Отвечает писатель Валерий Воскобойников

Каково, на Ваш взгляд, сегодняшнее состояние детской литературы? Нормально ли качество издаваемых книг (шрифт, бумага, иллюстрации), их количество, цена и доступность?

Литература редко развивается в виде столба по восходящей. Обычно это – дерево, на котором постоянно вырастают новые ветки. И состояние её никогда не бывает идеальным: всегда кажется, что на дереве что-то наросло слишком, а что-то надо подрезать. Быть может, ещё и потому постоянно живёт миф о кризисе литературы. К счастью, это именно миф, хотя, конечно, кризисы иногда нас всех настигают. Но если говорить про наши времена, то каждый год появляются новые таланты, которые постепенно становятся классиками. Из тех, кто на моих глазах не так уж давно перешёл из разряда молодых в классики, могу назвать Марину Бородицкую и Марину Москвину, Андрея Усачёва, Михаила Яснова, Сергея Махотина и Сергея Георгиева. Каждая их новая книга – это событие в детской литературе. А молодые, которые вот-вот превратятся в классиков, это, например, Станислав Востоков, Артур Гиваргизов. Я могу этот список продолжить и дальше, так как много лет постоянно веду семинары и мастер-классы молодых. А ещё есть мастера, имена которых звучат для нас привычно, как говорят, они давно стали фактом национальной культуры. Это, например, Эдуард Успенский, Виктор Лунин, Святослав Сахарнов, Георгий Юдин – они тоже постоянно радуют новыми книгами. Видите, сколько талантов работает в детской литературе! Потому разговоры про кризис – это из разряда нелепиц. Если же говорить об издательском процессе, то тут много простора для его улучшения. Иногда складывается ощущение, что детские книги издают в основной массе для семей небедных жителей больших городов. Говорю сейчас не про содержание книг, а про их завышенную цену. Уважаемые издатели слишком полюбили дорогие книги, которые не в состоянии купить своим детям жители провинции. Причём нередко при ближайшем рассмотрении эти дорогущие, благодаря золотой мишуре и ослепляющим краскам, издания выглядят аляповато, безвкусно. Это вовсе не значит, что полиграфии надо вернуться к убогим образцам советского времени, когда обычную не “подарочную” детскую книжку на международных выставках стыдно показывать было. Но превращать книгу в предмет роскоши тоже не стоит.

На Ваш взгляд, каковы сейчас главные проблемы детской литературы в России, если они есть?

Проблемы есть всегда. Например, постоянно существует голод на современные повести, романы, в которых подростки узнавали бы себя, сегодняшний мир. И книги эти были бы не поверхностным чтивом, а писались так, чтобы читатели “над вымыслом слезами обливались”, чтобы вместе с персонажами совершали нравственные открытия, страдали и познавали счастье жизни. Ещё больший дефицит в поэтических книгах для подростков. Если стихов для малышей у нас предостаточно, то поэзии, которая волнует душу двенадцати–четырнадцатилетнего человека, почти нет. К счастью, постепенно выправляется дело с познавательной литературой. Ведь прежде, начиная со времён Карамзина и Ишимовой, у нас была прекрасная научно-популярная литература для детей. Взять того же Перельмана или серии “Эврика”, “Пионер – значит первый”. В этих книгах юный читатель бился вместе с их героями над тайнами мира сего, переживал надежду, разочарования, отчаяние и, наконец, свершал подвиг открытия. К середине 1990-х годов мы получили превосходно изданные зарубежные детские энциклопедии. Такие энциклопедии обязательно должны быть, их интересно рассматривать. Но они – всего лишь сборники информации, как отрывной календарь. И такая информация, не прошедшая через сердце, быстро выветривается. Не зря же, создавая в конце XVIII века первое издание для детей, Новиков с Карамзиным назвали его “Детское чтение для сердца и разума”. Это было гениальное название. Именно такими в основной массе и должны быть детские книги – для сердца и разума.

Как Вы относитесь к потоку переводной детской литературы (в основном скандинавской), который появился сейчас? (Имею в виду в том числе и книгу “Самые добрые в мире”.)

К потоку хорошей переводной детской литературы я отношусь хорошо. Но иногда для нашей традиционной культуры эти произведения оказываются спорными. Именно такой является и книга “Самые добрые в мире”, где автор слишком вольно обращается с трагической темой смерти. Скажу честно, что в оценке её я сам постоянно спорю с собой и каждый раз прихожу к другому решению.

Купили бы Вы такую книгу своим детям?

