Ольга Мяэотс

НЕСКОЛЬКО лет назад к нам в библиотеку пришли парень и девушка и спросили: «А есть ли у вас книга “Девочка, с которой детям не разрешали водиться”?» Автора они не помнили, но, как часто бывает с книгами, полюбившимися в детстве, помнили отдельные эпизоды, которые принялись мне пересказывать, захлёбываясь от смеха.

Книга у нас нашлась¹, но вот ответить на вопрос о её авторе оказалось непросто: даже самая полная четырёхтомная немецкая энциклопедия детской литературы, выпущенная в 1970-е годы, не упоминала об Ирмгард Койн ни единой строчкой, а ведь скрупулёзнее немцев библиографов нет! Немного смущённая своим фиаско, я сказала: «Знаете, а переводчица книги работала у нас в библиотеке, может быть, она вам что-нибудь расскажет». Произведя несколько звонков, я раздобыла телефон Татьяны Сергеевны Ступниковой. Стали звонить, но никто не отвечал… Прошло несколько дней, и я узнала, что Татьяна Сергеевна умерла. Спросить её мы не успели, а спросить можно (и нужно!) было о многом.

Всякий библиотекарь знает, что читательский вопрос, который остался без ответа, долго не даёт покоя. Вот и я стала искать ответ – уже для самой себя. Кто же они были – Ирмгард Койн и Татьяна Ступникова? Как случилось, что их судьбы пересеклись?

Повесть «Девочка, с которой детям не разрешали водиться» впервые вышла на русском языке в 1957 году. «Действие повести происходит в Германии во время Первой мировой войны. Писательница остроумно высмеивает в ней ограниченных и самодовольных мещан» – так написано в издательской аннотации. Начинаешь читать, и на тебя обрушивается водопад смешных ситуаций. Смешных, но очень часто и горьких, ведь маленькая героиня никак не может прижиться в чинном и чопорном мире взрослых. Деятельный нрав героини, прямодушие и непосредственность – причина всех её бед.

«Если вы думаете, что у детей нет забот, то это глупо. Взрослые всегда говорят: “Ах, какая чудесная пора это беззаботное детство, как жаль, что оно никогда не возвратится!” Но у ребёнка наверняка гораздо больше забот, чем у взрослого».

И читателям невозможно с этим не согласиться. Героиня и её «шайка» то «помогают слабым и угнетённым», то оклеивают переводными картинками только что отремонтированную гостиную, то играют в героических пожарников на новостройке и по недосмотру заливают водой весь дом, а то пишут письмо самому императору и выкладывают ему всю правду: «Я пишу императору, что я разговаривала со многими взрослыми и все они считают, что мир лучше войны, и что вообще войну пора уже прекратить, и что война – это свинство». Стоит ли говорить, что при такой занятости сидение на уроках в школе или чинные прогулки с родителями в парке не могут восприниматься иначе, чем досадная трата времени?

«Ненавижу ходить на экскурсии и на прогулки со взрослыми. Тогда мне жизнь не мила и у меня такое чувство, будто на мне надета тысяча лечебных корсетов. Если с нами идёт ещё какой-нибудь ребёнок, то мне говорят: “Возьмитесь за руки и идите вперёд”. У меня очень много товарищей, с которыми я играю, но мы никогда не берёмся за руки, когда мы одни и бежим в городской парк или ещё куда-нибудь».

Девочка не желает мириться с несправедливостями и условностями взрослой жизни, она не хочет ждать, пока вырастет, а действует, не откладывая, так, как ей подсказывает сердце, ещё не скованное лицемерием и условностями взрослого мещанского мира. Чего стоит эпизод с шёлковым диваном, на котором разрешалось сидеть только гостям, «и то скрепя сердце». Но героиня-то считает, что с друзьями как раз надо делиться всем лучшим и самым дорогим. И вот она, в отсутствие родителей, приглашает к себе приятелей.

«Я повела Христианхен и остальных детей в гостиную и усадила всех в ряд на шёлковый диван, потому что мне хотелось сделать им что-нибудь особенно приятное. Дети сидели на шёлковом диване, но были не очень довольны. Они надеялись, что я придумаю какую-нибудь игру или покажу им фокус. Но тут раньше времени возвратилась тетя Милли и остолбенела от ужаса. Дети ничего не могли понять – ведь я им сказала, что у моего отца сто таких диванов, так что они могут спокойно сидеть на нём и даже сломать его, я тогда на радостях выкину что-нибудь необыкновенное – может быть, даже покачаюсь на люстре. Мне казалось замечательным, что на этом глупом мёртвом диване сидит так много детей. Но тетя Милли не увидела в этом ничего замечательного. После истории с диваном все стали относиться ко мне как к злодею, который, нагло хохоча, осквернил священный алтарь, – это я вычитала в миссионерской газете, подписку на которую мои родители из экономии хотят прекратить».

