Станислав Востоков

От составителя. Юмористическая, не совсем сказочная повесть о семилетней девочке Анне Петровне, которую мама и папа со всем пылом родительской любви заставляют часами играть на пианино, читать умные толстые книжки – «Войну и мир», представляете?! – и вообще проводить время с пользой. Даже на даче они нашли способ продолжить дочкины занятия музыкой: отправили её к соседке Жаклин Ивановне, владелице пианино. Правда, они не знали, что у Жаклин Ивановны своя методика обучения.

ЛЮДВИГ ВАН БЕТХОВЕН

На следующий день Анна Петровна пришла к Жаклин Ивановне без родителей. Они решили, что путь до соседней калитки достаточно безопасен для того, чтобы их дочь преодолела его самостоятельно. Подойдя к дому, Анна Петровна услышала, как на кухне кто-то звенит посудой, и направилась внутрь. Первое, что она увидела на кухне, была боксёрская груша, висящая в центре помещения. Жаклин же Ивановна варила на плите клейстер, с помощью которого собиралась оклеить комнату советскими деньгами. Чтобы не обжечься, она придерживала горячую кастрюлю боксёрскими перчатками.

Узнав о том, что Анна Петровна пришла без родителей, Жаклин Ивановна удовлетворённо кивнула.

– На твоих папу и маму, милочка, благотворно действует атмосфера деревни! Сегодня они разрешили тебе самой дойти до моей калитки, а завтра позволят в одиночку отправиться в глухой лес за грибами!

Когда клейстер был готов, Жаклин Ивановна сняла его с плиты и засунула в холодильник.

– Совершенно необходимо, чтобы он остыл, – пояснила она, – иначе мы с тобой, душечка, получим ожоги!

– А папа говорит, что в холодильники нельзя ставить горячие кастрюли, – сказала Анна Петровна, – от этого они ломаются!

Жаклин Ивановна достала из стенного шкафчика чайный сервис и поставила его на стол.

– Это верно, дитя моё, но у вас в семье, я полагаю, только один холодильник. Поэтому твоему папочке волей-неволей приходится его беречь.

– А у вас больше? – удивилась Анна Петровна.

– В нашей деревне, милочка, живёт господин нефтяной магнат, который каждый месяц выбрасывает на помойку холодильник, когда в нём перегорает лампочка. Благодаря этому обстоятельству у каждого жителя деревни есть несколько великолепных импортных холодильников.

Когда они закончили пить чай и Жаклин Ивановна вынула из холодильника кастрюлю с клейстером, у калитки зазвучал «Венский вальс».

– Господа газовщики, как и товарищи милиционеры, всегда приходят крайне вовремя! – сказала Жаклин Ивановна, нахмурившись.

С кастрюлей клейстера в руках она элегантно побежала к калитке. Анна Петровна последовала за ней.

У входа стоял высокий лохматобровый мужчина в синем комбинезоне. В одной руке он держал тетрадку, в другой сумку с инструментами.

– Извините, гражданочка, кажется, я оторвал вас от обеда? – сказал он, заметив кастрюлю в руках Жаклин Ивановны.

– Ваша наблюдательность делает вам честь, голубчик, – ответила Жаклин Ивановна, подняв левую бровь. – Действительно, мы с моей ученицей как раз хотели поесть немного клейстера. – Она понизила голос и приблизила лицо к уху мужчины. – Видите ли, мон шер, обойный клей нам уже надоел!

Анна Петровна зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться. А у мужчины от удивления глаза стали даже не круглыми, а овальными.

– Вы что, гражданочка, клейстер едите? Но это же может повредить здоровью!

Однако Жаклин Ивановна только отмахнулась кастрюлей.

– Ах, оставьте, голубчик! Старой перечнице вроде меня всё равно от чего помирать. А у этого ребёнка желудок настолько крепок, что в нём можно плавить чугун! Но я должна с прискорбием признать, что вы правы – рецепт приготовления питательного, вкусного клейстера давно утерян.

Мужчина в комбинезоне потёр лоб, взлохмачивая свои и без того лохматые брови.

– Какой бред вы несёте, гражданочка! Я даже забыл, зачем к вам пришёл!

– А вы посмотрите в тетрадку, голубчик, – посоветовала Жаклин Ивановна с очаровательной улыбкой, – у вас там наверняка записано.

Мужчина послушно открыл тетрадку.

– Вы угадали! – сказал он. – Я хотел узнать, нет ли у вас жалоб на газ?

– Разумеется, есть! – ответила Жаклин Ивановна.

Мужчина вытащил из кармана ручку и приготовился записывать.

– Я вас внимательно слушаю.

Жаклин Ивановна подняла подбородок и приняла надменный вид.

– Пишите, сударь! Я жалуюсь на то, что у меня постоянно убегает молоко!

Мужчина опустил тетрадку.

– Гражданочка! Вы не можете жаловаться нам на то, что у вас убегает молоко! Мы за это не отвечаем!

– Скажите, любезный, – сказала сердито Жаклин Ивановна, – кому принадлежит газ, мне или вам?

Мужчина почесал затылок и ответил:

– Газ, гражданочка, конечно, наш, но...

– Так что же вы мне голову морочите, голубчик? – возмутилась Жаклин Ивановна. – Почему я должна отвечать за молоко, которое убегает при кипячении на вашем газе? Нет, сударь! Если вся ваша компания функционирует подобным образом, то ей недалеко до банкротства! Вы только подумайте, что станет с вами, когда все люди начнут требовать компенсацию за свои убежавшие супы и пригоревшие пироги!

У мужчины в комбинезоне подогнулись ноги, и он схватился за забор.

– Мамочка дорогая! Я и не знал, что дела наши настолько плохи! Спасибо за совет, гражданочка! Обязательно сообщу ваше мнение начальству!

