Николай Назаркин

ПОМНИТЕ, был такой анекдот. Мышки приходят к сове жаловаться: мы, мол, маленькие, мягонькие, нас все обижают. На что умная сова даёт свою рекомендацию: “Мышки, станьте ёжиками!” Обрадованные таким решением мыши уже устраивают праздник, пока вдруг до одной не доходит: “А как нам ёжиками стать-то?” И сова отвечает: “Мелочами не интересуюсь, я не тактик, я стратег!”

Прошлую свою статью (в № 1/2010. – Ред.) я закончил обещанием рассказать о тактике. Понятно, что за раз обо всём многообразии тактических приёмов не расскажешь. Да я их все и не знаю, честно говоря. Так что поступлю проще: напишу несколько вопросов, которые как раз сужают поле решений библиотерапевта и позволяют выбрать нужную тактику. Ну и для облегчения понимания приведу один уже конкретный пример.

Итак, первый вопрос:

Кого лечим?

В смысле, на кого будет направлено библиотерапевтическое воздействие? На первый взгляд, этот вопрос уже решён и вообще очевиден: вот он, Петя-на-костылях или Полина-которая-боится-идти-на-урок-математики-потому-что-она-всё-равно-никогда-не-
выучит-эти-дурацкие-производные-и-вообще. Бери и... Ответ очевидный, но не полный. Сова вот тоже стала исправлять самих мышек, но ведь можно заняться и кошками, и белками. В нашем случае – воздействовать на окружение Пети и Полины. На однокласников, например. Так что отвечать на такой простой с виду вопрос надо, хорошенько подумав.

Теперь вопрос второй:

Чего мы пытаемся добиться?

В прошлой статье я задавал вопрос “чего я хочу?”, а теперь будет уточнение с учётом реальных обстоятельств. Конечно, все мечтают получить весь мир и пару коньков в придачу, но в жизни даже коньки надо выбирать по ноге, наличию и кошельку. Так что чем проще и чётче сформулирована поставленая задача, тем легче получить реальный результат. Дело в том, что только правильно сформулировав проблему, можно искать или даже создавать самим материалы, которыми мы попытаемся эту проблему решить. То есть переходим к следующему, третьему вопросу:

Чем лечим?

Большинство, слыша о библиотерапии, бессознательно сразу подставляют вместо безликого “средство библиотерапевтического воздействия” привычное и знакомое “художественная литература”. Разумеется, как же без обычной, самой нормальной художественной книги – повести, романа, даже рассказа! Библиотерапевты используют художественную литературу самыми разными способами, начиная от простейших общебиблиотечных, так сказать, приёмов – вроде составления рекомендательных списков (вот о таких списках и будет сказано подробнее в примере ниже) и заканчивая целыми комплексами вроде разработанного американскими специалистами курса по “Барраярскому циклу” Л.М.Буджолд.

Но всё же такой литературой список библиотерапевтических средств вовсе не ограничивается. Кому-то, например, будет реально трудно выжить без довольно скромных с художественной точки зрения, зато очень полезных книжек, написанных специально с конкретной библиотерапевтической целью и для конкретной, отличной от “обычных детей” аудитории (я расскажу о таких книжках позднее, в отдельной статье). Кому-то бальзамом на сердце прольётся самодельная брошюра, составленная из текстов законов, постановлений и прочей юридической казуистики с комментариями и разъяснениями, – там будет, наконец, ясно и точно указано, кто и на что имеет право. А малышовые издания с текстурой или вырубкой, развивающие переферийные нервные окончания? А книги и журналы, в которых те же родители делятся собственным опытом по воспитанию “не таких” детей? А... И это, заметьте, только навскидку названные виды наших, библиотерапевтических, материалов только для одной категории – детей-инвалидов. А сколько ещё других видов?! Я все просто не знаю, врать не буду.

И следующий вопрос:

Как лечим?