Книга Койн была написана за несколько лет до появления знаменитой Пеппи Длинныйчулок, но насколько похожи эти героини! Причём немецкая девочка, пожалуй, смелее и решительнее: ведь действовать ей приходится не в сказочном мире, а в совершенно реальном, и никакими суперспособностями она не наделена.

Я с удовольствием перечитала книгу о «Девочке, с которой детям не разрешали водиться», но сведений, касающихся её автора, так и не нашла, за исключением крошечного упоминания: в одной из статей Ирмгард Койн указали в списке немецких писателей, которые в годы фашизма вынуждены были жить в эмиграции. Всё.

А что же переводчик? О, эта была удивительная личность, все, кто с ней встречались, запоминали её навсегда! Татьяна Сергеевна Ступникова (1923–2005) работала в Библиотеке им. Ленина, а потом – в отделе международного библиотековедения Библиотеки иностранной литературы. Пришла она во ВГБИЛ ещё при знаменитом директоре-основателе М.И.Рудомино. Маргарита Ивановна ценила специалистов с хорошим знанием иностранных языков – ведь без этого работать в уникальной библиотеке, которую она создала, было просто невозможно. Т.С.Ступникова владела немецким в совершенстве. Шутка ли – она была переводчиком-синхронистом на Нюрнбергском процессе! Пройдя столь суровую школу, Татьяна Сергеевна всю жизнь соединяла библиотечную работу с переводческой. Во ВГБИЛ она занималась изучением работы немецких библиотек, переводила статьи на эту тему, делала обзоры и, конечно, «синхронила» на всевозможных встречах, семинарах, конференциях. Все запомнили её деятельной, энергичной, даже внешним своим обликом выделявшейся из общей массы. Но главное – Татьяна Сергеевна выделялась независимостью, свободой поведения. И мышления. Что в те советские годы было совсем небезопасно. Но всё это я осознала лишь тогда, когда прочла книгу воспоминаний Татьяны Сергеевны Ступниковой «Ничего кроме правды»². Автор дала своим мемуарам подзаголовок «Нюрнбергский процесс. Воспоминания переводчика», но охват событий в книге гораздо шире. Принципы правосудия того великого процесса над самыми жестокими преступниками ХХ века Ступникова применяет ко всем событиям, которым была свидетелем в жизни. Так книга охватила почти всё наше непростое столетие.

Удивительное это получилось произведение! Не книга-воспоминание, а книга-предупреждение. Казалось бы, одних свидетельств очевидца, перечислений фактов, личных впечатлений о самом главном суде над нацистами хватило бы с лихвой, но автор ставит более сложную задачу: понять самой и объяснить другим первопричину фашизма и шире – любой диктатуры вообще. «Как и почему овладевают человеком столь низменные страсти и превращают его в чудовище. На этот вопрос я до сих пор ищу ответа. И, поверьте, не из любопытства, а из страха, что всё это может повториться».

Увы, поводов для такой тревоги у Т.С.Ступниковой было предостаточно. Ведь именно в 1980–90-е годы вылилась в нашу жизнь коричневая грязь национализма: пресловутая «Память», молодчики из РНЕ в чёрных сапогах и рубашках, явно копировавшие прекрасно всем знакомые фашистские образцы. И это в стране, которая ценой неимоверных жертв принесла миру освобождение от национал-социализма.

Самое драгоценное в этой книге – авторский взгляд, трезвый и объективный. Хотя на Нюрнбергский процесс Татьяна Ступникова попала ещё совсем юной девушкой, жизненный опыт у неё был уже немалый: арест родителей, долгие годы жизни с клеймом «дочери врагов народа», война, служба во фронтовой разведке. Но именно эти тяжелейшие испытания позволили молоденькой переводчице впитать и оценить всё, чему она стала свидетелем на процессе в Нюрнберге, и более того, заставляли её постоянно сравнивать зверства фашистов и сталинских приспешников, чтобы в конце концов вынести собственный обвинительный приговор двум величайшим античеловеческим тоталитарным режимам – германскому национал-социализму и сталинскому большевизму. Тема эта сложная и весьма болезненная, потому я просто отошлю читателей к книге. Надеюсь, многих она убедит, а главное – заставит задуматься.

Из книги я узнала, что детство Т.С.Ступниковой прошло в Германии, где её отец, видный учёный-химик, находился в длительной командировке; это время совпало с зарождением национал-социализма. Там же, в Германии, Таня пошла в школу.

