Мария Порядина
• Александр Николаевич Бенуа (3 мая 1870 – 9 февраля 1960), 140 лет со дня рождения
• “Азбука в картинках Александра Бенуа” (1905), 105 лет со времени издания
КОГДА говорят “Бенуа”, тотчас на ум приходит Петербург; если же говорят о Петербурге, то фамилия Бенуа всплывает в первые мгновения разговора. Семейство было обширным и дало мировой культуре целую когорту мастеров архитектуры, скульптуры, живописи и графики, литературы, музыки, театра (и даже кино1), искусствоведения и журналистики… Но наше дело – книжное дело! А значит, наш человек сегодня – книжный иллюстратор.
Конечно, Александр Николаевич Бенуа не только оформитель книг, но и живописец и график, создатель театральных декораций и либреттист, специалист по истории искусства, критик и публицист, музейный деятель… Вы же понимаете: в семействе Бенуа все были талантливыми и одарёнными, причём разносторонне. Как говорится, “это наследственное”.
Свои таланты Шура (так его звали друзья) унаследовал и от отца (Николай Леонтьевич Бенуа, академик архитектуры), и от матери (Камилла Альбертовна Кавос, музыкант, внучка композитора и дочь архитектора). Понятно, что в семье искусство было такой же естественной, “по умолчанию” существующей принадлежностью повседневного быта, как одежда или еда. Однако становление А.Н.Бенуа как художника шло отчасти вразрез с семейной традицией. Искусство старшего поколения было для него чересчур “академичным”, слишком консервативным. Характерно, что после недолгого “хождения в классы” он оставил Академию художеств и отправился учиться на юридический факультет Петербургского университета. Дальнейшим формированием своей эстетики будущий художник и искусствовед занимался уже вне стен академии: изучал теорию искусства самостоятельно и с помощью старшего брата. Его вкус и талант воспитывались, кроме того, эстетическими впечатлениями: во-первых, театральной средой, которая принималась и осознавалась как синтез искусств (слияние слова, музыки, пластики, живописи и архитектуры в единый зрительный и звуковой образ); во-вторых – “петергофскими впечатлениями” (Н.Л.Бенуа в течение долгих лет служил главным архитектором Дворцового ведомства и много строил в Петергофе, так что сын его был здесь как дома и в прямом, и в переносном смысле).
Кроме того, ещё гимназистом (а он был из “майских жуков”, то есть учился в знаменитой гимназии Карла Мая) Бенуа познакомился и подружился с Философовым и Нувелем, позже – с Дягилевым, музыковедом Нуроком, художником Бакстом. Впоследствии они составят кружок “Мир искусства”, влияние которого на художественную и культурную жизнь России было одним из самых значительных. Вместе с Дягилевым Бенуа возглавит журнал “Мир искусства”, который станет писать о новых и старых мастерах, прививать обществу новую эстетику. Позже команда Дягилева и Бенуа потрясёт Европу выставками русского искусства (в Париже и Брюсселе) и балетными “Русскими сезонами”.
Л. Бакст. Портрет А. Н. Бенуа. 1898
http://lichnosti.net/photos/911/12138707321.jpg
Первым печатным выступлением молодого искусствоведа стала статья о русском искусстве в книге “История живописи в XIX веке”, изданной на немецком языке в Мюнхене. Что касается живописи, то первым заметным выступлением Бенуа на этом поприще стала серия “версальских” акварелей “Последние прогулки Людовика ХIV”.
Отличительные особенности творчества Бенуа – декоративность и театральность. Он почти никогда не рисовал по воображению – делал этюды с натуры, но потом на их основе выстраивал новую композицию, в которой натура представала “исправленной”, “более художественной”. Даже Корней Чуковский в своё время заметил, что Бенуа в суждениях об искусстве подобен знатному иностранцу в России, потому что в первую и главную очередь воспринимает и одобряет не безоговорочную, всепобеждающую красоту, а изящество и декоративность (см. статью “Бенуа и Репин”).
Да, Бенуа страстно любил всё изящное: дворцы и усадьбы, сады и парки, аллеи и боскеты, клумбы и фонтаны. Многократно возвращался он к теме Версаля, несколько раз обращался к “русским версалям” (Петергоф, Павловск, Ораниенбаум). Именно эти две темы – Франция Людовика ХIV и “петербургская старина” (преимущественно – конец XVIII века) привлекали художника более всего. “Многое в прошлом представляется мне хорошо и давно знакомым, пожалуй, даже более знакомым, нежели настоящее. <…> У меня и отношение к прошлому более нежное, более любовное, нежели к настоящему. Я лучше понимаю тогдашние мысли, тогдашние идеалы, мечты, страсти и самые даже гримасы и причуды…”
Юношеский протест против академической консервативности ничуть не вступал в противоречие с любовью к “старине”, особым и тёплым пристрастием к “милому прошлому”. “Пассеизм” Александра Бенуа – не попытка вернуться к отжившим канонам, а стремление заново открыть далёкий и прекрасный мир, понять и прочувствовать его художественный язык. Об этом свидетельствуют, конечно же, искусствоведческие работы Бенуа: “История русской живописи” (1901–1902), “Русская школа живописи” (1904), “Русский музей Императора Александра III” (1906), “Царское Село в царствование императрицы Елизаветы Петровны” (1911), “Путеводитель по картинной галерее Эрмитажа” (1910), “История живописи всех времён и народов” (1912–1917, неоконч.).
