Александра Кириллова

«К 16 годам я научилась учиться в школе, читать книжки, писать в ЖЖ, пускать мыльные пузыри и строить дома из картона. И всё это абсолютно серьёзно. Хочу стать редактором и надеюсь, что все эти навыки мне пригодятся»

ЧТО ДЕЛАТЬ ЧЛЕНУ ЖЮРИ?

Когда мне предложили стать членом детского жюри конкурса Национальной детской литературной премии «Заветная мечта – 2008/2009», я растерялась. Как, по каким параметрам можно оценивать детские книги? Интересная, познавательная, полезная, смешная, добрая, трогательная – как разделить книжку на составляющие, как распределять баллы? Или руководствоваться только одним «нравится – не нравится»? Будет ли это объективно? Как быть?

C этими вопросами я обратилась к своей школьной учительнице литературы Татьяне Николаевне Татарниковой. Вместе с ней мы сформулировали, что же должен увидеть юный читатель в хорошей детской книжке. Это, прежде всего, интересный сюжет, яркие запоминающиеся герои, образный язык. Ну и, конечно, то самое «нравится – не нравится» – неуловимое очарование Книги с большой буквы.

Воодушевлённая, я с энтузиазмом взялась за чтение горы из двадцати трёх рукописей и... почти сразу поняла, что дело обстоит гораздо проще. Двадцать три автора, среди которых было немало популярных писателей, сплочённой когортой вели наступление на русский язык, попутно «делая детскую литературу».

У «РАСПУТНОГО УКАЗАТЕЛЯ»

В том, что русский язык не только велик и могуч, но и сложен и пластичен, авторы произведений, вошедших в шорт-лист, убеждали меня ежестранично. Вот как, к примеру, будет множественное число от слова «вымя»? На этом сломался Павел Калмыков, вспомнив «вымена» (такая форма смутила бы даже Владимира Даля). «Распутный указатель» – его же изобретение, как и «улыбающиеся усы», «защуренные глаза», «лицо носатой национальности», «граммочка» (что-то меньше грамма?) и «заезживать» (заезжать). Попутно автор поясняет малолетним читателям смысл слова «абстиненция», предварительно употребив в тексте новаторское «обстененция». У Дарьи Вильке другая проблема: в погоне за образом она отправляет водяную крысу плавать «буксиром», а забор – «расходиться калиткой».

Но хватит о языке и стиле. Дело автора – придумать и написать, а орфографию, пунктуацию и стилистику поправят редакторы.

Да, в детской книжке обязаны быть герой и сюжет, иначе как ответить на вопрос: «Про что ты читаешь?» – «Про Незнайку, Айболита, Тимура, войну, Африку, цирк...».

ТРЕБУЮТСЯ ГЕРОИ

К окончанию чтения мальчишки и девчонки, а также их родители, домашние животные и игрушки обоих полов кружились перед моими глазами разноцветной каруселью. Несложные имена, замысловатые прозвища и клички, одна-две характерные черты, как нарядный картонный фасад у полуразрушенного здания. Был даже клон Мэри Поппинс – Станислав Востоков назвал её Жаклиной Ивановной. Тщательно выписанными старушками с экстраординарными способностями можно было укомплектовать не один дом престарелых, антропоморфными грызунами – парочку живых уголков. Но большая часть героев была схожа в одном – они были выдуманы. Или додуманы до товарного литературного вида, потому что немалую долю среди произведений-номинантов занимали мемуары.

КАК Я ПРОВЁЛ ДЕТСТВО

Воспоминания о детстве – это то, что у взрослого человека отнять невозможно. А владея навыками рефлексии и письменной речи, взрослый человек может эту пору своей жизни ещё и увековечить. Записать семейные истории и курьёзы, посмотреть на них с высоты своего сегодняшнего, взрослого опыта... Но авторы воспоминаний, представленных на конкурс детской книги, в большинстве своём забыли, что их произведения должны быть интересны не им самим, их родным, близким и друзьям, а детям. Попытки превратить обычные мемуары в адресованное детям повествование предпринимались. Так, Валерий Фёдоров ввёл перед каждой байкой (кстати, не всегда «детского» содержания – чего только стоил рассказ об алкогольных похождениях советских моряков на иностранной земле) однообразные диалоги деда и внука. Марина Аромштам, начав повесть с «я», рассказывала о посторонней семье – маме, папе, Косте и Грише, иногда всё же сбиваясь на «мы». Юрий Нечипоренко разбавил свои воспоминания лирическими отступлениями (или лирические отступления воспоминаниями).

