Эрик Азгальдов

МОСКОВСКОЕ издательство АСТ-ПРЕСС осуществляет очень полезную программу – “Словари XXI века”. В её рамках выпускается несколько серий словарей. Меня, как переводчика-практика, заинтересовали две из них: “Малые настольные словари русского языка” и “Фундаментальные словари”. Из первой я выбрал для рецензии два издания: “1000 новых иностранных слов” Л.П.Крысина и “Словарь аббревиатур иноязычного происхождения” Л.А.Барановой. Из второй – “Большой русско-английский словарь” М.И.Дубровина и “Большой русско-английский фразеологический словарь” С.И.Лубенской. Я попробую проанализировать, насколько две эти пары словарей соответствуют своему назначению.

Если говорить о внешнем виде, каждая серия имеет собственный формат, а каждый том заключён в переплёт, удачно окрашенный в разные сочетания из трёх цветов (что очень удобно для поиска на книжной полке). Но, открывая эти единообразно оформленные книги, обнаруживаешь, что в полиграфическом отношении у них нет ничего общего: ни в размере и начертании шрифтов, ни в построении словарных статей.

Это несходство особенно заметно у двух представителей серии малых словарей, потому что они близки по наполнению: новые слова и аббревиатуры, вошедшие (или входящие) в русский язык. И тот и другой, согласно издательской аннотации, предназначены “для самых широких кругов читателей”. Нужно ли говорить, насколько востребованы такие словари в сегодняшней открытой России, где язык Бунина и Горького подвергается массированному воздействию иноязычной лексики? За последние десятилетия обиходный русский язык расширился необычайно, заимствовав массу чужих слов как “высокого штиля” (мониторинг, рецессия), так и “низкого” (амбал, кайф). Язык наш известен своей восприимчивостью к иностранным заимствованиям: посмотрите, с какой лёгкостью он создал глагол пиарить из английской аббревиатуры PR, которую раньше переводили как ‘связи с общественностью’ (любопытно, что в самих англоязычных странах эта аббревиатура не употребляется в глагольной форме). Всё же и гибкой русской речи приходится иногда насиловать собственные словообразовательные модели, создавая уродцев типа web-страница или НЛОнавт.

Итак, похвалив словари за привлекательную внешность, посмотрим, насколько полны их словники и насколько хороши словарные статьи. Словарь, носящий броское название “1000 новых иностранных слов”, на самом деле (по моему грубому подсчёту) насчитывает почти в полтора раза больше заглавных слов. Я понимаю, что, округлив цифру на обложке в меньшую сторону (и пренебрегши притом самолюбием автора, доктора филол. наук Л.П.Крысина), издательство видело в этом удачный рекламный ход. Но то, что хорошо для кулинарной книги (“Тысяча рецептов … кухни”), не очень идёт серьёзному словарю. Согласно такой логике ещё “пиаристее” было бы название “Тысяча и одно новое иностранное слово”.

Как сообщает издательская аннотация, в словарь вошли заимствования со второй половины прошлого века до наших дней. Действительно, мы находим здесь новейшие заимствования типа имейл или шахид, но удивляемся отсутствию таких достаточно актуальных слов, как флэш-карта, флэш-моб или, например, мейнстрим. Напрасно стали бы мы искать словечки, имеющие хождение среди молодёжи, такие как лузер или юзер. Но главное, что обращает на себя внимание, это отсутствие системы в отборе слов. Мы видим в словаре книжное слово франчайзинг, но не находим слово мерчандайзер (а ведь его сегодня гордо носят на своих майках приказчики некоторых “гламурных” универмагов). Словарь даёт название напитка кока-кола, но игнорирует его кузена пепси-колу. Или возьмём словарную статью ‘МОНО’. В пару к ней автор даёт статью ‘МОНОФОНИЧЕСКИЙ’. Но он почему-то игнорирует слова поли… и полифонический. (Кстати, разве моно… – такая уж новость в русском языке? А как быть со словами монолог или монография, которые мы находим уже у Даля?).