Обложка книги
http://i003.radikal.ru/0804/97/87406188aba2t.jpg
Пристрастие Бенуа к “петербургской старине” проявилось и в книжной иллюстрации. Характерно, что из всех пушкинских вещей художник выбрал прежде всего “Пиковую даму” и “Медного всадника”2. В этих работах потрясает и завораживает сочетание фантасмагоричности и достоверности, узнаваемой реальности архитектурных особенностей и бытовых подробностей; при этом явно выраженное стремление к решению чисто художественных задач отнюдь не мешает душевному движению, “переживанию” и даже звучанию социальной ноты. Вспомните знаменитый фронтиспис, выполненный (здесь надо бы задуматься) в 1905 году: луна вспыхивает в разрыве туч, и через площадь, мгновенно залитую зловещим сиянием, несётся обезумевший Евгений – и за ним уже выросла громада страшного всадника – и жуткие тени падают в сторону испуганного зрителя…
К обеим названным пушкинским вещам Бенуа возвращался неоднократно: первые иллюстрации к “Пиковой даме” были выполнены в 1899 году, две более масштабные версии – в 1905-м и 1910-м. А над “Всадником” Бенуа работал в общей сложности около двадцати лет (версии 1903, 1905, 1916 и 1922 гг.).
Страница с буквой “М”
http://arts.in.ua/i/c/f2006.jpg
Специалисты огорчаются, что полиграфическое исполнение этих книг при жизни Бенуа не всегда было достойным. А вот “Азбука в картинках Александра Бенуа” – это полностью, от замысла до печатного исполнения, “авторская” книга, которой художник был вполне доволен.
Рассматривать её можно бесконечно – от нарядно-театрального арапа на букву “А” до ижицы с фитой – и всякий раз открывать что-то новое!
Бенуа изображает в “Азбуке” всё, что любит. И прежде всего это “Т” – театр как он есть, квинтэссенция театра – итальянская комедия, с Пьеро и Коломбиной, и Арлекином, и дьяволом из люка! На “Ф” дети смотрят представление: фокусник устраивает фонтан прямо на сцене. Вполне театральна и сцена “З” (звёзды): упоительная санкт-петербургская ночь, терраса над Невой – с видом на Адмиралтейство – и кавалеры с дамами, созерцающие звёздное небо. Исторические сюжеты представлены и на других листах: “К” – карлик в пироге (аллюзия на хрестоматийный анекдот из времён царствования Петра), “Ш” – шуты устраивают потеху уже при каком-то европейском дворе. А ещё царица на “Ц” – наша, русская, похожая слегка на Наталью Кирилловну, выходит на резную галерею своего деревянного терема. Есть и немного географии: “Е” – Египет, закат на берегу Нила, колоссальные статуи, пирамиды, верблюды с погонщиками; “Х” – сцена из восточной жизни: хан и его приближённые, все в дорогих халатах. А на листе “У” – улица и ураган – всё летит и рушится: люди, дома, экипажи… Страшно!
Страница с буквой “С”
http://arts.in.ua/i/c/f2018.jpg
В большом количестве встречаем мы в “Азбуке” сказочно-романтические и фантастические мотивы. “В” – волшебник колдует, и пред ним встаёт великан (растерянный чухонский парень огромного роста). “Л” – луна таинственно освещает лес, полный нечистой силы. “О” – романтическое озеро, с лебедями, камышами и русалками, и замок на берегу. “Р” – рыцари готовятся к битве, дракон дремлет среди скал. “Э” – нежные эльфы, пажи и музыканты, провожают свою королеву, сажают в экипаж, запряжённый кузнечиками. А вот на букву “Б” дан совсем русский сюжет: ужасная баба-яга пролетает над лесной чащей, где перепуганные дети роняют корзинку с грибами.
В “реалистических” листах мы тоже видим картины, вечно милые сердцу художника: “Д” – прелестный загородный дом3 (дача) и старичок в окружении резвых детишек (дед); “Ж” – посмотрите-ка: те же дети, только чуть подросшие, играют в жмурки, и тот же дедушка умилённо взирает на резвых внучат, и тот же изящный домик в глубине композиции; “Я” – вновь “знакомые всё лица” дружно и весело собирают яблоки!