Одна из глав книги посвящена этим детским воспоминаниям. Думаю, не случайно. Читаешь и понимаешь, что твёрдость характера и верность правде были воспитаны в этой девочке уже в самом раннем возрасте. И ещё: детские воспоминания Тани Ступниковой удивительно похожи на рассказы другой девочки – героини Ирмгард Койн. Вот, судите сами:

«К нам пришёл полицейский в каске и строгим голосом приказал маме отдать меня в школу, потому что в Германии все дети, которым исполнилось шесть лет, должны учиться в школе. <…> Мама закивала головой и спокойно ответила “Gut, gut! Auf Wiedersehen!” И на следующий день мы пошли с мамой в народную школу и меня записали в первый класс.

Сначала в школе было очень интересно. Все дети в нашем классе перезнакомились друг с другом. Мы с Эрикой Кацелински решили дружить, потому что сидим за одной партой. Наша учительница фрейлен Шталь сначала говорила, что мы хорошие мальчики и девочки и что мы должны хорошо учиться. Мне очень хотелось получать хорошие отметки, и всем детям, наверное, тоже. Но потом мне надоело каждый день сидеть на одном месте, и однажды мальчишки на задних партах затеяли какую-то возню. Фрейлен Шталь разозлилась и вызвала двух учеников к доске. Мы думали, что она заставит их прочитать стихотворение, которое мы должны были выучить дома наизусть, но она приказала им вытянуть руки, взяла чёрную линейку и стала их бить линейкой по рукам. Я не вытерпела, вышла к доске и сказала, что учительница не имеет права бить учеников, что в Советском Союзе бить детей запрещено и что когда в Германии будет революция, детей бить тоже запретят». А как бы поступила в такой ситуации героиня Койн? Уверена, что так же!

Когда семья Ступниковой вернулась в Советский Союз, Таня попала в удивительную московскую школу имени Карла Либкнехта. Обучение здесь велось на немецком языке, а учениками были дети немецких специалистов, работавших в СССР, немецких антифашистов и деятелей Коминтерна, а также русские дети, знавшие немецкий язык. Славная история этой школы заслуживает отдельного рассказа, столько удивительных, ярких личностей она воспитала!

Но с 1936 года в школе начались аресты, так что в 1937-м учителей почти не осталось. «Нашим учителям, убеждённым марксистам и интернационалистам, знавшим своё дело педагогам, в стране социализма, куда они бежали от фашистского террора, была уготована та же участь, что и в фашистской Германии. Большинство погибло в сталинских лагерях», – с горечью пишет Т.Ступникова.

В 1937 году арестованы были и родители Ступниковой. Таня с младшей сестрой ареста избежали. Но от родителей не отказались (как известно, в то бесчеловечное время в такой ситуации от родственников было принято отказываться). Более того, Таня становится «связной» в тайной миссии помощи жертвам репрессий. Существовала и такая! Юная девочка вызывала меньше подозрений у охраны лагерей, поэтому именно она, нагруженная собранными всеми правдами и неправдами разными людьми грузами (продуктами, одеждой, лекарствами), отправлялась в трудный путь, отвозила эти передачи узникам в лагеря, тем самым спасая от гибели не только родных, но и совсем незнакомых людей. Таня проходила там, где взрослому было не пройти. И видела воочию такие вещи, которые многие, очень многие старались не замечать. И запоминала и плохое, и хорошее. Чтобы потом прийти к твёрдому убеждению: «Мой личный опыт, пусть это звучит наивно, глупо или заносчиво, говорил мне, что при желании в любых условиях не вдруг и не сразу, хитростью и ловкостью, тайными ходами, наглой ложью и притворством можно и должно сохранить человеческий облик и не опуститься в смрадный мир кровавых преступлений, в которые тебя пытаются завлечь или затащить нацистские или советские палачи».

Именно вот это – пример человека, сумевшего в страшных, нечеловеческих обстоятельствах сохранить внутреннюю свободу и остаться верным себе, человека, имевшего мужество открыто смотреть на мир, видеть правду и ложь и в конце жизни опубликовать эту правду как свой завет нам, – и есть самая главная ценность книги, которую, уверена, стоит прочитать каждому, и особенно нынешним школьникам.

Я читала книгу Татьяны Ступниковой, и меня не отпускало ощущение, что всё это пишет выросшая героиня Койн. Да, именно такой непреклонной и решительной она должна была стать. По крайней мере, всем полюбившим её читателям очень бы хотелось, чтобы так было. Но было ли?

И вот совсем недавно к нам в библиотеку пришла новая энциклопедия детской литературы, изданная в Германии уже в XXI веке. И тут я обнаружила статью об Ирмгард Койн. Вот что я узнала.