В последние десятилетия в русском языке наблюдается процесс “англицизации” ряда старых терминов, когда-то заимствованных из других европейских языков. Бюро стало офисом, тур переговоров стал раундом переговоров, ревизор превратился в аудитора – список можно было бы продолжить на несколько страниц. Один из таких терминов – аниматор, вытеснивший прежнего мультипликатора. Но дело в том, что слово аниматор имеет и другое значение, примерно соответствующее традиционному ‘массовику’. И если первое значение словарь Крысина приводит, то второе – нет.

Хочу упомянуть ещё один факт, свидетельствующий о редакторской то ли некомпетентности, то ли небрежности. В словаре даны отдельные статьи на ‘ДИДЖЕЙ’ и на ‘ДИСК-ЖОКЕЙ’, каждая со своим толкованием и примерами, хотя и с отсылками друг к другу. У читателя создаётся впечатление, что это разные понятия (а это, разумеется, не так).

Если в словнике есть к чему придраться, то в отношении формы и содержания словарной статьи – а это заглавное слово, грамматические и фонетические пометы, краткая справка о происхождении, толкование, краткие примеры, производные и устойчивые обороты – словарь заслуживает только похвал. Всё сделано на отличном лексикографическом уровне, с хорошим шрифтовым исполнением и с легко читаемой вёрсткой на странице. Правда, недостаёт сведений о времени появления слова в русском языке.

Перейдём теперь к словарю, составленному канд. филол. наук Л.А.Барановой, которую издательская аннотация характеризует как “крупнейшего исследователя иноязычных аббревиатур”. Её словарь состоит из двух частей: аббревиатуры, пишущиеся кириллицей, и аббревиатуры, пишущиеся латиницей; плюс несколько приложений, содержащих сокращения особого рода. Причина такого разделения ясна: язык, как правило, вначале сопротивляется включению инородных слов, но рано или поздно привыкает к ним, а затем и ассимилирует их. Это, между прочим, приводит к дублированию аббревиатур, употребляемых в разных написаниях, причём автор приводит их в обеих частях, каждое с собственным толкованием и примерами, хотя и с перекрестными ссылками; например, ‘БРИК’ и ‘BRIC’. Что же получает читатель, перейдя по ссылке от одной словарной статье к другой? Всего лишь возможность прочесть то же (или почти то же) толкование плюс несколько новых примеров. Увеличивается объём словаря, но не его содержание; я уж не говорю о бесполезной трате читательского времени.

Кстати, о примерах. В словаре Барановой они занимают основное место по объёму. Автор добросовестно выписывала их из почти семидесяти русскоязычных сериальных изданий Крыма, Украины и России (в убывающем порядке), видимо полагая, что читатель не сумеет вполне понять, например, аббревиатуру ‘СС’ (как в слове эсэсовец), пока не прочтёт 18 строк цитат из пяти газет, после чего ему предлагается перейти к статье ‘SS’, где он обнаружит ещё шесть строк цитат. Благодаря такой щедрости на примеры словарь Барановой при том же объёме, что и словарь Крысина (10 п. л.), но набранный более мелким шрифтом, содержит в полтора раза меньше словарных статей – около тысячи (в обоих разделах).

Казалось бы, ясно, что, открывая подобный словарь, читатель рассчитывает найти прежде всего расшифровки аббревиатуры и, возможно, также примеры её употребления. Если у него имеются лингвистические интересы, он может полюбопытствовать, к какой категории относится данная аббревиатура. Но среднего пользователя едва ли обрадует такая, например, статья: “Совбез (ООН) [совбез], калька с изменённой структурой словосочетания и изменением типа аббревиации (от инициальной в английском языке к слоговой в русском – по аналогии с распространёнными в русском языке слоговыми сокращениями) < англ. SC – сокр. < Security Council (of the United Nations) – Совет Безопасности ООН”. (Далее идут 16 строк примеров из шести изданий). Мне кажется, что такие филологические сведения, высоко ценимые в кандидатской диссертации, не представляют никакого интереса для “самых широких кругов читателей”, разве что для особо любознательных; но таких меньшинство.