Жаклин Ивановна изящно наклонила голову.

– Непременно сообщите! Ведь ваш генеральный директор постоянно талдычит по телевизору, что благосостояние нашей страны строится на экспорте газа! А если он не исправит положение в своей компании, то нам придётся строить наше благосостояние на тульских пряниках и матрёшках!

С этими словами Жаклин Ивановна повернулась и захлопнула калитку.

– Ещё немного, и я бы расхохоталась! – сказала Анна Петровна, направляясь со своей учительницей в дом.

– И правильно бы сделала, милочка, – ответила Жаклин Ивановна. – Ведь врачи установили, что от смеха накачивается пресс. Через две недели постоянного смеха он становится просто как дерево. У меня был один ученик, который мог прыгать на животе. Он никогда не подходил к гимнастическим снарядам, зато не выпускал из рук книжки с анекдотами и смеялся с утра до вечера как сумасшедший.

Жаклин Ивановна остановилась и передала Анне Петровне кастрюлю с клейстером.

– Иди в гостиную, голубушка. А я схожу в сад, поищу кисточки.

– Вы что, забор красили? – спросила Анна Петровна.

– Нет, милочка, я перекрашивала один из своих дубов в берёзу.

– Зачем? – не поняла Анна Петровна.

– Понимаешь, дорогуша, у меня в саду много разных деревьев, но до вчерашнего дня не было ни одной берёзы. Зато в настоящее время этот бывший дуб наверняка является самой крупной берёзой в мире!

Пока Жаклин Ивановна искала в саду кисти, Анна Петровна осматривала гостиную. Это была странная комната. К её потолку были привинчены четыре стула и стол, а в центре пола торчала люстра.

Вскоре в комнату вошла Жаклин Ивановна с двумя кисточками в одной руке и магнитофоном в другой.

– Бетховен! «Лунная соната!» – объявила она, опуская магнитофон на пол и включая звук. – Хорошая у меня гостиная, милочка? Обстановка здесь несколько непривычная, зато я всегда могу сказать, что приёмы у меня проходят на высшем уровне!

С этими словами она зажгла люстру, привинченную к полу.

– А в свободное от гостей время я использую эту комнату в качестве оздоровительного кабинета.

– Разве вы больны? – удивилась Анна Петровна.

– Разумеется, я больна! – ответила Жаклин Ивановна, скрещивая руки на груди. – В мои годы просто неприлично не иметь десятка-другого тяжёлых болезней! Кроме того, тогда мне было бы не о чем разговаривать со своими сверстницами! А так у нас всегда есть общая тема для светской беседы!

Жаклин Ивановна принесла в комнату кассовый аппарат с деньгами.

– Здесь десять тысяч рублей, – сказала она. – Полагаю, этих денег хватит не только на гостиную, но и, прошу меня извинить за вульгарность, на летнюю уборную! Разделим работу пополам, милочка! Я беру на себя левую половину комнаты, а ты займись правой! Готова? Тогда начали!

Оклеивая свою половину, Анна Петровна старалась, чтобы рубли шли ровными рядами. Жаклин Ивановна больше обращала внимание на цветовое сочетание купюр.

– Теперь каждый поймёт, что я состоятельная женщина, – сказала она, наклеив последнюю зелёную трёхрублёвку. – Надеюсь, когда я буду проводить влажную уборку комнаты, никто не скажет, что я отмываю грязные деньги?

Между тем два отпущенных на урок часа миновали, и Анна Петровна отправилась домой.

На обед мама сварила рассольник, который Анна Петровна ненавидела с рождения. Поэтому, зачерпнув суп ложкой, она сначала долго на неё дула, потом медленно выпивала жидкое и лишь затем с выражением отвращения на лице съедала гущу.

– Ты только посмотри на этого ребёнка! – всплеснула руками мама. – Она опять ничего не ест!

Папа строго поглядел на Анну Петровну.

– Не нервируй, пожалуйста, маму. Ешь как положено!

– Слушай, что папа говорит! – кивнула мама. – Убери локти со стола и выпрями спину! Тебе обязательно горбиться над тарелкой, как верблюд?

Анна Петровна выпрямилась, убрала руки со стола, но есть от этого быстрее не стала. Вдруг ей в голову пришла замечательная мысль, и Анна Петровна сказала:

– Я думаю, мне нужно больше заниматься музыкой.

Услышав от дочери эти неожиданные слова, мама с папой переглянулись. Наконец-то Анна Петровна проявила тягу к музыке! Ведь раньше она не садилась за пианино, пока десять раз не напомнишь.

– Я думаю, что мог бы договориться об этом с Жаклин Ивановной, – сказал папа. – Правда, мы с ней ещё не обсуждали вопрос оплаты, но она человек бедный и наверняка не возьмёт за занятия много.

Услышав это, Анна Петровна едва не подавилась рассольником. Папа наверняка думал бы иначе, если бы увидел гостиную Жаклин Ивановны, оклеенную деньгами до самого потолка!

– Хорошая идея, – согласилась мама, – но не стоит особенно перегружать ребёнка. Ведь ей ещё нужно каждый день читать «Войну и мир», а также помогать мне по дому! Думаю, что четырёх часов музыки будет вполне достаточно!

– Я сегодня же поговорю с Жаклин Ивановной, – кивнул папа. – Она, конечно, слегка чокнутая, но вполне безобидная старушка.

А если папа решал что-нибудь сделать, он никогда не откладывал дела в долгий ящик.

Поэтому сразу же после обеда он отправился к Жаклин Ивановне и обо всём договорился.

---

Мысль в подарок

Легче всего осуществить те мечты, в которых не сомневаются.

Александр Дюма-отец