Ирмгард Койн родилась в 1905 году в Берлине. В 1913 семья переехала в Кёльн. После школы Ирмгард работала в фирме отца, одновременно пытаясь начать актёрскую карьеру, но безуспешно. Зато первая же книга Койн, опубликованная в 1931 году, принесла начинающей писательнице мгновенный успех. С выходом через год второй книги за Койн прочно укрепилась слава автора феминистических романов. Героини писательницы – молодые девушки, пытающиеся воплотить в жизнь свои мечты, но их иллюзии разбиваются в душном обывательском мирке, который Койн описывала с едкой иронией, граничащей с сатирой. «Писательница, обладающая чувством юмора, – обратите внимание!» – одобрительно отозвался о дебютантке известный писатель Альфред Дёблин. Но ведь именно эта мещанская среда, где властвуют условности, подавление и страх, породила фашизм. И Койн удалось одной из первых осознать это, фактически предугадать будущую катастрофу!

Увы, литературный успех Ирмгард Койн был недолгим. В 1933 году пришедшие к власти фашисты не простили ей насмешки над «немецким порядком», объявили её романы «асфальтной литературой» и запретили их. В 1936 году Койн вынуждена была эмигрировать – сначала в Бельгию, потом в Голландию. В эмиграции она познакомилась со многими писателями – Стефаном Цвейгом, Эрнстом Толлером, Генрихом Манном; вместе с Йозефом Ротом она в течение полутора лет путешествовала по Европе. В Амстердаме были написаны две детские книги Койн – «Девочка, с которой детям запрещали водиться» (1936) и «Дитя всех наций» (1938). Обе повести написаны от лица ребёнка, но если первая основана на личных детских воспоминаниях автора, то вторая посвящена судьбе еврейской девочки, вынужденной вместе с родителями спасаться от преследований нацистов и их приспешников. Но даже о сложных трагических событиях Койн умела писать с юмором и иронией!

Писательница не выдержала жизни в изгнании и в 1940 году тайно вернулась в Германию, где все военные годы жила под чужим именем в Кёльне, её скрывали родители и друзья. После 1945 года Ирмгард Койн ещё пыталась писать и выпустила два сборника новелл. Но разочарование от пережитых трагедий оказалось слишком сильным и сломило её силы.

Однако книгам Ирмгард Койн суждено было второе рождение! Писательнице удалось обогнать время – свободные энергичные женщины, отметающие обывательские условности, трезво оценивающие жизнь и знающие, чего хотят, вошли в реальную жизнь позже, чем появились на страницах романов; вот и героини Койн кажутся ныне вполне современными. По книгам Койн ставились спектакли и снимались фильмы, в 1981 году ей была присуждена литературная премия. Умерла Ирмгард Койн в 1982 году. Удивительно, но спустя более полувека книги Койн опять стали актуальны – их снова издают и даже переводят на другие языки. Что тому причиной – смелый талант писательницы или крутые повороты истории, вновь и вновь угрожающие нам возрождением национализма и тоталитаризма?

Неизвестно, как пересеклись судьбы этих двух женщин – немецкой писательницы и русской переводчицы. Но духовное родство их очевидно, и истоки этой близости – в детстве. Именно эта духовная близость помогла Татьяне Ступниковой мастерски передать стиль и интонацию немецкой книги, воссоздать по-русски всех героев столь же ярко и смело. Живая неуёмная детская энергия бьёт в книге ключом. Читаешь и то хохочешь взахлёб, а то вдруг остановишься и задумаешься: понимаешь, что всё не так уж смешно и весело. Для Койн, как и для Ступниковой, детство не было беззаботной золотой порой. Но они обе имели мужество сохранить открытый и честный взгляд на мир, видящий правду и не терпящий лицемерия и обмана.

«Всё плохое в этом мире начинается со страха, – написала Ирмгард Койн в книге “Дитя всех наций”. – Все эти ужасы в Германии стали возможны только потому, что люди вечно жили в страхе… Сперва отец требует, чтобы дети его боялись. Потом в школе надо бояться учителей, в церкви – Бога, а ещё – военных и прочих начальников, полицейских, бояться жизни, бояться смерти. В конце концов, люди уже так издёрганы и охвачены таким страхом, что выбирают такое правительство, которого будут бояться. Стоит ли удивляться, что, когда они встречают людей, живущих без страха, они злятся и хотят и их запугать. Сперва они превратили Бога в диктатора, а теперь им и Господь не нужен, потому что они сами всех диктаторов перещеголяли».

О страхе, превращающем человека в раба, думала всю жизнь Татьяна Ступникова. Жизнью и книгами эти писательницы, прошедшие сквозь тяжелейшие испытания, убеждали и убеждают нас – страх победить можно и оставаться человеком в самых нечеловеческих ситуациях тоже. Говорить правду – необходимо.

---

¹ Койн И. Девочка, с которой детям не разрешали водиться / Пер. с нем. Т. Ступниковой.  – М. : Детская литература, 1957. (1976, 1980), а также – М. : Росмэн, 2002.

² Ступникова Т. Ничего кроме правды. Нюрнбергский процесс. Воспоминания переводчика. – М. : Русские словари, 1998. (2-е издание – М. : Возвращение, 2003).