Если здесь мы говорили об избыточности, то, обратившись к словнику, сразу обнаруживаем удивительные лакуны. Библиотекари будут неприятно удивлены тем, что в словаре не нашлось места для ИФЛА – организации, представляющей библиотекарей 150 стран мира (мы не найдем здесь и аббревиатуры МФБА – альтернативной формы, когда-то бывшей в ходу у документалистов). Это тем более удивительно, что в словаре имеются статьи ‘ФИД’ и ‘МФД’, посвящённые старому (и ныне усопшему) другу-сопернику ИФЛА. Может быть, дело в том, что те десятки газет и журналов, которые просматривались автором, не содержали информации об этой библиотечной организации? Но если обратиться к примеру, приведённому в статье ‘МФД’, обнаруживаем, что он взят из предисловия к таблицам УДК. Похоже, что автор просматривала не только общественно-политические издания. Жаль только, что ей не хватило научной добросовестности (или общего образования), чтобы в статье ‘УДК’ не приводить давно устаревшие сведения, а именно, что “развитием таблиц УДК <…> занимается Международная федерация по документации”. В этой фразе сразу две ошибки: последнее официальное название МФД (до её роспуска) было “Международная федерация по информации и документации”; развитием таблиц УДК сейчас занимается международный консорциум, а в России – ВИНИТИ).

Похоже, что библиотечная и информационная профессия особенно обделены в этом словаре. Мы находим здесь запись ‘ЮНИСИСТ’ и ‘UNISIST’, которая расшифровывается как ‘Межправительственная система научно-технической информации при ООН’. Здесь опять находим две ошибки: ЮНИСИСТ – это программа сотрудничества, а не система, и её инициировало в 70-е годы прошлого века ЮНЕСКО, а не ООН; сейчас эта аббревиатура сохранилась только в названии издания – “UNISIST Newsletter” (русское издание – “Бюллетень ЮНИСИСТ”). Между тем формат MARC и все производные (RUSMARC и т.д.), которые возникли в результате программы ЮНИСИСТ, никак не отражены в словаре.

Было бы несправедливо не указать на сильные стороны словаря. В ряде случаев словарные статьи довольно подробны, и в них приводится множество производных от заглавного слова. Это особенно заметно при сравнении слов, которые оказываются зарегистрированными в обоих словарях – Крысина и Барановой. Возьмём пиар. У Крысина ему посвящено 14 строк и приведено всего три производных: пиарщик, пиаровский, пиарить (без примеров). У Барановой этому слову посвящено две с половиной страницы; тому же слову в написании латиницей (PR) она посвятила ещё целую страницу. Я насчитал почти 70 (!) производных слов и выражений, например пиаровец, пиар-акция, PR-услуги. И, как всегда у Барановой, десятки примеров.

То же самое мы видим в случае слова диджей. Крысин посвящает ему семь строк (плюс пять строк на диск-жокея) и приводит всего одно производное слово. У Барановой на статьи ‘ДИДЖЕЙ’ и ‘DJ’ приходится в сумме две страницы и приводится шесть производных слов. Ещё один плюс её словаря: нередко в нём указывается время первого появления слова.

Правда, Баранова иногда упускает полезную информацию, которую стоило бы включить в словарную статью. На ‘ИНТЕРНЕТ’ у неё даётся полторы страницы толкований, примеров и производных, но нигде мы не находим лингвистического комментария к различиям в написании этого термина, а именно: склоняемое/несклоняемое, с заглавной буквы/со строчной. Нет и варианта написания этого термина латиницей. (Кстати, за границей он тоже имеет варианты написания: в США с заглавной буквы, в Великобритании – со строчной).

