Сергей Георгиев

Круглые электронные часы возле продуктового магазина показывали без четверти четыре. Славка просил позвонить в четыре (“только обязательно, а то на себя пеняй – другие желающие найдутся!”) – он как раз всё разузнает про гуппёшек для аквариума.

Алёша подошёл к жёлтой будке автомата, нащупал в кармане телефонную карту, гулко бухнул дверью, быстро набрал Славкин номер.

Короткие противные гудки. Занято...

Алёша набрал тот же номер ещё раз. Опять гудки.

“Болтун несчастный, – почему-то со злостью подумал мальчишка.

Если бы не рыбки, Алёша со Славкой и связываться бы не стал. Какой-то он скользкий, этот Славка... Вот скоро и у него, у Алёши, гуппёшки будут, и когда мальки появятся – так он их просто так дарить будет, от души, не как Славка.

Алёша набрал номер в третий раз – снова занято. Надо ждать. Набирать и ждать, что ещё остаётся делать?

Вся внутренняя железная стенка будки была исписана номерами телефонов. Крупно и помельче – карандашом, гвоздём. Вот здесь, кажется, губной помадой. Надо же!

От нечего делать Алёша стал рассматривать эти номера. Зачем людям надо, чтобы все знали, кому они только что звонили? А почему только что? Boт такая запись, глубоко процарапанная чем-то ocтрым, проржаветь уже успела.

А вот этот написан аккуратненько, не торопясь. Каким-то особым карандашом, жирной чёрной линией. Почему-то в стороне от всех остальных. Кажется, такими карандашами пользуются художники.

Славкин номер снова отозвался короткими гудками. И тогда, сам не зная зачем, Алёша вдруг набрал тот, чужой чёрный номер со стенки. Просто так, потому что…

Длинные гудки. Где-то там, неизвестно где, зазвонил телефон. Никто не брал трубку, очень долго никто не брал трубку.

Алёша совершенно успокоился. Ну и что же, что позвонил? А там никого нет, никто не будет волноваться: кто звонил да зачем? Никто даже и не узнает...

– Слушаю, – вдруг тихим хриплым голосом заговорила телефонная трубка. – Слушаю, кто говорит?

Ещё можно было, ни слова не говоря, быстро нажать на рычаг, и тот человек стал бы думать, что кто-то ошибся номером, не туда попал.

Но было в этом тихом голосе что-то такое, от чего Алёша неожиданно для себя произнёс:

– Это я...

Невидимый человек совсем не удивился, даже наоборот. Голос его как-то сразу потеплел, стал звонче. Или это только показалось Алёше?

– А, малыш! Здравствуй, малыш! Я очень рад, что ты позвонил. Я ждал твоего звонка, малыш... Ты, как всегда, торопишься, да?..

Алёша не знал, что ответить. Тот человек, конечно, принял его за кого-то другого, надо было немедленно сказать ему об этом, извиниться.

– Да что ж, дело молодое, я всё понимаю. Как… папа? – голос почему-то немножко запнулся перед словом “папа”. – У него как, всё в порядке?

Алёша представил своего папу, сильного, красивого, молодого папу. Скоро отец вернётся с работы.

– Да-а... – сказал Алеша в трубку.

Человек на другом конце провода как-то неопределённо хмыкнул, секунду помолчал, будто что-то обдумывая, потом снова заговорил.

– Ну, а в школе у тебя как?

– В школе... нормально... – пробормотал Алеша.

Собеседник, видимо, что-то почувствовал, голос его снова стал таким же хриплым, как и в начале разговора.

– Да что ж я, старый, заболтался? Ты, наверное, сейчас в бассейн? Или в студию? Бежишь, да? Ну, беги! Спасибо, что позвонил. Я ведь каждый день жду, ты же знаешь.

– До свидания, – сказал Алёша и нажал рукой на рычаг.

Медленно, на ватных ногах вышел мальчишка из жёлтой будки, прислонился затылком к холодному стеклу. Откуда-то из-за угла дома выбежала маленькая, комнатной породы, грязная собачонка. Наверное, бездомная или потерявшаяся. В зубах собачонка держала огромный надкусанный беляш – то ли выронил кто-то или стащила – добыча немалая.

Собачонка остановилась невдалеке от Алёши, забилась в угол за телефонной будкой – чтобы не затоптали ненароком вместе с беляшом. С ног до головы оглядела своего случайного соседа: мол, кто ты такой, беляш у меня не отнимешь?

