Татьяна Рудишина

Этюд библейский

НИ ОДНА выставка в нашем зале не готовилась с таким трепетом, никогда тексты к работам не подбирались и не печатались с такой ответственностью…

Шла первая неделя Великого поста, а мы монтировали выставку художника, искусствоведа, богослова с названием «Библейский круг: Ветхозаветные сюжеты в графике Лилии Николаевны Ратнер».

Нас познакомила Светлана Панич – литературовед, преподаватель Библейско-богословского института св. апостола Андрея Первозванного, литературный консультант издательства «Нарния», автор нашей газеты. И началось-то всё с желания как-то продолжить творческое общение: заканчивался цикл лекций Светланы Николаевны «Христианские мотивы в русской литературе». Затем возникла идея сделать выставку работ Лилии Николаевны Ратнер, с которой мы ещё не были знакомы, у нас в выставочном зале библиотеки называемом «Вернисаж в Ружейном».

Мы ещё не предполагали, что сосредоточимся на Ветхом Завете, который, кстати, известен нашим соотечественникам гораздо хуже, чем Новый Завет (хотя оба и составляют Книгу книг – Библию, священную для христиан). Когда же мы привезли графические листы и разложили их в той последовательности, в какой события описываются в Ветхом Завете, стало ясно, что одними подписями с названиями сюжетов не обойтись, необходимы тексты, комментарии. Комментировать Библию (даже с помощью лучших справочных изданий) показалось всё-таки неуместным. Стало ясно, что это будет текст из Библии, и Светлана Панич, блестяще знающая первоисточник, любезно предложила свою помощь в подборе цитат. Самой же Лилии Николаевне было в те дни марта 2007 года не до нас – она потеряла брата. Так что выставку такой, какой она сложилась, художник увидела уже на лекции-презентации (жанр подсказали обстоятельства, сопровождавшие открытие выставки).

Но, наверное, мы были бы не мы, если бы не возникли у нас рядом поэтические тексты – как прямые стихотворные пересказы сюжетов, так и отражающие весьма вольные, авторские ассоциации. Уж слишком часто стены нашего зала оглашали голоса поэтов, хороших и разных. А начался подбор стихотворений с хрестоматийного пушкинского «Пророка». Как-то иначе этот текст стал восприниматься рядом с библейскими строками:

Книга Пророка Исайи. Гл. 6.

6 Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника,

7 И коснулся уст моих, и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен.

8 И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? И кто пойдёт для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня.

На ум приходили: Тарковский, Волошин, Бунин, Гумилёв. Не обошлось и без наших современников: вспомнились строки Ольги Седаковой, Елены Нигри, Александра Величанского. Интуиция подсказала поискать у Бродского, Ходасевича, Мандельштама. Некоторых авторов подсказал Интернет, именно там нашли Алексея Лаврова. Некоторые сюжеты так и остались без поэтического текста.

На стенах работы сопровождались двумя текстами. Один – белые буквы на багряном фоне – из Ветхого Завета, другой – белый текст на серо-голубом – стихи.

Сюжет «Каин и Авель»

Первая книга Моисеева. Бытие. Гл. 4.

2 …И был Авель пастырь овец; а Каин был земледелец.

3 Спустя несколько времени Каин принёс от плодов земли дар Господу.

4 И Авель также принёс от первородных стада своего от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его.

Каин и Авель

Каин и Авель

Вечером мгла спустилась в долину,
Где горели костры.
Там два брата,
Каин и Авель,
Приносили Богу жертву,
Каждый от трудов своих.
И костёр Авеля
Был подобен лучу света,
От него тьма бежала, как заяц,
А костёр Каина
Был угрюмей самой ночи,
Что-то тёмное
В нём рождалось,
Не бывшее
Прежде.
Каин, Каин,
Отложи камень,
Пока не поздно!
Ведь не Авеля ты убьёшь,
Не брата,
А свет, что сияет в твоей душе,
Солнцу подобный.
И когда Бог спросит тебя:
– Каин, где брат твой, Авель?
– Ты ответишь:
– Разве я сторож брату моему?
– Да, ты единственный и верный сторож
– Своей души.
– И как пёс охраняет двор
– От незваных гостей,
– Так и ты
– Сторожи от тьмы её свет.
Но не внемлет
Каин словам,
Убивает Авеля,
Гасит костёр.
И с душою,
Сумрачней ночи,
Бродит,
Подобно дикому зверю,
Смерти страшась.

Елена Нигри

 

Сюжет «Исход»

Вторая книга Моисеева. Исход. Гл. 13.

3 И сказал Моисей народу: помните сей день, в который вышли вы из Египта, из дома рабства: ибо рукою крепкою вывел вас Господь оттоле…

Моисей

Спасая свой народ от смерти неминучей,
В скалу жезлом ударил Моисей –
И жаждущий склонился иудей
К струе студёной и певучей.
Велик простор! Властительной руки
Он не простёр над далью синеватой.
Да не потёк послушный соглядатай
Исследовать горячие пески.
Он не молил небес о туче грозовой,
И родников он не искал в пустыне,
Но силой дерзости, сей властью роковой,
Иссёк струю из каменной твердыни…
Не так же ль и поэт мечтой самодержавной
Преобразует мир перед толпой –
Но в должный миг ревнивым Еговой
Карается за подвиг богоравный?
Волшебный вождь, бессильный и венчанный, –
Ведя людей, он знает наперёд
Что сам он никогда не добредёт
До рубежа страны обетованной.

Владислав Ходасевич

 

Сюжет «Неопалимая купина»

Вторая книга Моисеева. Исход. Гл. 3.

2 И явился ему [Моисею] Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнём, но куст не сгорает.

3 Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает.

4 Господь увидел, что он идёт смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я!