Разумеется, в отношении полноты подобного словаря можно повторить уже сказанное о словаре Крысина: каким бы полным он ни был, пропуски неизбежны. Но всё равно иногда бывает трудно понять принцип отбора, которым руководствовался автор. Вот лишь один пример. В словаре дается 15 аббревиатур агентств и программ ООН. Но почему остались за бортом такие агентства, как UNCTAD, UNAIDS, UNDEF (я называю лишь те организации, которые больше на слуху)?

Отметим некоторые неточные и/или неполные словарные статьи. Вот статья ‘MS’ (расшифровывается как memory stick, т.е. ‘карта памяти’). Автор совершенно верно сообщает, что эта карта была разработана компанией Sony в 1998 г. Но она не упоминает того, что их ходовое название – флэшка. Вот ещё одна статья: ‘CAD’ – кодовое обозначение канадского доллара. Если уж давать эту аббревиатуру, то следовало бы привести ещё одну её расшифровку: computer-aided design, т.е. ‘автоматизированное проектирование’. Немало ошибок (опечаток?) обнаружит въедливый читатель и в написании иностранных слов латиницей: GAAP – Generally Accepted Accounting Principles; NAFTA – North American Free Trade Agreement; BMW – Bayerische Motorenwerke (пишется слитно!); BND – Bundesnachrichtendienst (то же самое); AIDS – Acquired Immune Deficiency Syndrome (полужирным выделены неправильно напечатанные буквы или слова).

Удивительно, что д-р филол. наук Л.П.Крысин, числящийся в редакционно-издательском совете программы “Словари XXI века”, не обратил внимания на столь очевидные недостатки словаря Барановой.

Обобщаем всё сказанное об этих двух словарях. Читатель, конечно, не найдёт в них все актуальные иностранные заимствования, но вероятность их обнаружения выше в случае словаря Крысина и ниже в словаре Барановой. Первый словарь намного удобнее в пользовании, зато у Барановой вдумчивый читатель может прочитать сотни выдержек из региональной прессы и найти там множество фактологической информации, о которой он и не помышлял, обращаясь к словарю. Лично мне было интересно узнать форму родительного падежа слова гривна, которая принята в русскоязычных газетах, выходящих в Украине: “… официальный курс гривни”.

Посмотрим теперь на вторую пару словарей. Это “Большой русско-английский словарь” М.И.Дубровина и “Большой русско-английский фразеологический словарь” С.И.Лубенской.

Автор первого словаря имеет богатый опыт выпуска англо-русских и русско-английских словарей. Насколько я могу судить, они адресованы в основном учащимся. Рецензируемый словарь – самый большой из них: он содержит на 750 страницах более 200 тысяч слов и словосочетаний. В предисловии говорится, что словарь “предназначается для широкого круга читателей, изучающих английский язык, в том числе для студентов, учащихся школ и лицеев”. Я бы сказал, что он пригоден в первую очередь для школьников (при условии, что они имеют и другие, специальные словари). Кроме того, он не рассчитан на обучение разговорному языку. Попробую обосновать своё мнение.

Начну с организации текста на странице. Хорошая вёрстка и удобная структура словарной статьи, удачные шрифтовые выделения. Но вдруг видишь, что словарь не приводит ни ударения, ни транскрипции английских слов, что очень неудобно для учащегося: ему придётся либо полагаться на своё фонетическое чутьё (которое ох как часто обманывает в случае английского языка!), либо справляться о произношении в другом словаре.

Первое, что обращает на себя внимание при беглом просмотре словаря, – ограниченность синонимических рядов. Это сразу же показывает, что автор ориентируется на начинающих, которым незачем вдаваться в тонкости значения или употребления того или иного слова. Если это аббревиатура, то получайте ‘abbreviation’; если абориген, то вот вам ‘aboriginal’; если авантюрист, то это ‘adventurer’. И это при том, что каждое из этих слов имеет по нескольку синонимов, передающих оттенки их употребления.