– Не отберу, не бойся, – устало сказал Алёша собаке и пошёл к дому.

О Славке и его аквариуме он даже не вспомнил.

Весь следующий день Алёша думал о человеке, чей номер телефона написан жирным чёрным карандашом на стенке телефонной будки. Странно думать о старике, о котором почти совершенно ничего не знаешь и только слышал его тихий хриплый голос. Тот очень ждал звонка какого-то “малыша” – и это всё.

На стенках обычно царапают номер, который дали в справочном. “Малыш” наверняка хорошо знает того человека, бывал у него дома, раз уж тот так ждёт его звонка!

Алёша зачем-то представил себе будку, стенку с номерами.

Тот номер он видел отчётливо, во всех подробностях, каждую цифру. И решил позвонить ещё раз. Чтобы рассказать всё, как получилось… извиниться. А там – будь что будет.

Дома был телефон, но мальчишка всё-таки отправился к той жёлтой будке. Все нацарапанные номера были на месте, и тот, написанный необычным карандашом, так же чернел в стороне от других. Ни в одной цифре Алёша не ошибся, когда представлял его утром.

На этот раз трубку сняли сразу.

– Здравствуй, малыш! Я почему-то был уверен, что ты и сегодня позвонишь мне! Молодец, не забываешь деда!

– Я... – начал было Алёша, но незнакомый человек перебил его:

– Знаю, знаю, что занят! Читал в “Вечёрке” про твою выставку, молодчина, так держать! Это для деда главное! Ведь и школа ещё, и бассейн, в твои-то годы! Сейчас посвободней стал?.. Может, зайдёшь когда?

Теперь Алёша просто обязан был сказать, что он – это не он! То есть, конечно, он – но совсем не “малыш”! Вернее, не тот, за, кого его принимают.

Но человек понял молчание, Алёши по-своему:

– Папа, да?.. Ты знаешь, малыш, я ведь почти не выхожу... Раны мои, будь они неладны! Вот перебрался поближе к телефону, как чувствовал.

– Раны?.. – ужаснулся Алёша.

– Я ж тебе рассказывал, малыш. Ты, правда, совсем ещё крохой был, позабыл всё, наверное? Я ещё когда на “Ильюхе-горбатом” летал, были дела. Да ты вот позвонил, и мне легче. Мне совсем хорошо.

Алёша вдруг понял, что он просто не может сказать этому старому, израненному в боях человеку, что он, Алёша, обыкновенный обманщик.

– Ты опять торопишься, малыш?.. Молодость всегда торопится, надо успевать, а как же! Ну, беги, заболтался дед твой... Звони, малыш, прошу тебя, звони!

Алёша на этот раз даже не успел сказать “до свидания”, трубка по-комариному запищала. Не больно-то разговорчив, видно, этот самый “малыш”, если его дед почти на полуслове вдруг заканчивает разговор.

Алёша нажал на рычаг, но потом снова поднёс трубку к уху. Как такая простая мысль не пришла ему в голову раньше? Ведь есть же справочное, “09”!

– Справок об адресах не даём, – скучным голосом ответила мальчишке женщина, – могу дать номер телефона.

А зачем Алёше номер телефона, когда он и так его хорошо знает...

Вечером, когда отец читал газеты, Алёша как бы случайно, вскользь спросил у него:

– Папа, а что такое “Ильюха-горбатый”?

– “Ильюха-горбатый”? – отец очень удивился. – А почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно.

– Это самолёт такой был. Грозный очень самолёт, штурмовик Ил-2, во время войны. Немцы его страшно боялись, называли “чёрной смертью”.

– А наш дедушка тоже воевал на “Ильюхе-горбатом”?

Отец посмотрел на Алёшу очень долгим взглядом, потом убрал газеты в сторону и ответил:

– Нет, Алёша. Я же тебе рассказывал. Наш дедушка был танкистом... Он и погиб в танке. Геройски погиб, в бою, прямое попадание...

– Папа, а вот если бы... если бы у нас сейчас был дедушка, мы бы...

– Что, Алёша?

– Мы бы... ходили к нему? Хотя бы изредка?

– Алёша... – отец положил руку Алёше на плечо. – Если бы мой отец был жив...

И он ничего больше не сказал, большой и сильный человек. И Алёша подумал, что вот так мог погибнуть на своей страшной “чёрной смерти” и дед этого неизвестного “малыша”.