5 И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая.

 

Неопалимая купина

Неопалимая купина

В эпоху бегства французов из Одессы
Кто ты, Россия? Мираж?
Наважденье?
Была ли ты? есть? или нет?
Омут… стремнина… головокруженье…
Бездна … безумие… бред…
Все неразумно, необычайно:
Взмахи побед и разрух…
Мысль замирает пред вещею тайной
И ужасается дух.
Каждый, коснувшийся дерзкой рукою, –
Молнией поражён:
Карл – под Полтавой; ужален Москвою,
Падает Наполеон.
Помню квадратные спины и плечи
Грузных германских солдат –
Год… и в Германии русское вече:
Красные флаги кипят.
Кто там? Французы?
Не суйся, товарищ,
В русскую водоверть!
Не прикасайся до наших пожарищ –
Прикосновение – смерть!
Реки вздувают безмерные воды,
Стонет в равнинах метель:
Бродит в точиле, качает народы
Русский разымчивый хмель.
Мы – заражённые совестью: в каждом
Стеньке – святой Серафим,
Отданный тем же похмельям и жаждам,
Тою же волей томим.
Мы погибаем, не умирая.
Дух обнажаем до дна.
Дивное диво! – горит, не сгорая,
Неопалимая Купина.

Максимилиан Волошин

 

Сюжет «Давид перед ковчегом»

Вторая книга Царств. Гл. 6.

1 И собрал снова Давид всех отборных людей из Израиля, тридцать тысяч.

2 И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала Иудина, чтобы перенести оттуда ковчег Божий, на котором нарицается имя Господа Саваофа, сидящего на херувимах.

3 И поставили ковчег Божий на новую колесницу, и вывезли его из дома Аминадава, что на холме. Сыновья же Аминадава, Оза и Ахно, вели новую колесницу.

4 И повезли её с ковчегом Божиим из дома Аминадава, что на холме; и Ахно шёл пред ковчегом.

5 А Давид и все сыны Израилевы играли перед Господом на всяких музыкальных орудиях из кипарисового дерева, и на цитрах, и на псалтирях, и на тимпанах, и на систрах, и на кимвалах.

14 Давид скакал из всей силы перед Господом; одет же был Давид в льняный ефод.

15 Так Давид и весь дом Израилев несли ковчег Господень с восклицаниями и трубными звуками.

* * *

Пляшет перед звёздами звезда,
Пляшет колокольчиком вода,
Пляшет шмель и в дудочку дудит,
Пляшет перед скинией Давид.
Пляшет птица об одном крыле,
Пляшет погорелец на золе,
Плачет мать над люлькою пустой,
Пляшет крепкий камень под пятой.

Арсений Тарковский

И так шёл подбор ко всем тридцати четырём работам художника: Каин и Авель; Ноев ковчег; Три ангела; Исход; Медный змей; Исаак и Авраам; Сон Иакова; Неопалимая купина; Падение Иерихона; Исав и Иаков; Самсон, убивающий льва; Юдифь; Благословение Самуила на царство; Пурим; Призвание Пророка Исаии; Три отрока в пещи огненной; Пророк Илия; Пророк Иона; Илия Пророк на колеснице; Иосиф, проданный в рабство: Песня Песней; Пророк Осия; Давид-пастушок и др.

Последним явился эпиграф к выставке. Его нашла Светлана Панич, когда в очередной раз всматривалась в работы Лилии Николаевны: «Как одна большая семья!» Действительно, все эти Давиды, Моисеи и Самсоны на рисунках Лилии Ратнер словно земные люди, с их болью, радостью, надеждой, завистью и печалью. Как-то и не верится, что они ветхозаветные!

Эпиграф выставки: ... Библия для меня – книга воспоминаний о моём роде. У библейских героев – лица моих родных, моих предков, и ни разу еще не бывало, чтобы при мысли о Лаване не вставал у меня перед глазами один из моих дядьёв... Читая о Рахили, я вижу свою бабушку, зажигающую свечу в канун субботы, в патриархе Иакове узнаю отца, в блудном сыне – другого дядьку, метавшегося между сыновним послушанием и недолжной любовью. В Аврааме, покидающем Ур Халдейский, вижу я своего прадеда, а в Марии, Матери Иисуса, – мою замученную нацистами мать.

Роман Брандштеттер

Мы угадали, Лилия Николаевна испытала примерно те же чувства, наделив героев чертами своих родных, близких, знакомых – своего круга.

Лилии Николаевне наш отбор и, главное, подход – попытка объединить духовный текст и светскую поэзию – пришёлся по душе. Хотя было немало противников: «Разве можно так со Священным Писанием?!» «Можно», – убеждённо ответила Лилия Николаевна, развеяв наши сомнения. «Путь к Богу бывает весьма тернистым, а подчас и неожиданным, отнюдь не прямым», – добавила духовная дочь отца Александра Меня.

Выставка прошла. Остался каталог с иллюстрациями и текстами. И ещё на память остался поэтический сборник «Пока горит свеча» Ирины Языковой – близкого друга Лилии Николаевны, на обложке которого сюжет «Вознесение Пророка Илии». Откроем его наугад:

Зажжена свеча – бойся погасить.
Не руби сплеча – не спеши судить.
Тайна бытия – в лёгком взмахе крыл.
Между «ты» и «я» – мостик без перил.
Но всегда любовь побеждает страх.
Сердце как свечу держишь ты в руках.
Огонёк свечи дышит как живой.
И, сгорая, свет дарит нам с тобой.

Как ни мал огонь – он сильнее тьмы,
Наши «я» и «ты» он сплавляет в «мы».

Зажжена свеча, чтоб огонь не гас.
Я молюсь: Господь, не остави нас!