Это, конечно, самый трудный и объёмный вопрос. Полного, всеохватывающего ответа на него я не дам – не в состоянии. А просто называть все известные методы не хочу, да многие из них, собственно, вполне известны и вам по роду профессиональной деятельности. Те же рекомендательные списки, беседы о книгах, групповые и индивидуальные обсуждения, литературные игры... Перечислять долго, да и не нужно. Другое дело, что некоторые из таких методов имеют маленькие или не очень маленькие нюансы, и вот об этом я расскажу поподробнее в других статьях.

Ну и обещанный пример. Рекомендательные списки. Кто из библиотекарей не составлял их? Казалось бы, что тут может быть нового, пусть даже “от библиотерапии”? Но рекомендательный библиотерапевтический список имеет свои, особые нюансы. Причём я сейчас не касаюсь нехудожественных изданий, беру только исключительно родной библиотекарям “худлит”.

Первая и основная ошибка составителей таких списков – “пихать” в них всё, что есть “по теме”. А поскольку, например, книги о детях-инвалидах не очень на слуху, то “по теме” оказывается любая книжка, так или иначе затрагивающая этот вопрос. Невзирая на собственно литературные достоинства, – уж сколько я встречал списков, где среди прочих “красуется” творение Тамары Крюковой “Костя+Ника”!

А ведь это самая настоящая диверсия: указывать такие книжки в рекомендательном списке только потому, что они вроде как “по теме”. Трудность и важность затронутой темы ни в коем случае не искупают неряшливость слога, “картонные” характеры и бесконечные “обсахаренные” штампы. Наоборот, всё это дискредитирует тему. Люди, к огромному сожалению, не могут прочесть вообще всё, что только написано в мире. Так что если подросток из самых лучших побуждений последует рекомендации и начнёт знакомство с миром особых детей с книжки Тамары Крюковой... Нет, книжка будет прочтена. И, вполне возможно, ему даже понравится – ведь его читательский опыт в силу объективных причин невелик, так что всю вторичность и заштампованость “Кости+Ники” подросток может попросту не увидеть. Вот только голова его вместо действительно достойных образчиков уже будет забита “картоном” и “сахарной ватой”.

Я слышал множество оправданий в стиле “ну ведь такой литературы мало...” Лукавство. Такой литературы может быть и не столь много, как мечтается, но уж на пару списков вполне хватит. Настоящей, качественной литературы для полноценных (так называемых “раскрытых”) списков. Надо просто уметь искать. Впрочем, поиск информации – основа работы библиотекаря.

В качестве следующего момента “особости” библиотерапевтических списков я бы указал фильтрацию по назначению, точнее – способы этой фильтрации. Дело тут вот в чём. Кроме уже упомянутых выше “раскрытых” списков, то есть списков, где, так скажем, “вообще хоть кто-то хромает”, существуют, конечно, рекомендательные списки уже для определённых категорий читателей или, к примеру, для специфических запросов. Ну, это тоже всем вам знакомо. Однако для одной и той же аудитории можно и нужно в различных ситуациях отфильтровывать разные произведения. И здесь дело уже не в собственных достоинствах той или иной книги, а в той стратегии, что избрал для себя библиотерапевт. Так, например, для привыкших работать в плотном личном контакте американцев характерно прямое воздействие на “болевые точки”. А вот в “европейской школе”, где библиотерапевт и его пациент частенько разделены и во времени, и в пространстве, господствует более мягкий стиль. Так что, выбирая ту или иную книгу для “своего” списка, подумайте – а как вы будете с ней работать? Не стоит, скажем, вестись на внешнюю похожесть ситуаций (читателя и героя книги), это опасный путь, если нет возможности работать с читателем в очень тесном контакте. И даже тогда может очень понадобиться помощь медиков или психологов. Если этого нет – не прыгайте выше головы.

Здесь, думаю, можно остановиться.

А следующая статья будет о “роли личности в библиотерапии”. Что такое “библиотерапевт”, что такое “пациент-читатель”, всегда ли их можно идентифицировать и может ли быть библиотерапия без библиотерапевтов...