасте от 5 до 10 лет ещё не обладает той ценностью, которую она имеет для подростков), а изощрённой подробностью и живостью описаний. Это по сути макросъемка каждого встреченного на пути явления или предмета.

Для взрослых и подростков такая тщательность в описаниях утомительна, а для кого-то и вовсе невыносима. Малыши же, напротив – во все века они могут бесконечно рассматривать узоры коврика, часами разглядывать один и тот же пейзаж за окном и даже просто трещинки на потолке… Все эти счастливо схваченные мальчишкой и преданные бумаге стариком бесчисленные подробности развивают то, что сейчас называется мелкой моторикой. Но если современные психологи пекутся лишь о моторике рук, аксаковская проза развивает мелкую моторику воображения, без которой ребёнок будет лишён всего того чудесного, что таится рядом.

 

Лури Э. Поттериана, или Горшочек каши / Пер. с англ. – Иностранная литература. – 2008. – № 12. – С. 221–226. – (Статьи, эссе).

В феномене «Гарри Поттера» уже не первый год пытаются разобраться литературоведы и педагоги, социологи и психологи. На сей раз посмотрим на него глазами американского прозаика и филолога, автора исследований, посвящённых детской литературе, фольклору и семиотике моды.

Почему книги о Гарри Поттере снискали такую популярность? Возможно, самое простое объяснение в том, что книги Роулинг находят дорогу к сердцу всякого читателя, ведь в них сочетается множество жанров: фантастика, истории из школьной жизни, приключения, триллер, мистика и – что особенно актуально сегодня – компьютерные игры. Некоторые главы последних книг воспринимаются как текстовая версия видеоигры, рисованные герои которой летают туда-сюда по экрану, пытаясь прикончить друг друга…

Кроме того, Роулинг даёт читателю возможность выбрать образец для подражания. В Хогвартсе, как и в любой школе, есть заводилы, зубрилки, «свои парни» и коварные предатели. Гарри и двое его лучших друзей попадают на факультет храбрецов Гриффиндор. На самом деле Гермиона идеально подходит для Когтеврана, а Рон – для Пуффендуя. Не Распределяющей шляпе, а самому автору оказалось удобно поместить их в один факультет…

Мнения читателей о концовке сериала разошлись... Почти все опрошенные неодобрительно отозвались об эпилоге книги, который переносит нас на вокзал Кингз-Кросс девятнадцать лет спустя. .. Эпилог ставит крест на новых книгах о Гарри Поттере. «Как ни крути, – заметил один четырнадцатилетний читатель из Санта-Крус, – но кому он интересен, если стал обычным папашей средних лет?»

Резкая критика – реакция на быстрый успех книг о Гарри Поттере, – похоже, пошла на убыль. Надо сказать, что в основном её высказывали убеждённые христиане, в принципе не принимающие книг о добрых волшебниках или волшебницах (даже «Волшебника из страны Оз»). Жалобы на то, что Гарри и его друзья – отнюдь не примерные члены общества, что они нарушают самые разные правила, не слушаются взрослых, а порой даже воруют и лгут, также раздаются всё реже. Возможно, по мере взросления героев поступки их стало проще оправдывать. Сегодняшнюю критику можно назвать более аналитической – как в литературоведческом, так и в психологическом смысле.

 

Куник А. Умри, графоман, лучше не скажешь! – Звезда. – 2008. – № 12. – С. 176–180.

«Она приложила обе ладони к своему горящему как жар лицу. Сердце её куда-то упало, нарушая равновесие в голове и теле. “Это настоящий духовно-фанатический роман”, – думала она и вспомнила. Как он предстал перед ней воистину сказочным принцем – в красной футболке и облегающих синих спортивных рейтузах…»

Что это? Бред сумасшедшего? Последний взлёт моды? Пародия? Нет, нет и нет. Это коллаж из фраз, почерпнутых мной из рукописей… вы хотите сказать – графоманов. Но графоманов не рекомендуют по телевидению как «знаменитых публицистов и писателей», они не могут быть членами Пен-клуба; на них не станут писать положительные рецензии профессора крупнейших университетов и известные литераторы…

Даже малоодарённый писатель не может написать: «Я был ещё желторотым щенком» или «Информация трётся о мои органы чувств, а внутрь не проникает»… Подобные фразы может написать только человек, не понимающий значения употребляемых им слов, не чувствующий нелепости их соединения… Незнание языка и есть принципиальное отличие графомана от всех прочих пишущих людей.

Кроме незнания языка, у графомана есть и другие типичные черты.

Необразованность, доходящая порой до немыслимости, хотя графоман, как правило, имеет диплом о высшем образовании, иногда даже учёную степень. Будучи человеком малообразованным, графоман это скрывает, всячески стараясь показать обратное.

Со школьной скамьи помня об образности художественных текстов великих писателей, графоман и сам стремится писать образно. Так, в тексте может явиться Господь, который «расщепляет суть» одарённых людей «до самой сердцевины секирой душевной агонии».

Графоман любит описывать чувства героев. Желая придать романтические черты герою-любовнику, графоман может назвать его спину «парусной».

Как правило, графоман – человек неуёмного темперамента и видит себя исключительно в образе провидца, трибуна, борца. Поэтому он пишет «романы века»… Его конечная цель – известность, слава, поклонение. Он хочет быть властителем дум.

 

Лондон Д. «Так я пишу с недавних пор…» : из юношеских стихов / Пер. Маши Лукашкиной. – Новый мир. – 2008. – № 12. – С. 115–119. – (Новые переводы).

Двадцатилетний Джек Лондон охотно пробовал себя в поэзии, нередко выступал с чтением стихов публично. «Каких только стихов я не писал, – вспоминал писатель, – на любой вкус, начиная с триолетов и сонетов и заканчивая белым стихом, а также стихами эпическими».

Он руки опустил

(мои извинения – в адрес англичанина Генри)

Лишь слух о золоте прошёл –
В Клондайк он поспешил.
Сто миль прошёл, а не нашёл
Золотоносных жил.

Он холодал, он голодал.
Вернувшись, загрустил.
Мечтать о деньгах перестал.
И – руки опустил.

Поёт армейская труба –
И он уже солдат.
Но дисциплина и пальба
Его гнетут, как ад.

Худа солдатская еда.
И дождь заморосил.
Капрал ему по шее дал –
Он руки опустил.

Девицу в мае полюбил –
За нежный голосок!
Та на его любовный пыл
Ответила разок.

Но отказала наотрез,
Лишь замуж пригласил.
И он тотчас слетел с небес
И – руки опустил.

Ещё попытка?.. На черта.
Те три – не удались.
Поехал в Гарлем – и с моста
Шагнул, не глядя вниз.

От холода стеснило грудь,
На крик не хватит сил.
Он побарахтался чуть-чуть…
И – руки опустил.