Приводя эти примеры, взятые с первой страницы, и подойдя к статье ‘АБОНЕМЕНТ’, я вдруг споткнулся о знакомое слово: межбиблиотечный абонемент и к нему перевод – ‘interlibrary exchange’. Это что такое? До сих пор мне были известны два английских эквивалента нашего МБА, а именно ‘interlibrary loan’ и ‘interlending’. Пытаюсь найти источник нового для меня термина и нахожу его в двух электронных словарях: “Новый большой русско-английский словарь” и “Англо-русский словарь общей лексики”. Кто его придумал первый и кто у кого списал, бог весть, но Дубровин оказался последним. Разумеется, не каждый составитель словаря – новый Даль; лексикографы не могут быть специалистами по всем отраслям знания и поэтому списывают друг у друга; более того, у добросовестных лексикографов принято давать список использованных источников.

Но что меня особенно поразило при анализе этого словаря, это то, что автор, выбирая по своему обыкновению из нескольких вариантов перевода термина только один, безошибочно выбирает самый неточный. Вот пример. В статью ‘ЛИШЕНИЕ’ входит производное выражение лишение избирательного права. Для этого юридического термина есть стандартный английский синоним – ‘disenfranchising’. Но некоторые словари дают и громоздкий дословный перевод – ‘deprivation of the right to vote’. И конечно, именно его выбрал Дубровин для включения в свой словарь. Ещё один юридический термин – хищение в крупных размерах. Автор приводит лишь один эквивалент – ‘misappropriation on a great scale’, хотя в США более распространён термин grand larceny. Ещё один странный перевод: опекунский совет практически всегда переводится как ‘board of trustees’, но Дубровин предпочёл малоупотребительный термин ‘board of guardians’!

А вот это слово совершенно поставило меня в тупик. В статье ‘ПАМЯТЬ’ даётся производное слово – банк памяти, которое словарь неправильно переводит как ‘data bank’ (!). При этом тот же перевод в другом месте даётся – совершенно правильно – для русского термина банк данных. Скорее всего, здесь вина наборщика или корректора. Но вот в отношении другого неверного термина у меня такой уверенности нет. В статье ‘ВЫГОДА’ автор даёт перевод выражения без всякой выгоды для себя – ‘without the slightest benefit for oneself’. Но по-английски говорят benefit to oneself. Дальше нахожу русскую фразу дочитывать до пятой главы, которую автор переводит как ‘to read as far as the fifth chapter’. Но англичане так не говорят! Они не нумеруют главы порядковыми числительными. Следовало бы перевести эту фразу так: ‘to read as far as Chapter Five’.

Автор пишет в предисловии, что “в словарь включено большое количество разговорной лексики, лишь недавно вошедшей в современный язык, а также лексики, отражающей новые понятия (в области экономики, компьютерной техники и т.п.)”. Действительно, мы находим здесь такие слова, как панк-рок, хард-рок и даже лажа. Для последнего слова автор, как всегда, выбирает наименее подходящий английский эквивалент – ‘bullshit’. О неудачах автора с компьютерной терминологией я уже писал. Тщетно искал я в этом словаре такие слова, как карта памяти или флэш-карта. Я был рад найти в словаре Интернет, но, увы, нигде не обнаружил Всемирной паутины.

Не всё благополучно у автора с артиклями. В своих примерах, если они начинаются с существительного, он спокойно может опустить артикль: Attitude like this…) или Misunderstanding was…. Английский эквивалент русской поговорки Голь на выдумки хитра – ‘Necessity is the mother of invention’. Дубровин использует этот пример в трёх разных словарных статьях, но в одном из них неправильно: ‘The necessity is…’. Очень слаб перевод идиоматических выражений и разговорных слов. Многие из них звучат “книжно” и нисколько не отвечают заявленной автором в предисловии цели “помочь пользователям словаря овладеть разговорным английским”. Взять хоть слово шмотки, богатое синонимами и в русском и в английском языках. Автор не находит для них других эквивалентов, кроме ‘clothes’ и ‘belongings’(буквально ‘одежда’ и ‘пожитки’).

