Валентина Гусева

Библиотечный урок по повести И.С.Тургенева «Муму»

ПЫТАЮСЬ и не могу «окинуть взором» даже мысленно те сто пятьдесят лет, в течение которых дети читают повесть Ивана Сергеевича Тургенева «Муму». Сегодня читают и хлюпают носами, как правило.За время моей долгой работы в школе разве ещё смерти Маруси из «Детей подземелья» Короленко или Биму Троепольского так сострадали, открыто, не стесняясь.

У чиновников от литературы в разные времена было разное отношение к этой маленькой повести. На её «прохождение» отводилось целых пять часов, и учитель обязательно должен был донести до детей главную мысль – «непримиримое отношение писателя к деспотизму». «Продвинутые» учителя хотели, чтобы пятиклассники письменно ответили, почему Герасим не ушёл в деревню вместе с Муму. Честно говоря, этот страшный по своей сути вопрос всегда пугал меня, мне казалось, что я сама не знаю ответа, как же на него могут ответить пятиклассники?

Потом появилось деление: одни произведения программа требовала читать и обсуждать, а другие – читать и изучать. Так вот «Муму» требовалось почему-то изучать, хотя мне казалось, что такое произведение логичнее было бы всё-таки сначала обсуждать, а уж потом в угоду программе и литературоведению говорить об интонации, языке, метафоричности, антитезе, иронии и т.д.

Любопытно и то, что изначально и до сегодняшнего времени «Муму» называют то повестью, то рассказом. Это, безусловно, вводит детей в заблуждение. Взять хотя бы современный учебник Геннадия Меркина «Литература. 5 класс» (2007), где приводятся воспоминания современников и первых читателей: «Весь рассказ Ивана Сергеевича об этих двух несчастных существах – не есть вымысел», «...Иван Сергеевич принёс в рукописи свою повесть “Муму”; чтение её произвело на всех, слушавших его в этот вечер, сильное впечатление...» И это всё на одной странице.

Такая же путаница продолжается и дальше. В Программе Т.Ф.Курдюмовой и др. «Муму» – это рассказ, а, например, в Тематическом планировании Л.И.Косивцовой (издательство «Учитель», 2000) мне попалась вещь ещё более парадоксальная. Тема урока № 40 – «Усвоение содержания повести Тургенева “Муму”», а № 41 – «Урок-эпилог по рассказу И.С.Тургенева “Муму”». И.И.Аркин поступил всех интереснее – в его «Книге для учителя» («Просвещение»,1996) блок уроков по Тургеневу обозначен совсем уж своеобразно: «Рассказ и повесть. Народный характер. И.С.Тургенев. “Муму”», хотя в качестве домашнего даётся задание – прочитать всё-таки рассказ.

Но не только поэтому, закончив положенное по программе «прохождение» материала, я проводила ещё один урок, чтобы не я, а сами дети попытались приблизить эту необыкновенно пронзительную повесть к своим детским душам. Я устраивала в библиотеке нетрадиционный урок, ребята такие уроки очень любят и называют их праздниками.

Мы готовили большую ромашку, на которой в центре (сердечке) писали: «Эта повесть меня...», – а дальше шли лепестки с надписями: «утешила», «позабавила», «дала мне помечтать», «растрогала», «заставила содрогнуться», «заставила плакать», «заставила размышлять».

Признаюсь честно, названия лепестков я когда-то очень давно, судя по моим рабочим планам, ещё в 1992 году, позаимствовала у Т.Ф.Курдюмовой, а она, по её признанию, – у Мопассана (Мопассан Г. Полн. собр. соч.: В 12 т. – М., – Т. 8. – С. 7).

Домой дети берут такие же ромашки, только нарисованные на листочках, тут они будут указывать страницы. А ещё я им разрешаю ставить галочки на полях; они смотрят на меня огромными глазами, но я спешу успокоить, что вдумчивый читатель может делать аккуратные пометки на полях (этому у меня потом будет посвящён специальный урок), а пока, чтобы учебник сильно не пострадал, мы решаем пометки делать карандашиком, чтобы их можно было легко удалить.

