Интервью

Александр Архангельский, известный телеведущий, публицист, литератор, в интервью руководителю портала «Правкнига» Георгию Гупало рассказывает, почему он считает себя литератором, а телевизионщиком – по воле случая, как он стал своим человеком для библиотекарей и зачем «зовёт попов» на свои передачи на телеканале «Культура».

 – Вы известный телеведущий, публицист, писатель, литературовед, журналист, преподаватель Высшей школы экономики, сколько талантов у вас ещё есть?

 – Я умею делать только то, что мне интересно. И всегда хочется попробовать то, что ты ещё не делал и то, чего ты не умеешь.

…

 – А сейчас вы кем себя ощущаете – телеведущим, писателем или публицистом?

 – Я литератор. Есть такая профессия – русский литератор. Человек, который складывает слова и доносит смыслы. А всё остальное – формы. Приложение его сил. Где-то удачнее, где-то неудачнее. Конечно, это разные преломления. Я сам себе не судья, не выношу себе приговора, у меня другой критерий: у меня совесть чиста по отношению к тому, что я делаю, или не чиста? Ведь сам себя не обманешь, правда? А получилось или не получилось в конечном счёте, это уже не я должен решать.

…

Вы упомянули сейчас один из своих проектов – «Библиотеки мира». Сложный, затратный проект, трудный, и тем не менее – кто же рискнул делать такую непопулярную передачу сейчас?

 – Ну, во-первых, она не очень-то непопулярна, потому что у нас сто шестьдесят тысяч библиотек.

– Но большая часть из них – это ведомственные и школьные библиотеки, то есть самих-то библиотек нет, они практически убиты и уничтожены в России. Большинство районных городков просто утратили уже эти библиотеки.

 – Вы правы. Но люди-то остались. Кстати, благодаря сюжетам о библиотеках, я для библиотекарей стал своим. Но если говорить о том, как это начиналось, то тоже случай. В 2004-м Владимир Потанин дал дополнительных денег каналу «Культура», мы попали под грантовую раздачу, и сделали первые четыре программы. Следующий год нас никто не финансировал. А когда канал понял, что ему этот цикл нравится, мы стали снова делать по четыре фильма в год. В этом году будем делать про российские библиотеки. Про крупнейшие – Ленинку, Публичку уже сделали, а теперь предстоит рассказать про университетскую – на примере МГУ, про научную – на примере Библиотеки Академии Наук, про областную - на примере, видимо, Вологодской библиотеки, и про районку – тут мы думаем про Холмогоры.

– Какая разница между теми библиотеками, которые вы видели на Западе, и теми, что видите здесь, в России?

– Если говорить о национальных библиотеках, то разницы большой нет. Примерно настолько же, насколько ВВП России меньше ВВП США, настолько же меньше финансируется и Ленинка. Другое дело, что тамошние элиты очень хорошо понимают, что без библиотек их общество не будет развиваться. И доктор Джеймс Биллингтон, кстати, историк России, автор книги «Икона и топор», директор библиотеки Конгресса, он из американской элиты, её верхушки. Это выражается не только в том, что он конгрессмен, не только в том, что президент лично назначает его на пост, не только в том, что именно в библиотеке Конгресса американские президенты приносят присягу на верность своему государству, но и в том, что он может, например, запросто позвонить министру обороны и попросить у него военный самолет, если ему нужно перебросить оборудование для микрофильмов и микрофишей в ту же Россию. Как это было при академике Дмитрии Сергеевиче Лихачёве, когда американцы сделали библиотечное пожертвование и перевозили его военной авиацией.

 Наша элита не понимает, зачем ей библиотеки, кто такие библиотекари. Мы единственная страна в мире, где три национальные библиотеки: Ленинка, Публичка и Президентская библиотека. Почему цифровую библиотеку нужно было отдельно создавать, а не Ленинке или Публичке поручить – у меня ответа на этот вопрос нет, как нет ни у кого.

 – Он есть, конечно, у нас у всех, мы понимаем, для чего это было сделано…

 - Да, но мы же прекрасно понимаем, что оборудование в Президентской библиотеке роскошное, а возможностей действовать – никаких, потому что параллельно была принята четвёртая статья Гражданского кодекса, фактически остановившая распространение цифровых данных, находящихся в библиотеках. Оборудование есть, библиотеки нет.

 – У нас всё так в России делается, поэтому…

 – А что касается региональных властей, там очень всё по-разному, не системно. Всё зависит от данного губернатора или данного главы муниципального собрания. Расположен к библиотеке, понимает, зачем книжки, или нет. Вот, например, в Чувашии. Президент Чувашии, Николай Фёдоров, очень любит библиотеки. И ему нравится Интернет. Поэтому у него в библиотеках полный порядок – в районках, в сельских, более того, там профинансировано обучение Интернету: бабушки сидят, всё чистенько. Приезжаете – там книжки есть, они закупаются, и бабушки сидят и учатся работать в Интернете, что очень хорошо, потому что они с внуками будут на одном языке разговаривать и внуки с ними по-другому будут разговаривать. Повезло.