Жанровые листы вообще очень милы: мальчики рассматривают попугая в клетке (“П”), дети в испуге цепляются за маменьку, увидев выставленные в лавке чучела волка и медведя (“Ч”). Особенно хороша развёрнутая история на “Й”: детей укладывают спать – няня чешет девочке косы, мать кипятит молоко. И ещё очаровательна зарисовка на “Ю” – храбрый юнга залез на марс: если и боится, то самую малость!
Особый “раздел” азбуки – детские игры, изображённые с трогательным лиризмом и мягким юмором. Мама на букву “М” – девочка, увлечённая всамделишной игрой со своей всамделишной кукольной дочкой. “Г” – дети, играющие в войну: на полу игрушечный город, рядом генерал гарцует на лихом деревянном коне, а на столе у окна – лазарет. “Н” – мальчишки-озорники, нарядившись индейцами, бегут пугать девчонок, расположившихся на пикничок (нападение). А к букве “И” нарисована целая армия игрушек (ну-ка, что это за штучки на переднем плане?).
Иногда художник позволяет себе хотя и юмористическое, но всё же прямое назидание. Так, композиция сласти на букву “С” (пряничный домик, изобилие конфет, пирожных и бланманже) сопровождается недвусмысленным изображением микстуры и шприца – для тех, кто будет жадничать и объедаться.
В некоторых листах явственно читается сатирическая нота: к примеру, щёголь на “Щ” – “как денди лондонский одет” – вертится перед зеркалом, вокруг суетятся многочисленные слуги, сдувают пылинки с барина.
Интересно решены листы с “бессюжетными” буквами. На “I” – кит выплёвывает пророка Иону (Iона) и на том же листе доктор пользует больного иодом (iодъ). На “Ъ” – королевский въездъ (неважно куда, зато слово с двумя твёрдыми знаками); здесь же художник решил изобразить “дубъ” и “сыръ”, и к дубу (естественно!) пририсовал учёного кота, а к сыру добавил пару прожорливых мышей. Лист с буквами “Ы” и “Ъ” тоже трёхсюжетный: на основной картинке мужик ведёт лошадку сквозь вьюгу, на дополнительных – незадачливый конькобежец падает в прорубь (конечно, его спасут!) и мальчик надувает мыльный пузырь (в котором есть обе необходимые буквы). На листе “ять” изображена еда и езда – на коне, на слоне и… на страусе.
Самое прекрасное – как всегда, в подробностях, в деталях: невесть откуда взявшаяся кошка, что путается между ног у звездочётов (“З”), полотёр (со щётками) в алой рубахе, отступивший на край картинки, за зеркало (“Щ”). А до чего забавны египетские фрески на “Е”, карикатурные изображения чиновников на листе попугай и архангел, гоняющий чёрта, в композиции Бай-бай! Прелестен также – на финальном листе с ижицей и фитой – наш знакомый арап, гордо извещающий: “Я выучился читать и пnсать по руски!” – пусть не вполне грамотно, но лиха беда начало!
Взявшись рассматривать “Азбуку”, невозможно – в который раз! – от неё оторваться. Тем страннее знать, что отзывы о книжной иллюстрации Бенуа далеко не всегда были хвалебными, а подчас даже и откровенно ругательными! “Александр Бенуа, когда-то ловкий перспективист и пейзажист, теперь весь ушёл в придворные приторные архитектуры рококо, дворцовые зеркала, двери, лестницы, залы, окна, Версали. И при такой-то бедной ограниченности, он всё-таки воображает себя истинным иллюстратором “великих эпох” помпадурства и французского мотовства, но на это не имеет никакого права – у него нет ни единого зёрнышка фантазии и творчества. Его “Азбука”, его неуклюжие иллюстрации, особенно к “Пиковой даме” и к “Медному всаднику” – только пачкают создания Пушкина” – это отрывок из статьи В.В.Стасова 1906 года.
Позволим себе не согласиться с критиком, а излишнюю резкость суждений спишем на преклонный возраст! Если говорить о критикуемых Стасовым “декадентах”-мирискусниках, то именно Бенуа, пожалуй, был среди них самым “респектабельным”. Он не одобрял богемности, не терпел эстетского позёрства и был в высоком смысле интеллигентен. Сомневающимся можно порекомендовать “Мои воспоминания” Бенуа – книгу, которая искренне и подробно расскажет о повседневной жизни художника в мире искусства – не только в объединении “Мир искусства”, но и в мире прекрасного без кавычек!
1 Надежда Леонтьевна Устинова, урождённая Бенуа, известный книжный график, дочь архитектора, – мать знаменитого актёра Питера Устинова.
2 У Бенуа есть композиция на сюжет “Пира во время Чумы”, с великолепно переданным “готическим” настроением, но всё же это не двадцать лет работы над “Медным всадником”!
3 Почти такой же дом на берегу водоёма – вид из окна, чуть прикрытого лёгкими занавесочками, – будет изображён потом на авторском фронтисписе книги “Мои воспоминания”.