Пожалуй, купил бы. Но читал и обсуждал бы её вместе с ними.

А нужно ли вообще говорить с детьми о подобных вещах – о смерти, любви, сексе, смысле жизни? И если да, то с какого возраста?

Говорить с детьми можно обо всех человеческих проблемах, о счастье и трагедиях. Но только с каждым возрастом (точнее, с каждым ребёнком) – по-своему.

На каком языке стоит общаться с детьми? Делать ли скидку на возраст, неразвитость понятийного аппарата, садиться ли на корточки или говорить с высоты своего роста?

В ответе на данный вопрос и содержится магия детской литературы. У профессионалов есть такой термин: “детскость”. Это – трудно “формулируемое” качество. Но если оно присутствует, то книга попадёт в душу ребёнка. А если детскости в книге нет, то с какими бы благими намерениями ни писал автор, книга пройдёт мимо читателя и явит собой продукт мартышкина труда.

Чем мир ребёнка отличается от мира взрослого человека?

Ребёнок проходит много этапов взросления, и, скажем, мир грудного младенца отличается от миров годовалого и 3–5-летнего человека. И все эти миры отличаются от мира взрослой жизни. В детстве многие печали и радости воспринимаются намного острее. Опять же детство – это эпоха всестороннего познания жизни, когда многое испытывается на ощупь и на вкус.

Отличаются ли современные дети от нас, помнящих о собственном детстве? Какие новые вопросы и задачи возникают у писателя, когда он пишет для современного ребёнка?

Побывав во многих странах, а также в регионах нашей страны, я убедился, что в основе своей дети всего мира одинаковы. Как и дети разных исторических периодов. Но только в основе. Потому что у каждой эпохи – свои реалии. Мой 10-летний внук, года четыре назад познавший компьютерную грамотность, намного информированней, чем был я в его возрасте. Но только он никогда не ловил тритонов, плохо представляет, что такое, например, недоуздок, и вряд ли когда примет участие вместе со взрослыми в работе на сенокосе. Вопросы же и задачи, в принципе, старые. А иногда даже очень старые. Ну кто тридцать лет назад мог представить, что сегодня мы будем решать те же проблемы, которые решали персонажи в пьесах Островского! И вновь вернутся в нашу жизнь аксиомы типа “бедность не порок” и “лучше жить бедно, но честно”. С другой стороны, детская литература всегда в погоне за временем и всегда от него немножечко отстаёт. В погоне – потому что желательно, чтобы современный читатель узнавал себя в реалиях именно современной ему жизни. А немножечко отстаёт – потому что, к сожалению, пока человек вырастет, пока напишет книгу по представлениям собственного детства, часть обстоятельств, интонации, некоторые речевые обороты уже уйдут в прошлое.

Какие задачи решает для себя писатель, пишущий для детей? Или вообще ничего не решает, а пишет для собственного удовольствия?

Главным тут является удовольствие. Как бы человек ни мучился в момент создания своего текста, если законченный вариант не доставляет автору удовольствия – дело плохо. Хотя по прошествии времени автор может очень даже разочароваться в этом своём тексте. Да и главной задачей существования детской книги, кроме чтения для сердца и разума, является задача услады души. Да. Очень хорошо, когда книга не только волнует душу, но и услаждает её.

И правда, а почему и для чего (кого) вы пишете?

Насчёт “почему” – ответить мне сложно. Вероятно, потому, что не могу не писать. А “для кого” – ответить могу. Хорошая детская книга интересна не только ребёнку, но и его взрослым родственникам. И основная масса моих книг написана для людей лет так от восьми–двенадцати и до ста. Но можно читать их и после ста. Хотя случаются книги для абсолютно взрослого читателя. Только о них – разговор отдельный.

В чём главная проблема молодых детских писателей – в трудностях собственного роста, невозможности пробиться на рынок, к читателю, в требованиях издательств?

Проблем множество. Кроме перечисленных – проблема, например, в “географии”. Молодому москвичу, петербуржцу – издать первую книгу тоже трудно. И всё же издательства у него под боком. А если человек живёт в глубокой провинции – тут сложностей во много раз больше. К счастью, в последние годы появились литературные конкурсы, семинары и мастер-классы для молодых, которые проводит фонд С.А.Филатова. Это способствует выявлению молодых дарований. Хотя я убеждён, что талантливый человек всегда найдёт своё место в литературе. Дело в том, что молодых одарённых людей, особенно в детской литературе, не так уж много. А ей постоянно требуются именно молодые таланты, не успевшие забыть собственное детство. И таким молодым немедленно начинают помогать зрелые мастера. Так было и со мной – мне помогали и Радий Погодин, и Виктор Голявкин, и даже Леонид Пантелеев. Так было, например, с Эдуардом Успенским, который с благодарностью вспоминает Бориса Заходера. И то же самое происходит сейчас.