Если повесть прочитана, для ребят не составляет большого труда пролистать её ещё раз и найти нужные, на их взгляд, места. Это очень важное замечание – на их взгляд, так как не возбраняется ошибаться, спорить и отстаивать своё мнение.

Я постараюсь привести лишь некоторые находки детей, чтобы показать, что при обсуждении литературного текста нет и не может быть единомыслия.

Итак, чем же повесть, закончившаяся так трагически, могла утешить моих ребят?

– Утешает то, что Герасиму не помешали проститься с Муму, собака ела, а он плакал («две тяжёлые слезы выкатились вдруг из его глаз»).

– Я не согласен, этот эпизод не утешает, а заставляет плакать, ведь Герасим понимал, что прощается со своим другом навсегда.

– Утешает то, что он вернулся домой, среди своих легче пережить горе.

– А меня его возвращение заставило содрогнуться, я представил, как могла бы наказать его барыня за неповиновение.

– Меня утешило, что Герасим больше не завёл ни одной собаки, если бы он взял другую собаку, я бы его не понял.

– А я, наоборот, мечтал, что в деревне Герасим возьмёт себе другую собаку и назовёт её Муму.

– А я мечтала, как Татьяна убежит от Капитона и приедет в деревню к Герасиму... (приходится попутно вести разговор о судьбе русской женщины, о её бесправии и тяжкой доле).

Могла ли такая грустная повесть позабавить? (Этот вопрос не подразумевает разговора об иронии, но некоторые ребята всё-таки подмечают ироничный взгляд автора на своих героев.)

– Забавное имя – дядя Хвост. Он, как хвост, всегда после всех... («из окна глядел дядя Хвост и распоряжался, то есть только так руками разводил...») совсем бесполезный человек.

– Забавно, как Муму выражала свою радость от встречи с Герасимом («она в одно мгновенье облизала ему нос, глаза, усы, бороду»), мне даже самому смешно и щекотно стало...

– А мне кажется, что это не забавно, а очень трогательно, собака сильно любит хозяина.

– Забавно, как Степан ловил Муму, а она от него убегала («...ловко вывернулась из-под его пальцев и, подняв хвост, пустилась во все лопатки к Герасиму...»).

– Меня растрогало то, как Герасим ухаживал за Татьяной. («Глупо смеясь и ласково мыча, протягивал он ей пряничного петушка, с сусальным золотом на хвосте и крыльях».)

– А меня растрогало отношение к Муму, он ведь думал, что Муму заменит ему Татьяну, он и заботился о ней так же, как мечтал заботиться о Татьяне... («Ни одна мать так не ухаживает за своим ребёнком...»)

– Я содрогнулась, когда Татьяна дала согласие выйти замуж за Капитона («Татьяна повернулась, оперлась легонько о притолоку и ушла»), ничего себе – легонько оперлась, да мне кажется, что она вообще чуть в обморок не упала.

– Я содрогнулась, когда Муму чуть не укусила барыню («...Муму судорожно повернула голову и оскалила зубы»), сразу стало понятно, что быть беде.

– Я долго размышлял над тем, почему Герасим решил утопить Муму, а не ушёл с ней в деревню... (Вот он, самый трудный вопрос, который волнует всех, кто читал повесть. Ребята, как правило, не соглашаются с авторским финалом.)

– А я размышлял над словами толстой прачки. («Экой чудной этот Герасим... можно ли эдак из-за собаки проклажаться!..») Да, иногда собака становится членом семьи, вон у нас Жулька шестнадцать лет жила и умерла от старости. Когда болела, я её поднимал и водил по улице, а потом она совсем слегла, уже от мух не могла оборониться, которые облепили её мордочку, я тогда прогонял мух и закрывал её платком...

