Дмитрий Шеваров

Мало кто знает, что библиотека знаменитого Царскосельского лицея находится сегодня вовсе не в Царском Селе и не в Петербурге, а на Урале

НАЧАЛАСЬ эта достойная сериала и до сих пор ещё во многом таинственная история в 1920 году. Россия сгорала в огне братоубийственной войны, а в голодном Петрограде, который тогда называли “городом мёртвых”, несколько чудаков целые дни возились с книгами. Нет, они не топили ими печки и камины (как это приходилось делать почти всем замерзавшим жителям), а составляли каталоги, сортировали книги по отраслям знаний, укладывали их в ящики. В холодную залу, где на дверях висела табличка “Петробюро”, солдаты привозили горы роскошных изданий из лучших библиотек гибнущей столицы империи и её пригородов. Целые обозы с книгами прибывали из Царского Села.

За несколько месяцев бывший библиотекарь Публичной библиотеки И.И.Яковкин и его коллеги укомплектовали выдающуюся научную библиотеку в сто тысяч томов. Всё это богатство увозили на станцию и вагонами отправляли в Екатеринбург. На Урале по решению Совнаркома создавался новый университет.

Так в Екатеринбург попали почти 20 тысяч томов из уникальной библиотеки Царскосельского и Александровского Императорского лицея. Появление царскосельских раритетов в Екатеринбурге не вызвало сенсации. Те, кто занимался организацией Урал-университета (так он назывался в документах того времени), вероятно, куда больше, чем старым книгам, обрадовались ящикам мыла, прибывшим с тем же эшелоном.

Что стояло за решением большевиков спешно перебросить в далёкий от столиц заводской город лучшую научную библиотеку того времени? Думаю, оно было вызвано не одними лишь политическими причинами, не только желанием “раскулачить” Лицей, как ненавистное “гнездо контрреволюции”, но и дальними планами индустриализации, проектами создания новой научной элиты. В то время, когда одни мнили себя, говоря по-нынешнему, супергероями, рвали глотку на митингах и устраивали кровавые бойни, другие молча спасали детей и книги. Впрочем, ужас той эпохи был, кроме всего прочего, и в том, что некоторые деятели успевали проявить себя на всех фронтах. Порой одна и та же рука ночью подписывала приказы об арестах и высылках учёных, а днём учреждала новые университеты…

***

До конца 1970-х годов большая часть лицейских книг хранилась в одном из университетских зданий на улице Куйбышева, вдали от главного корпуса. Многие студенты и не знали, какие сокровища находятся рядом с ними. Но вот в 1980 году сотрудникам библиотеки и археографической лаборатории Уральского университета удалось создать музей редкой книги. На одной из первых экскурсий по музею выпало побывать автору этих строк, тогда первокурснику. Помню, как, глядя на редчайшие экземпляры рукописных и старопечатных книг, ещё раз пожалел, что не дерзнул поступать на истфак, а пошёл на журналистику. Особенно загадочными казались мне книги, на которых стоял гордый штамп “Библиотека Императорского Александровского лицея”. Мне виделся Пушкин-лицеист, склонившийся над книгой у окна…

Через много лет я приехал в Царское Село, чтобы погладить рукой тёмное дерево лицейских книжных шкафов. Тогда я понял, что библиотека в Лицее была средоточием умственной жизни и центром всеобщего притяжения. Место для неё выделили столь же почётное, сколь и удобное: она находилась в арке, соединявшей Лицей с царским дворцом. Рядом – комната, служившая читальным залом. Здесь лицеисты могли найти свежие журналы и газеты, словари и географические карты. Тут же играли в шахматы.

Модест Корф, однокурсник (или “однокорытник”, как говорили сами лицеисты) Пушкина, вспоминал: “Мы мало учились в классах, но больше в чтении и беседах при непрестанном трении умов”. Полвека спустя воспитанник ХХ курса Николай Корф писал: “Между тем, как юнкера и пажи хвастали друг перед другом тем, кто кого перепьёт и перещеголяет ещё кое в чём, у нас хвастали тем, кто кого больше прочёл”.

Рассказывает Ольга Михайловна Кадочигова, в научной библиотеке УрГУ она четверть века заведует отделом редких книг:

– С 1981 года я с этими книгами. Счастье работать здесь. Жемчужиной находящейся у нас лицейской книжной коллекции считаю первое издание “Слова о полку Игореве”, напечатанное в 1800 году. Именно по этому экземпляру Пушкин и другие лицеисты впервые знакомились со “Словом”. Абсолютно уникальной делают эту книгу редакторские записи в тексте: разбивка на отдельные песни, правка слов, исправление знаков препинания. Этот бесценный экземпляр был подарен лицейской библиотеке Алексеем Фёдоровичем Малиновским – одним из издателей “Слова” и родным братом первого директора Лицея.

Есть у нас и редкие издания Державина. Одна из его книг была напечатана в типографии военного министерства в июле 1814 года всего на 12 страницах. В ней была опубликована ода в честь победы над Наполеоном. Причём это авторский экземпляр. Гавриил Романович надписал у верхнего края форзацного листа: “Его сиятельству князю А.Николаевичу Голицыну”. Тому самому князю Голицыну, который в 1816 году стал министром просвещения и попечителем Лицея. Больше ста книг из личной библиотеки князь передал в дар Лицею.

Среди лицейских книг немало западноевропейских изданий, прежде всего французских. Замечательное 37-томное собрание французских литературных сказок было выпущено в Париже в 1785 году. Есть и произведения Вольтера, которыми так увлекались лицеисты. Кое-где на двухтомнике “Генриады” можно встретить угасающие записи карандашом: “Ты дурак чего…” Только вот кто дурак, сейчас определить нелегко – приятель-лицеист, Генрих IV или сам Вольтер…

Такое вольное обращение некоторых лицеистов с книгами доставляло лицейским библиотекарям немало хлопот и волнений, и с восьмидесятых годов XIX века почти в каждую книгу, на первый форзац, вклеивалась “Убедительная просьба книги”. К сожалению, имя автора этого трогательного документа, проникнутого огромной любовью и к книге, и к читателям, осталось неизвестным.