В словаре два стандартных приложения: “Список географических названий” и “Таблица неправильных глаголов”. Мне трудно понять принцип отбора географических названий, которого придерживался автор. В списке есть Ташкент и Душанбе, но отсутствуют Ашгабат (или хотя бы Ашхабад). В нём есть Гамбург, но нет Гётеборга. Наконец, в нём есть Доминиканская Республика, но нет Гаити. (Напомню, что эти два государства находятся на одном острове!). Казалось бы, что можно критиковать в таблице неправильных глаголов? Глаголы в ней даны в алфавитном порядке (abide, arise, awake и т.д.) и приводятся две формы их прошедшего времени. Но если учащийся станет зубрить эти формы, ему неплохо бы знать значения этих глаголов. Увы, их перевод не даётся (а словарь, напомним, русско-английский). Так что ученику поневоле придётся брать в руки другой словарь – англо-русский.

Общий вывод: словарь недостаточно отредактирован, и хотя по своему наполнению он мог бы служить пособием для школьника, он не вполне справляется с этой задачей.

“Большой русско-английский фразеологический словарь” С.И.Лубенской имеет на титульном листе помету: “Второе русское издание”. Правильнее было бы написать “Второе стереотипное издание”, потому что от первого русского издания (1997) словарь не отличается ничем, кроме добавленного в заглавие слова “Большой”. (Предполагаю, что издательство сделало это ради симметрии с предыдущим словарём и для придания этому словарю большей внушительности.) Первое русское издание, в свою очередь, построено на американском издании 1995 г. Автор живёт в Соединённых Штатах, что ставит её в более выгодное положение по сравнению с авторами трёх предыдущих словарей, потому что она имела возможность привлечь к сотрудничеству не только отечественных лингвистов, но и целый ряд наших экспатриантов и носителей языка в Америке.

Словарь содержит около семи тысяч словарных статей и включает более 13 тысяч русских фразеологизмов и их эквивалентов. Он построен на анализе 235 источников – произведений русской литературы XIX и XX веков и их опубликованных переводов. Лубенская проделала громадную работу, сопоставив фразеологизмы в русских текстах с их английскими эквивалентами. С помощью компьютерной программы был составлен указатель заглавных слов, за каждым из которых следует отсылка к одному или нескольким фразеологизмам. Фразеологизм сопровождается буквенно-цифровым индексом, отсылающим к соответствующей словарной статье. Здесь читатель найдёт фразеологизм (например, войти в привычку, налиться кровью, так себе) с грамматическими пометами и толкованием, после чего даются примеры его употребления в русских и английских текстах.

Что меня особенно поразило в словаре Лубенской, это исключительная научная добросовестность автора и высокий лексикографический уровень издания. Это неудивительно, если учесть, что её редактировали носители языка (как было бы хорошо, если бы такая же практика существовала и в “местных” словарях!), а её научными консультантами были такие светила, как Ю.Д.Апресян и И.А.Мельчук. Я бы назвал этот словарь образцовым и по содержанию и по оформлению.

Единственное сожаление – новое издание ничем не отличается от первого. Но, по моим сведениям, С.И.Лубенская работает над новым изданием, в котором она расширит словник и уменьшит количество примеров.

В заключение несколько замечаний практического характера. Словари, особенно фундаментальные, крупные, следовало бы выпускать, только в тканевом переплёте, поскольку долговечность – вопрос первостепенной важности для таких изданий. Кроме того, грамотно изданный словарь должен иметь в конце несколько пустых страниц для заметок вдумчивого читателя. И, наконец, было бы очень желательно, чтобы такие издания выходили параллельно и в электронном виде.

Фото Владимира Строковского