– Я размышлял над тем, почему Герасим, прежде чем идти к старосте, помолился перед образами... Наверное, он просил Бога помочь ему начать новую жизнь и чтобы староста не отправил его снова в город.

– Я размышляла над судьбой Татьяны, как ей трудно жить без любви...

И только один лепесток никогда не обсуждается, это тот эпизод, над которым хочется плакать, и ребята тихонько просят: «Почитайте Вы...» (будто у меня слёзы дальше).

Читаю: «А Герасим всё грёб да грёб... и только далеко назади к берегу разбегались какие-то широкие круги».

После изучения повести рекомендуется провести урок развития речи, чтобы дети написали свой рассказ. В разные годы у меня учились разные дети, но рассказы одного класса (выпуск 1998 года) я храню до сих пор, приведу некоторые из них.

Игорь Юдин: «Мы с мамой взяли домой голубя. У него было сломано крыло. Мы назвали его Сашей и стали за ним ухаживать. Голубь жил в коробке. Мы хотели его до лета вылечить, а летом отпустить на волю. Но случилось горе, зимой Саша умер. Я его похоронил».

(Не выбросил на помойку, а похоронил... В рассказе мальчика ничего нет о чувствах, но, по-моему, в слове «похоронил» – всё!)

Женя Куляпин (он стал словесником и в этом году читал с пятиклассниками «Муму»): «Однажды у нас собрались резать телёнка. Мне было жалко смотреть, как его выводят, и я отвернулся. (Не кричал, не плакал, не сопротивлялся, а молча принял взрослое «надо».) Когда ему надрезали горло и потекла кровь, он ещё долго не умирал, он приподнимался и хотел встать, но ему не удалось этого сделать. (Страшная сцена, очень похожая на казнь. Она страшна тем, что всё это видел ребёнок. И страшна равнодушием взрослых, которые всё это допустили. Ребёнку, видевшему это, поступок Герасима уже не кажется таким чудовищным.) Когда телёнка зарезали, то корова долго кричала. (Подметил чувства матери, она кричала, потому что ей тоже было больно.) А однажды летом она ела траву и подошла к тому месту, где зарезали её телёнка. Она подняла голову и протяжно замычала». (Прошёл почти год, а корова помнит место казни! Это его поразило! Но ведь и он помнит!)

Серёжа Потёмин: «Однажды у меня на кровати окотилась кошка. Её звали Чита. Она подарила нам четырёх котят. Один мне особенно понравился. Я попросил маму оставить этого котёнка, но мама не разрешила и велела мне (?!) закопать их. (Что это? Равнодушие? Жестокость? Непонимание того ужаса, который переживает ребёнок, исполняя волю матери?) Я взял маленькую коробку и положил в неё котят. (Подготовка к казни!) Но когда я уже выкопал яму, то взял того котёнка, который мне понравился, на руки и стал его гладить. (Душа борется, не соглашается, но опять происходит подчинение воле взрослого. Герасим был раб – это понятно, воля барыни – закон. А дети? Что, тоже рабская психология? Откуда? У таких маленьких!) Наконец я зажмурился, положил его в коробку к остальным, закрыл крышкой и быстро всех закопал. Потом я пришёл в комнату и лёг, мне было очень грустно.

С тех пор я больше никогда не закапываю котят...»

Саша Пинаев: «Однажды мама послала меня убить больную кошку. Я посадил её в мешок и пошёл в сарай. Я ударил один раз, кошка страшно закричала, я всё бросил и убежал...»

Есть и другие работы, но я выбрала самые трагичные, которые позволили мне потом вспомнить повесть «Муму» на родительском собрании, где я спросила родителей, кто из них в детстве плакал над участью Муму. На собрании присутствовали в большинстве своём мамы, они почему-то улыбаясь, почти все подняли руки. И тогда я прочитала вот эти детские работы, без фамилий ребят, естественно. В классе стояла мёртвая тишина...