“Пожалуйста, не трогайте меня грязными руками: мне будет стыдно, если меня возьмут другие читатели. Не исчёркивайте меня пером и карандашом – это так некрасиво. Не ставьте на меня локтей, когда читаете, и не кладите меня раскрытой на стол лицом вниз, ибо вам самим не понравилось бы, если бы с вами так обращались. Не кладите также в меня ни карандаша, ничего толстого, кроме тоненького листка бумаги, иначе разрывается корешок. Если вы кончили читать и боитесь потерять место, где вы остановились, то не делайте значка ногтем, а вложите в меня закладку, чтобы я могла удобно и спокойно отдохнуть. Не забывайте, что после того, как вы прочитали, мне придётся побывать у других читателей. Заворачивайте меня в бумагу в сырую погоду, потому что такая погода мне вредна. Помогите мне остаться свежей и чистой, а я помогу вам быть счастливыми”.

***

В 1990-х годах создатели музея редкой книги в УрГУ поняли, что, выставляя книги на широкое обозрение, они рискуют их утратить. Старинные книги требуют особого светового и температурного режима. Со временем угасает текст, разрушается и пересыхает бумага. На несколько лет пришлось отказаться от демонстрации оригиналов.

В этом году музей книги Уральского университета открылся в новом помещении – небольшом, но оборудованном по последнему слову музейного и библиотечного дела. Располагается он на этаже, который занимает исторический факультет. Здесь же – современное хранилище для лицейских книг и небольшой читальный зал. Нынешние студенты при желании могут почувствовать себя лицеистами пушкинской поры. А какие возможности для самообразования, для исследований и открытий!

Сегодня в музее открыта экспозиция, посвящённая трудам лицейских профессоров: их учебники, научные труды, отчёты о зарубежных командировках. Основной же фонд книг, конечно, остаётся на полках.

Рассказывает Ольга Михайловна Кадочигова:

– Библиотека Царскосельского лицея была одной из лучших в России, она сложилась в эпоху расцвета русской классической литературы. В ней оказались первые издания почти всех авторов того времени, начиная с первого иллюстрированного издания басен Ивана Андреевича Крылова. Книги там подбирались со вкусом, с бережным отношением к умам воспитанников. Библиотека делилась на две части, одна находилась в классах, и её составляла учебная литература, вторая же часть хранилась в шкафах в свободном доступе. К нам в Екатеринбург попала как раз вторая, самая интересная часть, где многие книги сохранили пометы, записи, почеркушки и рисунки лицеистов. На их расшифровку и определение авторства нам понадобится ещё не один год. Фонд лицейских книг столь огромен, что его описанием мы занимаемся уже третье десятилетие, и конца этой работе пока не видно, ведь сотрудников у нас совсем немного. Главная наша задача – сохранить книги для будущих поколений, поэтому двое наших сотрудников – профессиональные реставраторы книг. А хранятся у нас книги не только из Лицея, но и из других уникальных собраний – из библиотек Демидовых, Татищева, книги из европейских библиотек, полученные после войны по репарации…

***

Держу в руках учебник истории лицейского профессора Ивана Кайданова – 14-е исправленное издание. По такому учебнику учились и Пушкин, и Лермонтов, и Гоголь…

Неудивительно, что в этой книге можно найти автографы лицеистов нескольких поколений. Вот рукой неизвестного ученика написано “хорошо очень”, а на другой странице: “первые крестоносы”…

А в небольшом учебном пособии по истории земства сотрудники отдела редкой книги обнаружили множество мастерских рисунков, сделанных кем-то из лицеистов в начале ХХ века. На титульном листе есть запись: “Г.Блок”. Это родственник Александра Блока по отцовской линии – Георгий Петрович Блок. Возможно, он и является автором карандашных портретов преподавателей. Их имена ещё, кстати, предстоит установить.

Быть может, найдётся в лицейской библиотеке и неизвестный автограф Пушкина? Здесь специалисты хотя и сомневаются, но не исключают, что в книгах, попавших в Лицей до выпуска первого курса в 1817 году, могут оставаться отметки, сделанные пушкинской рукой, – вроде тех, что обнаружила Татьяна, листая книги Онегина.

Хранили многие страницы
Отметку резкую ногтей…
На их полях она встречает
Черты его карандаша.

Одна из таких книг, которую, несомненно, читал юный Пушкин, – “Собрание стихотворений, относящихся к незабвенному 1812 году”. Эта книга была составлена Василием Андреевичем Жуковским по горячим следам событий и вышла в двух частях в 1814 году. Отпечатана она была в Москве в университетской типографии, а на последней странице перечислялись имена особ, подписавшихся на этот труд. Первым в списке стоит имя князя Петра Андреевича Вяземского.

В книгу вошли стихотворения как известных, так и безвестных авторов, выбранные Жуковским как из прессы того времени, так и из домашних альбомов, альманахов, писем. На страницах книги нет иллюстраций, только широкие поля. Плотная бумага (до сих пор белоснежная!), более похожая на ткань, довольно простой шрифт, но ощущение эпохи такое, что от волнения начинает кружиться голова.

Почти за двести лет, прошедших со времени выхода “Собрания стихотворений…”, оно ни разу не переиздавалось. Думается, что дело чести нынешних издателей – к 2012 году выпустить репринтное издание уникальной книги с научными комментариями.

Екатеринбург

Фото автора