Но “малышу” удивительно, просто невероятно в жизни повезло! И отцу “малыша” повезло, и...

И надо обязательно, просто необходимо позвонить тому человеку.

Голос старика был почти весёлым.

– Ну, малыш, у меня теперь каждый день праздник! Тётя Маша только что ушла, прибиралась тут у меня, ну, я подсел к телефону, думаю: позвонишь, не позвонишь? И вот!.. Как дела, малыш?

– Нормально! – неожиданно для себя ответил Алёша. – А ты-то как, расскажи поподробнее, пожалуйста.

Никогда раньше не смог бы Алёша так вот просто обратиться на “ты” к совершенно незнакомому взрослому человеку. Старик очень удивился. Видно, не привык, чтобы его делами кто-то интересовался.

– А что тебе рассказать? У меня всё по-прежнему. Дела-то стариковские.

– А ты видел в войну танки?

– Танки? Я их с воздуха прикрывал. Эх, малыш, было однажды...

Голос старика стал звонким, молодым и весёлым, казалось, он сидит в кабине своего грозного самолёта, а не в пустой стариковской квартире. И бой вокруг, на земле и в небе. И далеко внизу идёт на врага крохотный, как букашка, танк. И только он, пилот “чёрной смерти”, грозного “Ильюхи-горбатого”, ещё может спасти эту малявку от прямого попадания...

Дядя Володя, сосед Алёшки с девятого этажа, работал в милиции. В милиции знают всё.

– Мы знаем всё, – подтвердил дядя Володя, но когда узнал, чего хочет от него Алёша, нахмурился и сказал твёрдо и официально:

– Не положено!

Должно быть, вид у мальчика был при этом какой-то необычный, такой, что дядя Володя не сумел сразу закончить разговор и уже другим тоном спросил:

– Девчонка?

Алёша даже не понял сначала. А потом сбивчиво рассказал всё. И так посмотрел на дядю Володю, что тот сказал:

– Вижу, что надо. Сделаем.

И на следующий день принёс Алёше маленькую бумажку с адресом и фамилией.

Жил старый лётчик не очень далеко, за вокзалом, остановок шесть на автобусе. Кирпичный трёхэтажный дом с одним-единственным подъездом стоял в глубине запущенного то ли парка, то ли сада. Алёша подошёл к подъезду, внимательно прочитал табличку над дверью. Всё правильно.

Квартира лётчика должна быть на втором этаже, а окна...

Да, окна выходят сюда. Алёша отошёл немного от дома.

Вот это окно и, может быть, вот то тоже.

Начинался вечер, было уже довольно темно, и в крайнем окошке, которое, безо всяких сомнений, принадлежало лётчику, горел свет. “Да он же почти не выходит из дому!” – подумал вдруг Алёша.

Теперь надо только подняться, позвонить в дверь... или постучать. Алёша вдруг понял, что даже не может представить, что произойдёт потом.

Ведь старый летчик-то до сих пор думает, что каждый день разговаривает с “малышом”, своим внуком. Может быть, узнав правду, просто выставит его, Алёшу, за дверь, даже разговаривать не захочет!..

Надо сначала хотя бы предупредить старика, мягко и деликатно, а уж там…

В темноте будки кнопки с цифрами почти не было видно, и Алёша с трудом, почти на ощупь набрал знакомый номер.

Длинные гудки... Значит, там, на втором этаже, сейчас вовсю трезвонит телефон.

Но никто не поднимал трубку. Алёша стоял в тёмной будке и слушал, слушал эти длинные гудки.

Наверное, дедушки просто нет дома, он куда-нибудь вышел и... Сердце Алёши вдруг начало гулко колотиться, так что слышно, наверное, было на соседней улице. Свет в комнате!..

Ведь он же видел свет в квартире лётчика... Значит, никуда он не вышел, он там, в комнате!

Он там, израненный старый человек, один!

С ним что-то случилось, – и надо бежать, не разбирая дороги, стучать во все двери, потому что случилось что-то с Алёшиным дедушкой, бывшим военным лётчиком, которого он, Алёша, никогда раньше не видел!..

– Это ты?.. – услышал вдруг мальчишка в трубке тихий хриплый голос. – Я сразу понял, что это ты… Ты звонишь из того автомата, что внизу?.. Поднимайся, я открыл дверь. Будем знакомиться, внук…

Рисунок Татьяны Фроловой