В 2000-х пошла в гору коммерческая детская литература – книги для мальчиков, романы для девочек. Плохо или хорошо, что взрослый мир вторгается в пространство детской книги? Возможна ли хорошая, качественная коммерческая литература для детей?

Не всякая массовая, коммерческая литература обязательно плоха. Самыми массовыми изданиями были Библия, сочинения Пушкина. Но, тиражируя отличные книги, коммерческие издательства одновременно готовы утопить читателя и в океане литературных поделок. Это – наша плата за свободу книгопечатания. И это – стихия, с которой бесполезно, а потому не стоит бороться. Единственный способ борьбы для автора – создать в противовес стихии хорошую книгу, на которую обратят внимание читатели. А с вторжением взрослого мира в пространство детской книги дело обстоит ещё сложнее. Были времена, когда поэзия для детей походила на уютную лужайку, где среди зайчиков и ёлочек играли детки, а у них были щёчки, ручки, глазки, губки. А в это время города уже освещались электричеством, по железным дорогам уже мчались поезда, а Луи Блерио перелетел через Ла-Манш. Но гул взрослого мира до этой уютной лужайки не долетал. Потом наступила другая эпоха, когда взрослый мир, словно танк, въехал в детскую комнату. Как и во всём, здесь тоже необходима гармония. С одной стороны – детский мир должен, как сообщающийся сосуд, ощущать явления взрослой жизни, с другой – ни в коем случае нельзя заливать его потоком сугубо взрослых интересов.

А как Вы считаете, какие задачи у детской литературы? Она должна учить, должна лечить, объяснять, задавать вопросы, давать ответы, помогать ребёнку строить его внутренний мир и самому искать ответы на свои вопросы?

Вот ведь какая здесь “загогулина”. С одной стороны, литература как вид искусства никому ничего не должна. Это – всего-навсего отражение, своеобразное зеркало человеческого сознания. С другой – именно в детской литературе мы не можем забывать о призыве “сеять разумное, доброе, вечное”. И помогать ребёнку находить ответы на свои вопросы. И лечить с помощью той самой услады души.

Говорят, что в каждом детском писателе живёт ребёнок. У Вас он какого возраста?

Я помню в себе многих детей, начиная приблизительно лет с трёх. Сначала это лишь эпизоды, а лет с шести – уже всё. И порой вновь переживаю события той детской жизни – такой же ощущаю стыд, такую же обиду, радость.

Любите ли Вы встречаться с читателями и выступать? Если да, то почему, если нет – тоже почему?

Люблю. Особенно, когда возникает интересный разговор. Это зависит и от меня самого, и от аудитории, то есть должна быть какая-то доля совместного творчества.

Ваши любимые писатели, иллюстраторы и произведения?

Их много. Причём при разном состоянии души писатели, точнее, их книги – разные. Если только русские и только детские, то, начиная с Кариона Истомина, а также моих покойных товарищей: Радия Погодина, Виктора Голявкина, Юрия Коваля – и заканчивая молодыми: Станиславом Востоковым, Натальей Дубиной, Еленой Ракитиной. Любимые иллюстраторы, работающие сегодня, – это Николай Устинов, Виктор Чижиков и петербуржцы – Валерий Траугот, Владимир Алексеев, с которым мы сделали несколько удачных книг, Михаил Бычков. Любимые с детства книги – “Робинзон Крузо”, “Таинственный остров”. То есть книги, описывающие, как герои, попав в труднейшие обстоятельства, с помощью умения и знания преодолевают трудности. А ещё – Гайдар с его “Чуком и Геком”, “Голубой чашкой”.

Постоянно работая с молодыми писателями, как Вы оцениваете их уровень? Отличаются ли они от писателей Вашего поколения, если да, то чем? Слабее или сильнее их произведения для детей?

Один из критериев литературы – степень новизны. Но такие открытия, как создание новой ветви на дереве детской литературы, случаются не так часто. Обычно это – развитие известной традиции, если продолжить сравнение, то это – новые листья на уже известных ветвях. И эти новые листья тоже необходимы – без них дерево жить не может. А если среди них появляется гений – то это уже новая эпоха.

Вопросы задавал Алексей Олейников