Однако малолетним читателям, несмотря на небольшой возраст, тоже есть что вспомнить. И – это точно! – есть чем заняться помимо воспоминаний. Осторожно, книжка закрывается.

СКАЗКИ НЕДЕТСКОГО МИРА, ИЛИ КРЮЧОК ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ

Хорошая детская книга, вне зависимости от жанра, интересна и взрослым, и детям. Зная это, авторы старательно рассыпали по своим произведениям «крючки» для взрослых – эпизоды, фразы, реплики, рассчитанные на зрелых читателей. Артур Гиваргизов и Ксения Драгунская сделали это своим фирменным приёмом, и приём полностью заменил содержание. Ёрничанье Павла Калмыкова граничило с безграмотностью. Пересказанный Натальей Николаевой гоголевский «Ревизор» напоминал головоломку «Найдите десять отличий» (взрослые ищут, школьникам не подсказывать!).

КЛАДБИЩЕ ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ

Литература литературой, а теперь немного арифметики. В двадцати четырёх произведениях двадцати трёх авторов пострадали: крыс – 1 голова, мышей – 1 голова, баранов – 1 голова, черепах – 1 голова, раков – 1 голова; кошек, собак, драконов, людей – много. В расчёте ли на взрослых или стремясь как можно скорее познакомить детей с реалиями жизни, а может быть, просто следуя моде на откровенность, Марина Аромштам и Тимофей Юргелов подробно описывают болезни, мучения, смерть животных. И если у Юргелова такой подход может быть оправдан – он рассказывает о Казахстане 70-х годов прошлого века, то у Аромштам, напротив, вызывает неприятие: пусть и правда, но какая-то неправильная, как будто автор кается в собственной неумелости и невольной жестокости. Хотя, конечно же, отождествлять автора и его лирического героя нельзя. Как нельзя отождествлять писателя – и человека.

АВТОРЫ И ЛЮДИ

Пока я читала произведения-номинанты, вопросы: «Что за люди авторы? Кто они по профессии? Как и чем живут?» – у меня не возникали. Есть рукописи, и этого вполне достаточно, чтобы выбрать из них лучшие. Ни имя, ни опыт, ни место жительства не имели никакого значения. Только после распределения премий я заинтересовалась, кто же написал книжки, ставшие призёрами. И тогда стало понятно, что все мы – и взрослое, и детское жюри – сделали…

ПРАВИЛЬНЫЙ ВЫБОР

Лауреаты Большой премии – Марина и Сергей Дяченко – создали целый мир – неоднозначный и завораживающий. Мир, близкий к реальности хотя бы тем, что в нём необходимо принимать решения и отвечать за каждый свой шаг. Эдуард Веркин, напротив, описал мир реальный, и сделал это так здорово, что его повесть воспринимается как один большой фотоальбом с видами провинциального городка. Тимофей Юргелов тоже фотографически точен, но его взгляд направлен в прошлое; вряд ли эта книга будет интересна подросткам, но взрослые читатели встретят много знакомого и, пожалуй, уже подзабытого.

Малая премия в этом году стала больше чем литературной премией (но об этом мы узнали после вручения). Юля Кузнецова смогла приоткрыть дверь в больничную палату, приоткрыть, находясь внутри, – и, читая её «Выдуманного жучка», я не только увидела незнакомый мир, но и поняла, как много мужества может быть в каждом прожитом дне и как, отталкиваясь от реальности, можно создать произведение, включающее в себя нечто большее, чем личный опыт. Спасибо, Юля!

Сборник рассказов Илги Понорницкой, как и повесть Юргелова, тоже из прошлого. Но не сюжетно, а стилистически. Проза Илги похожа на тонкие акварельные зарисовки, и ей сложно сегодня быть востребованной издателями. Хочется надеяться, что премия позволит не только опубликовать это произведение, но и дать импульс к изданию спокойных, сдержанных, добрых книг для детей.

Сергей Седов – мастер наивного жанра – на мой взгляд, наиболее традиционный современный автор из тройки лауреатов Малой премии. Но современная сказка для детей строится по законам, созданным в том числе и Сергеем Седовым, и кому, как не ему, быть в числе лидеров.

А если по-простому, то ещё мне понравились замысловатая фэнтези Андрея Буторина, добрая сказка Нины Воскресенськи, маленький «мемуар» Дарьи Вильке. И ещё – что к моему мнению в жюри прислушивались, мой голос слышали, а моё решение было значимо. И что я отвечала за каждый свой шаг и тоже, пусть немножко и не напрямую, но «делала детскую литературу».