Повезло, что какой-то олигарх оказался в нужное время в нужном месте и он дал денег библиотеке. Например, Михаил Прохоров помог оборудовать Норильскую городскую библиотеку. А сейчас в городе скандал: Михаил Прохоров уходит из Норильска, и посмотрим, как теперь сложится судьба библиотеки… Надо же понимать – по всем мировым данным в Норильске жить невозможно, но люди живут, двести шестьдесят тысяч человек, значит, им надо где-то находиться, а библиотека – ключевое место…

 – Один из самых депрессивных районов вообще у нас в России, по количеству алкоголизма и самоубийств…

– Да, и очень важно, чтобы были закрытые помещения, куда люди могут придти, потому что на улице находиться большую часть года невозможно. Библиотека там и место встречи – есть и кафе, и мультимедийный центр, и дискуссионный центр – и место, где ярмарки книжные могут проводиться.

 В Вологде губернатор понимает, что такое областная библиотека. Поэтому Нелли Белова, директор областной Вологодской библиотеки, не могу сказать, что процветает, но живёт очень хорошо. Но есть и плохие примеры.

Был скандал, когда в Твери пытались закрыть городскую библиотеку, потому что решили сэкономить деньги (по сто тридцать первому закону, о местном самоуправлении, финансирование ушло на низовой уровень). Вот эта полная бессистемность в отношении библиотек – чудовищна, потому что на сегодняшний день районная библиотека – это центр притяжения всех думающих людей в регионе. Более того, страна устроена таким образом, что в города, где живёт меньше ста тысяч населения, крупные книжные сети не придут. Невыгодно. Туда доберётся либо коробейник, по старинке, как при Некрасове, либо библиотекарь. Когда ещё электронная книга туда придёт, когда ещё доберутся новые устройства, ридеры, когда там электронные деньги просто появятся, чтобы можно было заказать эту самую электронную книгу. До этого дожить надо. А сейчас – районная библиотека.

 Более того, когда Президентскую библиотеку запустили, было решение, что будут создаваться её отделения в регионах. Некоторые ретивые губернаторы попытались закрыть свои областные библиотеки, чтобы побыстрее открыть отделения Президентской, электронной. Но это безумие. Вообще, я заметил, мы семнадцать программ уже сняли, что библиотеки живут хорошо либо при полноценной демократии, либо при полноценном авторитаризме. Авторитарные режимы понимают, что библиотеки – это их символ принадлежности к цивилизации. Например, в Египте отличная Александрийская библиотека – одно из лучших зданий в мире. Книжек пока мало, но будет много, потому что арабы скинулись и будут составлять гигантскую коллекцию.  

Понятно, что Египет не самая высокоразвитая страна в мире. Но египетская авторитарная элита понимает, что для неё это символ принадлежности к мировой культуре. С библиотекой там будет полный порядок. А демократии понимают, что в основе их политических систем – библиотеки, книги, знание. Поэтому в Америке библиотека Конгресса процветает и будет процветать. Президент США Барак Обама строит центры чтения по всей Америке. Жена президента Мишель Обама курирует библиотечную программу, как и её предшественницы, первые леди. У нас тоже – по галочке, но не в реальности.

 При советской власти Ленинка жила полноценной жизнью, потому что тоталитарное государство использовало библиотеку как символ своей легитимности, принадлежности к мировой культуре. А после краха Союза, когда не демократия и не авторитаризм, какое-то рассыпающееся время. Хотя есть, конечно, некоторые подвижки, я знаю, что в Перми обсуждают, как выстраивать региональные сети…

– При этом библиотека на Западе, особенно в США, – это огромная часть не просто культуры, а жизни человека, потому что любой американский школьник может придти и ему помогут приготовить даже уроки, причём не только для школы, но и для института.

– Да, и для тестов, для всего. Но с другой стороны, библиотекарь в Америке всё-таки получает деньги, на которые может жить. Не самые большие, но всё-таки на них можно жить. А что получают наши, районные, городские? Да что районные и городские! Я когда пришёл снимать в Публичку и в Ленинку и спросил, сколько тамошние библиотекари получают – я со стыда чуть не сгорел! Мне было стыдно, что я зарабатываю много больше. Три года назад библиотекарь в Публичке в среднем зарабатывал 4500 рублей, а в Ленинке – 7000. Национальная библиотека, ключевая, что уж говорить про районные. Там если местная власть не подкинула, то просто ножки протянуть можно. И вот это беда.

Материал печатается в сокращении.
Полная версия на http://www.pravkniga.ru/intervews.html?id=1119